Профессорская дружка - Мари Ардмир

А этот неслух, быстро помотав листиком из стороны в сторону, указал на непрекращающую мычать Эфку Нэфку Трумс, затем на себя и под конец пантомимы изобразил дрожь.

Выдохся, просто прекрасное сообщение, и как мы магиану теперь освободим?

— Очень рада слышать… — произнесла иронично. — Ты хоть путы снять можешь? У нас пять минут до лекции.

И еще один отрицательный ответ.

Нахмурилась. Кажется, моя оценка его разумности была преждевременной: питомцу сто лет, а он собственные силы рассчитать не может.

— Ясно. — Я закрыла двери аудитории на защелку и направилась к кладовой. — Жди здесь, сейчас буду. А вы, профессор, лучше не двигайтесь.

На построение перехода в кабинет Эвении, разъяснения небольшой загвоздки и возврат обратно вместе с ней от силы ушла пара минут. Всего лишь пара, но за это время аудитория превратилась в поле боя, а путы Нэфки — в железный саркофаг, свернутый из прутьев люстры.

Я оторопело остановилась.

Всевышний!

— Действительно, креативист, — усмехнулась металлистка, оглядывая разрушения, — и, надо заметить, весьма талантливый.

— Взбрык! — На мой окрик вечнозеленый враль не зашелестел, а помахал дрожащей лапкой, вытянув ее из-за осколков парт в нескольких метрах от меня.

Упал все-таки!

— Ах, ты ж!.. Вот теперь выдохся, да?! И, кажется, окончательно. Что ты за мстительное чудо вечнозеленое… — ругалась я сквозь зубы, добираясь до него через завалы разломанных парт, половых досок и стульев.

— Не ругай сильно. Сколько лет мечтала утереть нос этой, да никак не получалось. А он ее одной левой или правой… Молодец! — шепнула Эви, потирая руки.

Она с легкостью раскрыла створки саркофага, неприлично присвистнула и аккуратно спустила на землю красную древянистку, весьма плотно замотанную в одну из штор. Как мумия.

— Снимаю шляпу… он гений, — заявила рыжая красавица.

— Да-да. — Выудив неразумное создание, я осмотрела пятилапа и вздохнула горько — гений, и явно признанный посмертно.

— Что?!

Не то вопль, не то крик, и я удивленно оглянулась на профессора, которая была виновата в его таком состоянии.

Путаясь в лентах шторы, Эфка Нэфка чуть ли не со слезами бросилась ко мне. Обломки парт и стульев разлетались в стороны, расчищая ей дорогу. Будь моя воля, я бы и сама сбежала от древянистки, потому что выражение ее лица было пугающим: боль, недоверие, ужас и вместе с ним смятение. Она не пожалела сил на то, чтобы сдвинуть последнее препятствие между нами, и, рухнув на колени, попросила тихо:

— Дай…

С опаской покосившись на профессора, а затем на металлистку, кивнувшую мне, я аккуратно передала взбрыка Трумс. Подспудно ожидая, что она его прихлопнет или удавит в своих руках, но ошиблась.

Древянистка смотрела на него с восхищенным умилением.

— Действительно, императорский, — прошептала магиана восторженно, — ему около сотни лет, проснулся совсем недавно. — Нахмурилась и удивленно заметила: — Но обратно засыпать не захотел… Фу-у-у-ух, не сильно задела…

Я, закусив губу, следила за тем, как она мягкими, даже ласковыми движениями переворачивает вечнозеленого, осматривает его побеги и листики, скользит по ним пальчиками в перчатках и вдруг замирает, недоверчиво глядя в сердцевину.

— Адаллиер, чем вы его кормили?

— Ничем, — ответила с улыбкой. Ну, наконец-то мою фамилию признали и Ирэной Лесски больше не зовут.

— Вы врете, — с ходу заявила профессор и поднялась с колен.

— Нет, но если хотите, можете мне не верить.

— Вот уж с этим поостерегусь, — ответила она с усмешкой и подняла в руке вечнозеленого, прошлую причину недоверия. Спросила: — Тогда откуда у него столько энергии?

— Мне подкинули взбрыка в академии вчера. А нашла я его ночью уснувшим на моей шее. — Я неловко встала и повела плечом: — Вот и все.

Древянистка судорожно сглотнула и странно посмотрела на меня, затем на пятилапа и опять на меня.

— Я понять не могу… как вам удалось его доверие завоевать?

— Сама не знаю.

Не рассказывать же ей, что у меня дефектный уровень резерва — шестой, и взбрык, прицепившись ко мне, то ли грелся, то ли питался. Тут же возникнут ненужные вопросы на темы: «Как определили резерв?», «Что для этого сделал Дейр?», «Как посмел экспериментировать на живом человеке без разрешения и подстраховки?», «Почему я согласилась?» и т. д. А затем в дом Лесски обязательно прибудет служба НВН и следователи.

Так что нет, спасибо. Уж лучше помолчу.

Наверное, мы бы еще долго смотрели друг на дружку — она недоверчиво и с прищуром, я открыто и стараясь не моргать, — если бы Эви не сообщила о приближении следующей пары.

— Ладно… — фыркнула древянистка. Она перевела взгляд на питомца и подула на его сердцевину. — Просыпайся, симулянт.

Лапки его тут же пришли в движение, чуть поднялся главный лист, и взбрык приветственно зашелестел. Затем повернул лист на меня, после на магиану и, определив, у кого на руках сидит, вначале попятился, а затем и вовсе прыгнул ко мне. По руке забрался на плечо и обвил шею.

— Даже так? — удивилась Эфка Нэфка, качая головой.

Я лишь пожала плечами.

— Жаль. — Профессор расстроилась, но постаралась этого не показать. — Что ж, если он согласен вам служить, не жалея сердцевины, то хоть назовите его иначе, чем взбрык. Это унизительное имя для воина.

Я покосилась на питомца, он на меня, и мы слаженно кивнули.

Глава 3

Воскресенье прошло без происшествий, даже родители Лесски не пожелали нас потревожить: сами не приехали и не позвали к себе. День получился не свободным, а учебным: я готовилась к следующей неделе. Готовилась хорошо, а потому понедельник прошел замечательно, вторник прекрасно, а среда стала взрывоопасной.

Как и полагается, началось все с утра, в моем случае — с ранней побудки, потому что взбрык, он же вечнозеленый, он же Кишмиш, хотел воды, но не хотел вставать. После боя с профессором пятилап нуждался в заботе и отчаянно ее требовал, то оплетая мою шею, то взбираясь венцом на голову. Шелестел непрерывно и время от времени, как кот, пытался главным листом уткнуться в мое ухо. Капризил, но и я, и Ксил это быстро пресекли, пообещав дать ему имя, несвойственное воинам. Некоторое время питомец держался, а потом вновь, требуя внимания, лез за лаской. В наказание из вариаций имени: Горец, Страж, Адаш, Жрец, Буй, Хран, Дрын — мы назвали его Кишмиш, уверенно заявив, что в вечнозеленом взбрыке изюминок больше, чем надо.

Недовольный именем, пятилап раздраженно шелестел ровно до тех пор, пока не увидел в сборнике слайд виноградного куста, а затем и запись с кристалла о том, где произрастает и как плодоносит этот растительный вид. Осознал, загордился и оставил все как есть.