Эссе председателя городского суда Санкт-Петербурга - Владимир Полудняков

Его трудно, почти невозможно было вывести из себя. По-моему, его терпимости к людям и их недостаткам не было границ. Но и всепрощения не было: суровые приговоры выносил адекватно содеянному и личности рецидивистов.

Нужно снять стресс, поделиться проблемой – сразу в кабинет Костецкого. Специалист по заварке чая. Всем был известен его знаменитый «белый ключ» – момент появления белых пузырьков начинающегося кипения. Николай благотворно влиял на всех.

Мы с ним были ближе друг к другу, чем иные судьи: он немного старше меня, судейство начинали одновременно, да и запас знаний и опыта почти совпадали.

Н. М. Румянцеву с нами и нам с ним повезло – взаимопонимание полное. О карьерных подсидках и речи быть не могло: судейская должность самодостаточна, а руководящие горизонты ни Костецкого, ни меня совершенно не манили.

Даже от перехода в городской суд Костецкий отказался, хотя его настойчиво приглашали в конце 60-х. Но в 1977 году он согласился возглавить Сестрорецкий районный суд. И не случайно. Его всегда привлекала провинция, если можно так сказать о городском районе. Размеренная жизнь в небольшом населенном пункте соответствовала его характеру, образу жизни.

Огромная эрудиция, знание русской истории и культуры, прекрасная библиотека, собрание периодики на исторические темы заменяли ему театры и другие развлечения, а также начинающиеся тусовки чиновного люда. А официальные мероприятия, многочасовые заседания, не относящиеся к судейству, он физически не переносил. Отметившись о явке, тут же исчезал и возвращался в суд.

Ему не было равных, по крайней мере в судейской среде, в знании лекарственных трав. Он изобретал настойки на все случаи жизни, делился своими рецептами. Гордился, если его средство помогало. Грибник, каких мало. Знаток опят. Сколько прекрасного, естественного, натурального было на его хлебосольном столе. Он мог из простого батона сделать отличную закуску.

Этот замечательный человек и судья не получил при жизни ни одной награды. В связи с 25-летием безупречной судейской деятельности Н. Костецкий был представлен к почетному званию «Заслуженный юрист РСФСР», но новое молодое поколение судей, доминирующих в квалификационной коллегии судей, отказало ему в этой награде.

И лишь через пять лет он получил это звание: я положил скромный значок ему на грудь на похоронах на Сестрорецком кладбище.

Как известно, наши недостатки есть продолжение наших достоинств. Костецкий в этом не исключение. Его общительность, внимание ко всем порой проявлялись в ущерб времени, которого судье всегда не хватало. Его неторопливый ритм, иногда явно излишняя обстоятельность влекли потерю времени на второстепенных деталях в ущерб главному, ожидающему его в другом месте, в другом деле, в других обстоятельствах. Поражало, но потом все привыкли, что Николай Костецкий никогда не носил часов. Это приводило к тому, что он забывал о встречах, мог опоздать на полчаса и на час. И только знающие эту его особенность самые близкие ему люди, к которым я относил и себя, не обижались, ибо все остальное в нем нивелировало этот не такой уж и незначительный недостаток. Переделать его характер было невозможно. Почему он не следил за временем, так никто и не понял. Широкая улыбка и проникающий теплый взгляд гасили все претензии к нему.

Увлечение народной медициной, травами, думаю, способствовало развитию мнительности, озабоченности своим здоровьем. Костецкий постоянно как бы прислушивался к своему организму, беспокоился о малейших недомоганиях, тогда как другой не обратил бы на них внимания. Заболел он внезапно: что-то мозговое, сосудистое, но не инсульт. Умер, не мучаясь, легко, без боли. Замечательный человек и судья ушел от нас рано – в шестьдесят лет.

Ярких личностей среди судей много. Перечислить их трудно, а упустить кого-то – несправедливо. Поэтому я упоминаю только тех, кто оказал влияние на мое формирование как судьи и председателя суда, чьи человеческие качества и отдельные недостатки явились для меня примером судейской деятельности или предостережением от того, чего необходимо избегать.

Судьи восьмидесятых– это рывок во власть судейскую. Нет – не жажда власти, не амбиции, а появление нового поколения юристов за судейским столом.

Так получилось, что возрастные пределы старшего поколения совпали с началом перестройки середины 80-х, и поэтому искать причину глобальной замены одних судей другими не приходится. Не было такой задачи и цели. Все произошло естественно, но сразу же проявились издержки от ухода многоопытных практиков.

По существу большинство молодых судей самостоятельно, вместе с такими же, как они, стремительно входили в мир правосудия. Это были другие люди: энергичные, не отягощенные бытовыми проблемами, как их предшественники, с зарплатой более двухсот рублей, что было не так уж плохо по тем временам. Это были уже на начальном этапе знающие юриспруденцию специалисты, эрудированные молодые люди, раскованные, устремленные, спешащие охватить всю многообразную судебную практику.

Ротация судей в эти годы была значительной, путь к председательству районным судом достаточно долог. Чаще всего места председателей занимали мужчины, имеющие небольшой – три-пять лет – судейский стаж.

Вот почему и судьи и председатели тех лет оказались практически ровесниками, созвучными друг другу в настроениях, отношении к происходящему в обществе. Они, как единомышленники, не могли не соответствовать тенденции того периода общественного и государственного развития. Именно они стали непосредственными участниками судебно-правовой реформы начала 90-х годов. Это сейчас они уже ветераны, имеют за плечами 18–20 лет судейской работы. А тогда эйфория, свойственная молодым, органично впитывающим новизну, постепенно захватывала их, увлекала вперед, быстро и решительно.

Именно это поколение судей было наиболее активной частью перемен в судейском мире. Принятые законы о статусе судей, о судебной системе дали юридическую возможность реализовать то, что давно созрело в умах и сердцах судебных деятелей. К лавинообразным изменениям в сфере правосудия общество оказалось не готово и, прежде всего, в экономическом аспекте.

Развитие судебных реформ стало замедляться. Создалась ситуация, когда судьи хотели радикальных изменений, но не могли сами, без участия государства, их реализовать, а общественность все более критически относилась к судам и судьям, считая, что те, получив по закону большие возможности для судебной реформы, фактически тормозят ее.

Претензий поступало все больше и больше: волокита, обусловленная перегруженностью судей и расширяющейся их компетенцией, не обеспеченной экономически, факты отдельных непродуманных, непонятных решений по «громким» делам, сложность импичмента судьи, корпоративность, замкнутость судейского сообщества и другие.

С учетом настроения общественности и с целью преодоления застоя в судебной реформе законодательная и исполнительная власти приняли разумные меры: увеличили финансирование судебной системы, расширили штатную численность судей, ввели мировую юстицию, специализацию судей, приняли Уголовно-процессуальный, Гражданско-процессуальный, Трудовой кодексы и другие правовые акты, чем способствовали большей мобильности судов и их разгрузке. Были введены представители общественности в квалификационные коллегии судей, ограничен предельный возраст судей, срок полномочий председателей, дисциплинарная ответственность судей, чем выровнялся статус судьи как носителя власти в глазах общественности, получившей реальную возможность контролировать деятельность судебной системы более эффективно.

О власти

Судья – это не только профессия, но еще и власть. Судья – это еще и чиновник, судебный чин. Судьи очень не любят, когда их называют чиновниками, потому что таковыми себя не ощущают.

Отношение к чиновничеству в России всегда было негативное: в лучшем случае презрительно-ироническое, а в худшем – ненавистное. Все в той или иной степени имеют дело с чиновниками – одни чаще, другие от случая к случаю. Впечатления простого человека от общения с чиновником редко бывают приятными. Иного трудно ожидать в государстве, которое еще только на пути к правовому совершенству. Любой чиновник у нас – это обладающий хоть какой-то властью человек, а значит, обратившийся к нему гражданин сразу же попадает в зависимость, неважно какую, но вполне конкретную.

Всякая зависимость унижает человека, вынуждает его терпеть какие-то ограничения, испытывать некоторую несвободу. Взаимоотношения человека-просителя, человека-посетителя с человеком-чиновником – односторонние и разноуровневые. Односторонность обусловлена правилами учреждения, обязательными для клиентов, а разность уровней – невидимым подиумом, постаментом, на котором восседает обладатель соответствующих полномочий. И не имеет значения, что должность чиновника невелика, что и чиновником он, по существу, в ряде случаев вообще не является, любая, даже микроскопическая зависимость от него образует пусть маленькую, ничтожную, но власть, дающую такому лицу возможность реализовать свои властные амбиции.