Стажерка в Академии Теней - Анна Сергеевна Платунова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тэмми, тебе надо было родиться мужиком! – говорили они и думали, наверное, что это комплимент.
Аид ощутил, что я напряжена.
– Не бойся, Лу. Ну что ты, в самом деле! – Наследник знатного рода отбросил церемонии, и выяснилось, что он умеет разговаривать как обычный человек. – Что тебя пугает? Неужели я такой страшный? Я не кусаюсь, клянусь! Тебя поцелуй смутил? Лу, но ведь я твой жених – привыкай! И, пока мы не взойдем на брачное ложе, дальше поцелуев дело не зайдет.
Я молчала, пытаясь справиться с дрожью. Не ожидала от себя такого! Отважная ищейка трясется, как трусливый щеночек.
– Лу?..
– Я не умею танцевать! – выпалила я.
Фух, как вовремя вспомнила. А главное, это правда.
– Я очень плохо танцую вальс! И… я выставлю нас на посмешище!
Аид тихо рассмеялся.
– Поверь, этого не случится. Не зря меня всю мою сознательную жизнь изводили танцами. Должна ведь быть от этого хоть какая-то польза? Я поведу. Просто доверься мне…
Я доверилась и не пожалела. Так легко, оказывается, танцевать с тем, кто бережно предугадывает каждое твое движение и мягко увлекает за собой.
Не скрипит над ухом, не тычет пальцем в бок, ворча, что я лоботряска и лентяйка.
Гости расступились, их лица слились в одно сплошное светлое пятно. Все смотрели на меня, но мне было все равно. Мне казалось, что я парю, не касаясь ногами пола, еще немного – и взлечу.
И действительно взлетела. Это Аид подхватил меня за талию, будто пушинку. Поднял, покружил в воздухе и осторожно опустил, поставив завершающую точку в танце.
– Голова не кружится? – тихо спросил он.
– Нет…
Голова не кружилась, но в груди что-то екало.
– Проводишь меня к карете?
Я ушла, даже не отыскав глазами «папочку». Зачем, ведь наша авантюра удалась, никто не догадался о том, что невесту подменили.
В карете меня ожидала Лаурина тетка. Надо же, явилась – не запылилась. Не иначе за изумруд переживает.
Расплылась в улыбке, увидев рядом со мной Аида, но взгляд оставался колючим.
– А вот и моя дорогуша! – фальшиво пропела она.
Минейр Мелар не уловил лицемерия, наверное, потому, что сам по своей природе был честен. Поклонился мифрау Голдридж.
– Лаура разволновалась. Прошу, уложите ее в постель, когда вернетесь домой. Лу, ты позволишь?..
Он помог мне подняться и снова, как прежде, поцеловал руку. Улыбнулся и произнес одними губами: «Привыкай».
Отвернулся и ушел.
Селедка с силой захлопнула дверцу кареты. Ее распирала злость. С чего бы?
– Все прошло хорошо, – попробовала объясниться я.
– Да уж вижу! – процедила она. – Бедняжечка! Такой нежный цветочек! Уложите ее в постель! Знал бы минейр Мелар, кому на самом деле целовал руку!
Очарование вечера слетело с меня, будто под порывом холодного осеннего ветра. Я расстегнула подвеску, сунула в руки мифрау.
– Я лишь исполняла ваше поручение, – произнесла я, четко проговаривая каждое слово.
На лице Лауриной тетки проступила растерянность, она словно опомнилась.
– Совершенно не обязательно снимать украшения в карете, – фыркнула она. – Мы никуда не торопимся. Я накормлю тебя ужином…
– Не надо. У меня другие дела.
В доме минейра Голдриджа я переоделась в старенькую форму, натянула сапоги.
– Ты можешь забрать туфли. И чулки.
Кажется, старая перечница испытывала что-то вроде угрызений совести. Я посмотрела на лаковые туфельки. Слишком красивые для того, чтобы я смогла их еще куда-то надеть. У меня нет для них платья. И никогда не будет.
– Нет, спасибо.
Мне казалось, будто мне не хватает воздуха. Я убежала, даже не попрощавшись с Хип, которая была добра ко мне.
Небо окрасилось в предзакатные тона. Западная сторона сочилась алым, восточная уже налилась сиреневым, сумеречным светом.
Такие закаты предвещают Перекресток. А я, пожалуй, даже обрадуюсь, если привычный мир завтра снова расколется на две части. Тогда не будет времени думать об Аиде.
Что он делает сейчас? Танцует? Смотрит на пары, которые кружатся в вальсе, и вспоминает Лу?
Я его больше никогда не увижу.
* * *
…Кто бы мог подумать, что я встречу Аида уже утром. И обстоятельства этой встречи будут – хм – странные!
Глава 5
В Академию я добиралась пешком: с окраины, где снимала комнату в доходном доме, в центр города.
Стипендиатам общежитие не полагалось. Считалось, что Академия и так много делает для нас. А что такое три серебрушки в месяц? Это крошечная каморка под крышей, это стакан молока и кусок хлеба на завтрак и скромный ужин из овощей и птицы. Но я не жаловалась, вовсе нет! Форму мне выдавали, весной я купила теплую накидку и чувствовала себя в ней королевой. А иногда баловала себя сладкой булочкой. Разве плохая жизнь?
Вот только на занятия выходить надо было затемно, иногда я просыпала и потом всю дорогу бежала, но все равно опаздывала.
Прошлым вечером я долго ворочалась в постели, уснула поздно, а очнулась от стука в дверь и зычного голоса моей квартирной хозяйки:
– Темира, ты будешь пить свое молоко или я могу его забрать?
– Ой! Я сейчас!
Сон как рукой сняло. Через секунду я уже запихивала в рот ломоть хлеба и, обливаясь, запивала молоком. От прекрасной прически не осталось и следа: мои непослушные вихры снова встали дыбом. А теперь и косу не заплести.
Подпрыгивая, я натянула сапоги и вылетела из дома.
– Ага, вот и Тэмми! – закричал Рик, заметив меня в дверях аудитории. – Снова опаздываешь! Ты где вчера пропадала? Пропустила практику!
– Была занята, – отмахнулась я.
Нас в группе училось одиннадцать человек, и только я получала стипендию. Мои однокурсники были отпрысками знатных семей и обеспеченных горожан, но все же мы неплохо ладили. Однако я понимала, что так будет не всегда.
Думая о своих однокашниках, я вспоминала бродячий зверинец, однажды приехавший в наш городок Лосс вместе с ярмаркой. Больше всего мне понравился вольер, где безобидно играли детеныши рыси и дикой козы.
– Мамуля, как же здорово придумано! – сказала я маме: тогда она была еще жива. – Они вырастут и станут дружить.
Стоящий за моей спиной владелец зверинца услышал разговор.
– Нет, малышка. Когда они вырастут, рысь слопает козу, вот и все.
Вот и мои шалопаи-однокурсники, когда закончится учеба, пройдут мимо меня на улице, делая вид, что со мной незнакомы. Но пока мы все сидели в одном
