Рождественский кинжал - Джорджетт Хейер

– Кто-то сегодня встал не с той ноги.

Валери обратила на драматурга большие голубые глаза.

– Вы почитаете нам свою пьесу, Уиллоби?

Она всегда быстро переходила с фамилий на имена, но Ройдон почувствовал себя польщенным, даже взволнованным этой неожиданной близостью. Запинаясь, он пробормотал, что с удовольствием прочтет ей пьесу. Пола с ходу отмела эту идею.

– Какой смысл читать одной Валери? – возмутилась она. – Все должны ее услышать.

– Только не я, – заметил Стивен.

Ройдон сдвинул брови и ответил, что не собирается никому навязывать свою пьесу.

– Просто не люблю, когда читают вслух, – небрежно объяснил Стивен.

– Ну все, все, – вмешался Джозеф. – Мы хотим услышать пьесу! Не обращайте внимания на Стивена. Как насчет того, чтобы устроить чтение после чая? Соберемся вокруг камина и насладимся маленьким спектаклем.

– Верно! – просияла Пола. – Если начнем сразу после чая, дядя Натаниэль не успеет уйти.

– И остальные тоже, – добавил ее брат.

Ройдон хмуро возразил, что у него нет желания рассыпать перлы своего творчества перед равнодушной аудиторией. Стивен воскликнул: «Отлично!», – но все остальные бросились уговаривать автора. Наконец решили, что чтение состоится сразу после чая. А если кто-то ничего не смыслит в искусстве, добавила Пола, стрельнув в Стивена злобным взглядом, то силой его туда никто не тащит.

Вскоре оказалось, что по поручению Джозефа садовник срубил ель и принес ее в дом, где им предстояло ее украсить. Он вызвал добровольцев, но Пола сочла затею глупой, а Стивен лишь поморщился. Эдгар Моттисфонт пробормотал, что подобные забавы нравятся молодежи; что касается Мод, то она явно не собиралась прилагать усилий. Вместо этого она погрузилась в «Жизнь австрийской императрицы» и поразила гостей известием, что все венгры обожали Елизавету. Впрочем, она опасалась, что у бедняжки было расстройство психики, и предложила Ройдону написать об этом пьесу.

Драматург опешил. Скорчив гримасу, он заметил, что костюмные пьесы не в его стиле.

– У нее очень драматичная биография, – запротестовала Мод. – Это вам не какая там галантная история.

Джозеф поспешил вставить, что вряд ли это хорошая идея, и спросил, не хочет ли она отложить книгу и помочь ему украсить елку.

Мод отказалась. В конце концов на его призыв о помощи отозвалась одна Матильда. Она с блеском доказала свою приверженность к новогодней мишуре и ревностно взялась за развешивание цветных шаров и игрушечных сосулек.

– Боюсь, Джозеф, – заметила она, когда остальные гости разошлись, – никто не в восторге от твоей затеи с веселым Рождеством.

– Все еще впереди, дорогуша, – оптимистично заверил он. – Я припас кое-какие подарки на елку. И конечно, парочку хлопушек!

– Тебе не показалось, будто Эдгар Моттисфонт чем-то расстроен? – спросила Матильда.

– Пожалуй, – кивнул Джозеф. – Наверное, какие-то проблемы с бизнесом. Ты же знаешь, наш Натаниэль такой растяпа! Но все наладится, вот увидишь.

Однако во время второго завтрака Моттисфонт пребывал не в праздничном настроении. Судя по всему, его разговор с деловым партнером завершился неудачно. Он выглядел подавленным и удрученным, а Натаниэль сидел с недовольным видом и упорно уклонялся от любого участия в беседе. Его дурное настроение заметили все, кроме Валери, которая без умолку болтала с драматургом. Стивен был мрачен, его сестра не находила себе места, Матильда молчала, драматург нервничал, а Джозеф бестактно подшучивал над всеми, называя их занудами.

Но когда приуныл и Джозеф, хозяин дома наконец повеселел. Казалось, он был очень доволен тем, что испортил настроение своим гостям. Натаниэль чуть ли не потирал руки от удовольствия. Когда присутствующие поднялись из-за стола, он даже поинтересовался, чем они намерены заняться днем.

Мод, очнувшись от долгого молчания, ответила, что, как обычно, отдохнет у себя в комнате, прихватив с собой книгу. Ее все еще увлекала мысль о биографической пьесе, посвященной императрице, и она заметила, что, конечно, будет трудно изобразить ее эксцентричные прогулки.

– Но я уверена, мистер Ройдон справится, – великодушно добавила она.

– Уиллоби не пишет такие пьесы, – отрезала Пола.

– Дорогая, я просто хотела сказать, что это было бы очень интересно, – произнесла Мод. – Столько романтики!

Натаниэль, заметив, что жизнь императрицы наводит смертельную скуку на его гостей, ухватился за эту тему и проявил к ней живейший интерес. Всем, кроме удалившегося Стивена, снова пришлось выслушать истории про длинные волосы Елизаветы, ее выступления в цирке и ревность эрцгерцогини.

– Кто бы мог подумать, – шепнула Матильда на ухо Моттисфонту, – что заурядных людей так волнует биография императриц?

Тот ответил ей хмурой улыбкой, но промолчал.

– Кому какое дело до Елизаветы Австрийской? – не выдержала наконец Пола.

– Это история, милая, – объяснила Мод.

– Ненавижу историю. Я живу в настоящем.

– Кстати, о настоящем, – вставил Джозеф. – Кто поможет нам с Матильдой нарядить елку? – И он бросил умоляющий взгляд на Полу.

– Ладно, – нехотя согласилась она. – Видимо, придется. Хотя я все равно считаю, что это глупость.

Поскольку опять пошел снег, а других развлечений не предвиделось, Валери и Ройдон тоже присоединились к украшению елки. Сначала они хотели пойти в бильярдную и включить музыку, но не устояли перед соблазнительным блеском мишурного «дождя», кручеными свечами и искусственным снегом. Ройдон намеревался прочесть небольшую лекцию о нелепости старых традиций, к тому же заимствованных у немцев, но когда Матильда стала крепить на ветках подсвечники, сразу забыл про свою ученость и закричал:

– Эй, эй, дайте лучше мне! Вы так елку спалите!

Валери нашла коробку с витыми сосульками и принялась прилаживать их, приговаривая:

– Ах, какая милая вещица! Смотрите, вот здесь надо что-нибудь повесить!

Джозеф был на седьмом небе от счастья. Он бросал на Матильду торжествующие взгляды, потирал руки и суетился вокруг елки, шумно восхищаясь работой каждого участника и подхватывая падавшие игрушки, когда их кто-нибудь ронял, что случалось постоянно. Ближе к чаю появилась Мод, сообщив, что елка выглядит отлично и что, к ее удивлению, Елизавета оказалась кузиной Людвига Баварского, странного и трогательного короля-безумца, некогда приютившего Вагнера.

После безуспешных попыток обсудить с Матильдой, сколько лет еще может прожить Натаниэль, Пола почти силой утащила своего дядю в гостиную, прервав его деловую беседу с Моттисфонтом, и чуть позже присоединилась к остальным. Все ее участие в украшении елки свелось к тому, что она нервно расхаживала по комнате, критиковала всех, много курила и восклицала, что если Натаниэль собирается оставить ей в наследство деньги, то почему она не может получить их сейчас, а не после его смерти? На нее никто не обращал внимания, кроме Матильды, которая снова посоветовала ей не делить шкуру неубитого медведя.

– Шкура уже есть, – мрачно произнесла Пола. – Дядя сказал, что давно завещал мне кругленькую сумму. Я же не говорю, что хочу все прямо сейчас! Мне хватит и пары тысяч фунтов, а для дяди Натаниэля это пустяки.

Ройдон, услышав ее слова, покраснел до ушей и притворился, будто занят развешиванием гирлянды.

Пола уже не могла остановиться. Она ходила по комнате и продолжала свой нудный монолог, который слушал только Джозеф. Он попытался утешить ее, сказав, что от души ей сочувствует и в его жизни был похожий эпизод, когда в Мельбурне ему дали роль Макбета.

– Ты никогда не играл Макбета, – усмехнулась Матильда.

Ничуть не смутившись, он ответил, что исполнял все трагические роли. Джозеф не заметил, что в комнату вошла его жена, к которой Матильда тут же обратилась с просьбой опровергнуть эту вопиющую ложь.

– Не помню, чтобы он когда-то играл Макбета, – спокойно ответила Мод. – Но Джозеф прекрасно исполнял характерные роли, просто великолепно.

Все сразу представили Джозефа в роли первого могильщика, и даже у Полы дрогнули губы. Мод, словно не заметив реакции гостей, невозмутимо принялась вспоминать разные мелкие роли, где успешно выступал Джозеф, и пообещала поискать книгу с газетными вырезками, которые куда-то задевала.

– А потом окажется, что ее кто-нибудь стащил, – громко прошептал Стивен на ухо Матильде.

Она не слышала, как он вошел в комнату, и вздрогнула. Стивен стоял у нее за спиной, сунув руки в карманы и зажав в зубах трубку. Его лицо выражало мрачное удовлетворение, в глазах блестел огонек, а на губах играла улыбка. Матильда хорошо знала, что означают эти симптомы: Стивен с кем-то поссорился, скорее всего с дядей.

– Ты болван! – воскликнула она.

Он взглянул на нее сверху вниз, слегка приподняв брови.

– Почему?

– Потому что ссоришься с дядей.

– И что? Я всегда с ним ссорюсь.