Орсо. Странник - Иван Голубецкий

– Да это значит то же. – Сказал я с некоторой задержкой. Хоть я и произнес часть фразы на русском, Эйле все равно смогла меня понять, и более того, смогла повторить мое слово. Это хорошо. Притом язык, названия которого я не знаю, прекрасно разбивается на звуки, имеющиеся в русском языке, так что говорю я почти без акцента.

– Кажется, я поняла. Я знаю несколько королевств, в которых есть нечто похожее. В Тери – огромные кузнечные цеха. В Пайне в огромных количествах делаю самую дорогую посуду из глины. – Эйле можно верить. Хотя бы потому, что она умеет читать, в чем я убедился, когда я увидел, как с утра она делала какие-то записи. Используемые ей символы имели сложную структуру и определенно являлись буквами. Выходит этот мир пошел иным путем. Либо тут иной вариант Средних Веков? Сейчас главное изучить манеру речи. Без сомнения все тонкости я вряд ли усвою сразу, но, по крайней мере, стану больше похож на местного. Что может спасти от спонтанных попыток убить меня как одержимого или шпиона…

Отстранившись от своих мыслей, мальчик продолжил завтрак. Каша своим вкусом напоминала овсянку или перловку.

– Послушай, раз ты забыл своё имя, не хочешь я дам тебе еще одно? – Эйле вновь обратилась ко мне, и хотя в ее предложении и был смысл, оно меня удивило.

– Но я могу вспомнить его через неделю или уже к вечеру. Зачем мне ещё одно? – Эйле мягко улыбнулась на мой вопрос.

– Видишь ли, у нас есть поверье, по которому человек без имени может потерять Душу. – Я нервно сглотнул.

– И это действительно так? – Не то, чтобы я слепо верил в нечто подобное, но береженого… И так далее.

– Я не знаю ни одного подобного случая. Но одна старая легенда гласит, что если до захода луны человек не получит имени, ничто не помешает демонам утащить его душу в Йэр. – Это неизвестное слово вызывало однозначные ассоциации – адские муки.

– Это место, где мучаются души грешников? – Или ад. Думаю это близко по значению.

– Нет. Есть четыре мира: Палан – мир богов, и тех, кто достоин, быть подле них; Нии – наш мир, хотя его называют и по-другому, например Раф, Лехт – мир, где умирают и искупляют свои грехи души тяжелых грешников. А есть Йэр, попасть, куда врагу не пожелаешь. – Так, если Лехт это местный ад, то Йэр продвинутый ад?

– Чем так ужасен Йэр? – Эйле с минуту молчала.

– Это место, куда демоны утаскивают души тех, кто им должен, и тех, у кого нет имени. Некоторые чародеи говорят, что миров бесчисленное множество. Я же скажу тебе, я не знаю, сколько есть миров, но Йэр существует. – В словах Эйле чувствовался не суеверный, а до жути реальный страх.

– Я узнал много нового. Эйле, тогда я прошу, дай мне новое имя, не стоит зря искушать судьбу. – В этом есть и рациональное зерно, помимо пробравшей меня жути. Сомневаюсь, что моё имя, которое я к тому же не помню, органично вольется в местный колорит.

– Тогда тебе подойдет имя Орсо, на Свирхе оно значит: «Тот, кто ищет». – Мысленно произнеся это имя, я нашел его весьма благозвучным.

– Хорошо, теперь я буду привыкать к имени Орсо. А что за язык Свиркх? – Хотя все и звучало просто, я умудрился сделать в названии ошибку.

– Просто Свирх, не надо лишнего. Это древний язык Нимушета, или как его еще называют «Древний язык Великого Востока». Это язык мертвых. – Легкий холодок пробежал по моему позвоночнику.

– Язык мертвых? Может, не стоило брать имя из языка мертвых? – Звучало как-то мрачно.

– Я не понимаю твоего беспокойства. Свирх считается священным языком, если ни один из ныне живущих народов не говорит на нем, это дает ему статус языка мертвых. – Я задумался. Язык мертвых. Логично, ведь только мертвые могут говорить на нем свободно. Вернее могли, будучи живыми.

– Получается он Мертвый язык. – Высказал я привычный для себя вариант. Прямо как латынь.

– Думаю так тоже можно сказать. О чем задумался, Орсо? – Я с минуту прибывал в ступоре, пока до меня доходило, что Орсо – это я.

– Мне нужно все это записать. Только не на чем. – Эйле удивленно посмотрела на меня.

– Ты умеешь писать? – Свой вопрос она сказала с легким удивлением.

– Да, и не первый год. На Русском и Английском языках. – Эйле задумалась.

– А где, ты научился говорить, на Крэхте? – Так судя По-всему, Крэхт – это язык, на котором мы сейчас говорим.

– Сам не знаю. Еще недавно я не знал о его существовании. – Чародейка сделала для себя какие-то выводы.

– Орсо, тебе следует лучше привыкнуть к новому имени, иначе глядя на то, как ты дергаешься, мало кто поверит, что тебя так зовут. Подожди немного. – Эйле зашла за тростниковую ширму.

– А ведь верно. Я сам не заметил, как реагирую на слово… Имя Орсо. – Скоро чародейка вернулась, держа небольшую книгу в кожаном переплете, стопку листов желтоватой бумаги и что-то похожее на перьевую ручку.

– Попробуй прочитать. – Эйле открыла книгу на первой странице и показала мне. Я понял, что ничего не понял. Страницу, ровными рядами покрывали незнакомые мне символы, похожие на те, которыми Эйле делала свои записи. Что-то похожее на знаки препинания я не заметил. Разве что длинная линия, дважды замеченная мной в тексте, отдаленно напоминала тире или дефис.

– Я не понял, ни единого слова. – Выходит на Крэхте я мог только говорить.

– Это справочник земель королевства Анталия. Места, где мы сейчас находимся. – Я осмотрел книгу еще раз.

– А что значит эта черта? – Эйле посмотрела туда, куда я показывал.

– Это ноль. – Так, оригинально. Тут ноль похож на прочерк. Чародейка ждала следующие мои вопросы.

– Эйле, это перо? – Сказав это, я указал на перьевую ручку.

– Да, автоматическое перо. – Она протянула мне интересующую меня вещь.

– Как им пользоваться? – Несмотря на похожую конструкцию, это приспособление для письма казалось весьма странным.

– Смотри. Пишем стальным пером. Вот это шарик для подачи чернил. – Эйле легонько надавила на шарик, выполняющий роль кнопки и перо смочилось чернилами.

– И как часто надо нажимать? – Конструкция казалась излишне мудреной.

– Либо легонько раз, чтобы хватило на слово, либо постоянно, если быстро пишешь. После письма лучше протереть перо. – Чародейка положила книгу и бумагу рядом на небольшой столик. Я взял пару листов бумаги. И задумался, бумага была толстой и не лучшего качества, по стандартам моего мира, ручка была аналогом перьевой ручки из двадцатого столетия. Это позволяло предположить, что мир развит сильнее, чем я думал, по крайней мере, в некоторых областях.

– Теперь понятно. Мне нужно сделать записи. – Я начал писать, но с непривычки поставил небольшую кляксу. Ничего, не страшно.

Значит запишем. Я в королевстве Дориз. Государственный язык тут Крэхт. Теперь меня зовут Орсо. На Свирхе, языке Великого Востока или… Забыл.

– Эйле, Свирх, это язык, какого государства? – Самая плохая записка надежнее самой хорошей памяти.

– Нимушета. – Теперь допишу.

– Спасибо. – … Или Нимушета, оно означает «Тот, кто ищет». Эйле осмотрела мои записи.

– Знаешь, на этом языке ты, наверное, единственный, кто способен и читать и писать. – Я удивился, и тут же понял, что произносил вслух, то, что записывал. И что на меня нашло.

– Из этого можно извлечь пользу. Эйле, ты научишь меня читать и писать на Крэхте? – Сейчас это знание мне было крайне важно.

– С удовольствием. Я уже было начала думать, что ты откажешься. – Откажусь? От возможности читать? Нет, Эйле ты меня совсем не знаешь.

– И в мыслях не было. Готов хоть сейчас начать обучение. – Раньше начнешь, раньше закончишь.

– Тогда начнем. Первая буква алфавита Крэхта – Эо. С неё начинается твое имя, и в разных сочетаниях, она может читаться как «о» и как «э»…

***

Подул холодный северный ветер. Император оторвался от написания своего произведения, и, потянувшись, направился к окну. Свирепствовала метель, ее дикие завывания были слышны даже внутри кабинета, в котором, согласно его распоряжениям, было прохладно вне зависимости от погоды. Он осмотрел стол, записи по книге и письменные принадлежности.

– Надо дальше писать. Некоторые моменты мы деликатно уберем, что-то сократим и вновь вернемся к Орсо. Приступим. – Император сел за свое рабочее место и взял в руку бесконечное перо.

***

Орсо внимательно изучал справочник, периодически подглядывая в свои записи. Научиться читать и писать на Крэхте он смог за неделю, и дело не только в достаточно хорошей памяти. Обучение прошло гораздо легче во многом, благодаря возможности говорить на Крэхте и делать записи на Русском. Теперь мальчик знал, что в алфавите Крэхта двадцать девять букв, зато различных вариантов их произношения, на порядок больше. Он понял, что цифры, от одного до трех напоминают римские. Немаловажным открытием для Орсо стал тот факт, что произносить числа на Крэхте он мог лишь до одиннадцати. Но вместе с возможностью читать он быстро выучил произношение остальных чисел, вплоть до миллиона.