Дилемма мисс Блам - Патрисия Лэй

— Не будь такой забиякой. У меня глаза еще не привыкли к темноте, — отозвалась Харриет, слегка разозлившись.

— Прости, — Виктория похлопала по скамейке, стараясь успокоить кузину. — Ну, иди и сядь рядом. Мне нужно многое рассказать тебе.

— Я хочу, чтобы ты повторила каждое слово, и не пропусти чего-нибудь. Ты согласна, что лорд Хардвик абсолютно бесподобен? — тараторила, усаживаясь, Харриет. — Я думала, что он может упомянуть сегодня о моей записке, но он весь вечер совершенно не замечает меня.

— Я столько натерпелась из-за тебя. Тебе лучше не иметь ничего общего с этим повесой, — выдавила Виктория сквозь зубы.

Она коротко пересказала историю своего провала под аккомпанемент охов, смешков и кивков Харриет в соответствующих местах. По некоторой причине Виктория воздержалась от упоминания о поцелуе Хардвика.

В лунном свете Харриет наблюдала, как на ее запястье сверкают драгоценности, потом издала негромкий смешок.

— Лорд Бэкон говорил мне сегодня, как он счастлив, что я опять ношу его подарок. Он заметил его исчезновение с моей руки и подумал, что, возможно, браслет мне не нравится. — Ее глаза озорно блеснули. — Если бы он имел хоть малейшее представление, где был этот браслет, то пришел бы в ярость. — Она коснулась руки кузины. — Я не могу отблагодарить тебя в полной мере за то, что ты вернула мне браслет.

— Что касается меня, то я счастлива уже тем, что все это позади, и браслет снова у тебя на руке. Теперь нам лучше вернуться в зал. Слышишь, музыканты снова начали играть. Наши мамы, должно быть, ищут нас.

— О, да это, кажется, вальс, а я обещала следующий Джейсону Оверстриту. Бежим!

— Иди вперед, Харриет, я посижу здесь еще несколько минут. Для меня этот бал совсем не так увлекателен, как для тебя. У меня еще болят на ногах все пальцы, на которые наступил каждый неуклюжий увалень Лондона.

После ухода Харриет Виктория еще долго сидела, наслаждаясь прохладным ночным ветерком. Она глубоко погрузилась в свои мысли, когда до ее слуха донесся приближающийся звук шагов пары, занятой горячим спором. В низком мужском голосе она узнала голос лорда Хардвика, мгновенно вскочила на ноги и заметалась в поисках укрытия. В конце концов, Виктория решила спрятаться за переплетением ветвей кустарника, где не привлечет внимания любовников, занятых своей ссорой.

Виктория не собиралась подслушивать, но они ссорились и в гневе повысили голоса, так что не слышать их было невозможно.

К ее ужасу шаги, приближались, и парочка остановилась в трех футах от нее с другой стороны кустов.

— Говорю тебе, Нейл, что не позволю сделать из себя дурочку, пока ты заигрываешь с каждой юбкой, — второй голос, бесспорно, принадлежал Френсис Ловетт.

— Предупреждаю тебя, моя милая, что я начинаю терять терпение от твоих вспышек ревности. Я только дважды танцевал с леди Оксфорд. Однако вздумай я станцевать с каждой хорошенькой мордашкой в этом зале, не сомневайся, что я так и сделаю. Я не допущу, чтобы мне ставила условия ты или любая другая женщина. Я не какой-нибудь барон, которого ты можешь водить на веревочке.

Оставив без внимания его замечание, разгневанная Френсис продолжала:

— А еще я ловлю тебя раз за разом на том, что ты шаришь взглядом по залу в поисках этой юной нахалки Виктории Блам, которую я застала у тебя в доме. Ты делаешь вид, что она ничего для тебя не значит, но я-то знаю, Нейл, это выражение твоих глаз. Она тебя очень заинтересовала!

Виктория почувствовала, что лицо ее заливается краской, когда поняла, что разговор идет о ней. Что ей было делать? Обнаружить свое присутствие и подвергнуться унижению или попытаться прокрасться подальше в кусты, чтобы просто не слышать их? Конечно, последнее было предпочтительней. Виктория подалась назад и наступила на веточку, которая сломалась с громким хрустом, заставив ее застыть на месте.

— Кто здесь? — громко окликнул Хардвик. Любовники несколько мгновений прислушивались. Виктория затаила дыхание и оставалась недвижимой. Сейчас она уже боялась заявить о своем присутствии: слишком неловким было положение, в котором она оказалась. Почему они не уходят? От раздражения она скрипнула зубами.

Тем временем парочка возобновила спор. Теперь Виктория слушала, сгорая от любопытства, какие ужасные вещи они могут сказать о ней? Ее нянюшка всегда предупреждала что тот, кто подслушивает, слышит о себе только дурное но ей было все равно. Однако больше ее имя не упоминалось. Френсис продолжала осыпать лорда Хардвика упреками из-за его любовных похождений, пока он, в конце концов, не пришел в ярость.

— Я наслушался достаточно, Френсис. Меня не будет держать под башмаком истеричка. — Лорд Хардвик заскрежетал зубами и в гневе отвернулся от нее.

— Тогда между нами все кончено, Нейл! Ты мне опротивел, и я не желаю тебя больше видеть. — С этими словами Френсис промчалась по дорожке к дому.

Все еще разъяренный лорд Хардвик с отвращением бросил через живую изгородь бокал с пуншем, который до того был у него в руках.

— Ax! — вскрикнула Виктория, когда холодная жидкость попала ей на плечо и забрызгала ее красивый вечерний туалет.

Услышав ее вопль, Хардвик обошел, кусты и уставился на нее, уперев руки в бока.

— Какого дьявола вы здесь делаете?

— Взгляните, что вы наделали, вы, варвар! Вы испортили мое новое платье, — рыдала Виктория, в отчаянии вытирая корсаж, от чего малиновое пятно расплывалось еще больше. Большое и неровное, оно было видно даже в тусклом свете луны.

Лорд Хардвик подошел ближе и узнал ее.

— Вы не та самая крошка, которая на днях явилась ко мне в дом? Дочь лорда Блама, я полагаю? Вы ведь мисс Виктория, не так ли? — В его голосе появился поддразнивающий оттенок. — Уж не преследуете ли вы меня, моя шалунья?

— Вот уж нет! И я не ваша шалунья! Я невольно стала свидетельницей вашей ссоры и скрылась, чтобы не смущать вас. — Она продолжала тереть платье, более озабоченная тем, что скажет ее мама, чем досадой лорда Хардвика. — И вот явились вы и испортили мне платье!

— Ну, пойдемте со мной и посмотрим, можно ли это поправить. Я думаю, служанке удастся смыть пятно.

Они проходили мимо фонтана, и Хардвик остановил Викторию.

— Позвольте мне смыть пунш с вашего лица. Он смочил платок водой и, приподняв ее лицо за подбородок, принялся вытирать грязные пятна со щек и шеи, а она уставилась в его темные глаза, которые, как будто смеялись над ней. Она надеялась, что он не услышит ударов ее сердца, которое отказывалось подчиниться ее приказу, биться ровнее. Близость Хардвика приводила ее в трепет.

Казалось, это длилось вечность, но вот он отпустил ее и отступил назад, чтобы оценить свою работу.