Чудак из Города Луны (СИ) - Володарский Вадим

Когда Ян поднёс идентификатор к панели на дверях (велосипед он не стал затаскивать в квартиру, а оставил на парковке у подъезда, потому что вечером собирался ехать на нём к Лауре), контролёр увидел, где он находится. Каждый сотрудник отдела хорошо знал расположение улиц города. Но в данном случае следовало уточнить, а для этого — вывести карту на экран. Получалось, что по дороге от кафе до своего дома Ян Хенриксон сделал изрядный крюк, чтобы оказаться в этом месте. При этом никаких покупок он нигде не делал, — да и что ему покупать? — и никаких других дел у него тут тоже не должно было быть. Работал он в вертикальном тепличном хозяйстве совсем в другой стороне, а сегодня у него выходной. Значит… Велика вероятность, что он оказался здесь именно из-за рисунка. Точнее, чтобы ещё раз его увидеть.

Видеть-то уже нечего, но в памяти картина осталась. И это плохо. А если запала в душу настолько, что он не поленился приехать сюда, — значит, мог и задуматься, почему же она исчезла.

Это было плохо. И заслуживало доклада начальнику. Во всяком случае, так от них требовали, давая понять: лучше перебдеть…

А в это время тот, кого полицейские называли «наш друг», готовился к новому делу. Для этого ему нужно было много сделать. Но он не сдавался. И думал с мрачной улыбкой, что те, кто ведут расследование, сильно удивились бы, если бы узнали, не только, кто он, собственно, такой, но и о том, сколько всего ему нужно знать и уметь. Вот, например, сейчас он сидел за компьютером, занимаясь перенастройкой, точнее, перепрограммированием одного из компонентов системы, едва ли не самой сложной в городе. А нужно ведь не только, чтобы её элементы выполнили то, что ему нужно, но и чтобы никто этого не заметил. Потому что если заметят, то сразу свяжут с тем, что произойдёт. Вычислить его это не поможет, — никто не знает, что он такое умеет. Но то, чем он занимается, будет сорвано.

А они думают, что убивать, — это просто!

У Рудольфа Кранца тоже был выходной. Старшему патрульному офицеру тоже не давала покоя картина, которую он обнаружил, и доложил об этом начальнику участка. Но по другой причине.

Он жил подальше от места работы, чем Мартинес, но тоже в том же районе. И территорию, которую патрулировал, и на которой жил, знал хорошо. Как и тех, кто здесь живёт. Вот одному из таких он и назначил встречу.

Этого парня звали Пика. Он был одним из уличных художников; не работая и живя на безусловный доход, он мог посвящать любимому занятию всё своё время. Когда-то его рисунки и надписи были хулиганскими, однако потом он образумился. И потому, что несколько раз его за этим хулиганством ловили. И потому, что захотел, чтобы его творения дольше оставались на стенах, и их видело больше народу. Прозвище такое было у него потому, что в качестве подписи он оставлял изображение карточной масти.

Старший патрульный офицер Кранц знал Пику давно, ибо как раз и ловил его когда-то за предосудительным занятием. И теперь тот был удивлён таким вызовом. Однако в нужном месте появился. Это был небольшой сквер, и Кранц указал на лавочку под каким-то хвойным деревом.

— Чего вы хотите от меня, офицер? — спросил Пика. Он был невысоким вертлявым парнем; полицейскому казалось, что манера поведения художника осталась именно с того момента, когда ему нужно было оглядываться по сторонам, а от полиции приходилось бегать. Завязать с нарушениями можно, а привычки-то остаются… — Я давно ничего такого…

— Я и не думаю, что ты… — Кранц улыбнулся, но постарался, чтобы улыбка получилась «хищной». Он специально отрабатывал такое выражение лица, и считал, что с нарушителями это помогает. — Мне нужна … ну, скажем, консультация.

— В чём же я могу вам помочь? — Собеседник был искренне удивлён. Полицейский показал ему фотографию на экране своего смартфона. Художник внимательно её рассмотрел. — Хорошая работа… Насчёт надписи не скажу, но … всё очень узнаваемо.

Как будто ты видел оригиналы, подумал Кранц. Но решил перейти к делу:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сколько времени нужно на то, чтобы такое нарисовать?

— Я не могу вам ответить, сэр. — Пика покачал головой. — Слишком много факторов… Вы же не знаете, кто это сделал, верно? Иначе не спрашивали бы меня… Так вот: сколько их было? Один человек рисовал, двое, пятеро? Как они это делали? Одно дело — если каждую линию выводить … и то: кистью или с помощью баллона? А если они заранее подготовили трафареты, и им осталось только закрасить, — тогда получится намного быстрее. Поэтому … я не могу ответить, заняло это десять минут или несколько часов.

— А что нужно, чтобы ты сказал точнее?

— Если бы я мог посмотреть на саму картину…

— Её уже нет. — Офицер не стал говорить, что рисунок намеренно уничтожили. Хотя Пика сам догадался. Дождя в последние дни не было. А по поводу старого рисунка полиция не стала бы задавать вопросы.

— Тогда я вам ничем не могу помочь. Если бы посмотреть вблизи, тогда я мог бы сказать, каким образом это сделано, с помощью трафарета или нет. И если нет… Возможно, сказал бы, один человек или больше. А так… А в чём дело, собственно?

— Не могу сказать, — покачал головой Кранц. Он, действительно, не мог. И не только потому, что информация не подлежала оглашению. Просто распрощался и ушёл.

На самом деле, для старшего патрульного офицера это было самодеятельностью. Он — не детектив, заниматься расследованием — не его задача. И Кранц отлично об этом знал. Занимался он этим из любопытства или ради карьеры? И сам не смог бы сказать.

Пика, со своей стороны, испытывал двойственные чувства. С одной стороны — облегчение, что интерес для полиции представлял не он. С другой… Проблемы у кого-то из его «коллег». Надо бы узнать, у кого, и предупредить, тем более, что обещания молчать с него не брали. Кранц, который, не будучи детективом, не имел большого опыта таких бесед, то ли не подумал об этом, то ли забыл. Впрочем, Пика точно не знал, кем был его собеседник теперь (его могли и повысить в должности за время, прошедшее с их последней встречи). Хотя ему было всё равно… А вот решение для себя он принял. Такие, как он, уличные художники собирались в нескольких местах. Перед работой, или просто обсудить, так сказать, творческие планы. Кстати, за картины им никто не платил, они были рады возможности для самовыражения, и взамен ничего не требовали. Так вот, нужно будет там рассказать, а заодно и попытаться выяснить, кто же оставил такую необычную картину.

И почему это у полиции пробудился такой интерес..?

Лаура Мартинес сделала заказ… В конце концов, Ян должен был прийти вечером. Время было. Она поражалась, как работала служба проката.

Одноразовая разлагаемая упаковка с нужными вещами прибыла почти мгновенно. Она распаковала их. Да, именно то, что заказывала, и нужного размера. Разумеется, термообработанное.

Лаура редко бывала вне дома без полицейской формы. Своих вещей у неё было немного, и, когда было нужно, как и многие жители Города Луны, пользовалась прокатом вещей. Ей казалось, что, подбирая их, каждый раз создаёт новый образ. А то, что сегодня носила она, завтра использует, — после всех гигиенических процедур, — кто-то другой. Вещи не занимают места в шкафу. И ресурсов тратится меньше, вместо десяти футболок или платьев можно изготовить одно, а пользоваться будут десять девушек по очереди. Разве не рационально?

Её так научили. Но Лаура сразу поняла, что Ян совсем другой. У него не только велосипед, у него и вещи свои. Почти все. Интересно, он хоть иногда прокатом пользуется? Надо будет спросить при случае.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Никаких курьеров на улице. Никаких машин доставки. Со склада прокатной фирмы коробка с нужными товарами доставлялась по подземному туннелю специальной автоматической тележкой в подвал дома, а потом специальным грузовым лифтом поднималась наверх, если товар был небольшой, то прямо в квартиру. Вот и сейчас — достаточно было открыть вмонтированную в стену дверцу… По окончании срока проката таким же образом вещи можно будет вернуть.