Симфония по творениям святителя Димитрия Ростовского - Татьяна Терещенко

Когда к человеку или случайно, или от естественной слабости, или от дьявольского искушения придет какое-либо греховное желание, тогда душа его болеет. И как больной телом находится посреди надежды и отчаяния, ибо он то надеется еще выздороветь, то, не надеясь выздороветь, ожидает смерти, – так и душа находится между совершением греха и воздержанием от него. Она колеблется смущением, как трость ветром, когда, с одной стороны, совесть возбраняет грех, а с другой – греховное желание влечет его к замышленному злому делу. Когда он в этом сомнении начинает понемногу склоняться скорее к желанию, толкающему его на грех, нежели к совести, запрещающей грех, тогда и начинается болезнь, и он болеет, пока не родит беззаконие. Когда же он придет к греховным началам, то начинает умирать. Когда же, наконец, совершится грех, тогда отнимается от него благодать и он делается мертвым, ибо как душа является жизнью для тела, так и благодать является жизнью для души, и как тело становится мертвым после ухода души, так и душа становится мертвой после отнятия у нее через грех Божией благодати (1).

Тому, кто шествует за Христом путем покаяния и крепко борется с разбойниками, то есть со своими страстями и греховными вожделениями, необходима помощь Божией благодати, без которой мы ничего обыкновенно не можем сделать. Человеку она должна быть присуща, чтобы, покаявшись, он не возвратился к своим прежним грехам (1).

Признак добрых овец указан в словах, изреченных Господом: никто не похитит их из руки Моей (Ин. 10, 28–29). Здесь мы разумеем сугубую руку Пастыря нашего Христа Бога: руку всемогущества и руку благодати Его. Рукой всемогущества Он содержит всех, добрых и злых, праведных и грешников, верных и неверных, ибо все во вселенной находится в державе Его. Рукой же благодати Своей Он держит только тех, которые сами придерживаются Его неразрывно, ибо как любящих Его любит, так и держащихся за Его десницу сохраняет Своей благодатью. Поэтому тех, кто является Его истинными овцами, никто не похитит из руки Его, то есть никакая греховная прелесть не может отторгнуть их от благодати Его, как не могла отторгнуть Иосифа прекрасного египетская блудница, как не развратили праведного Лота содомские соблазны и как целомудренную Сусанну не склонили к прогневанию Бога беззаконные судьи израильские.

Если же кто-нибудь из овец, держащихся руки Господней, случайно пошатнулся и пал по немощи человеческой, как это случилось с Давидом, то он тотчас встает от своего падения, и еще теплее прибегает к Богу с покаянием, и сподобляется прежней благодати. И сбываются тогда на нем слова псаломские: когда он падает, не разобьется, ибо Господь подкрепляет руку его (Пс. 36, 24). Неистинных же, козлонравных овец похищает из рук Пастыря Христа всякая греховная прелесть, удаляет от Его благодати и причисляет их к козлищам.

Истинных овец не может отторгнуть от руки Пастыря даже насилие, как говорит апостол: Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? (Рим. 8,35). Неистинных же овец отлучает от Бога всякое малейшее греховное вожделение. Не скорбь какая-либо, а плотоугодие, не теснота, а пространство, не гонение, а покой, не голод, а сластопитание и пьянство, не нагота, а украшение риз, не беда, а благополучие, не меч, а плотская похоть отсекают и удаляют грехолюбца от десницы благодати Господней.

Итак, возможно каждому, рассматривая свою совесть, легко познать себя, принадлежит ли он к числу истинных овец, или нет. Если ты, человек, скор к прогневанию Бога, но не скор к покаянию, знай, что ты обретаешься среди козлищ. Если же не скор к прогневанию Бога, но скор и тепел к покаянию, то уповай на милость Божию и будешь причтен к овцам (2).

Как ветви ничего от себя рождать не могут без корня, так и ты не можешь благого чего-либо пожелать или сотворить без Божией благодати. Господь – корень, ты же ветвь. До тех пор можешь творить что-либо богоугодное, пока ты с Богом, когда же от Бога отлучишься, тогда во все злое впадешь. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, – так и мы, если в Господе не пребудем. Ибо без Меня не можете делать ничего, – сказал Господь (Ин. 15, 4–5), потому что Он – корень и источник всякого блага (3).

Не самолюбствуй и не очень веселись о почитании и величании мира сего, чтобы потом не пришлось и о бесчестии его надолго опечалиться. Не очень полагайся на почитание его, ибо тотчас внезапно последует ему изменение. Ибо почитание и слава человеческая подобна огненной искре, внезапно блеснувшей и тотчас угасшей, или говору водному, во мгновение ока вознесшемуся и тотчас расшедшемуся. Итак, не очень утешайся этим, ибо бессловесно утешающийся почитанием и благополучием мира сего пусть знает, что потом, по внезапном изменении этого, беспамятно скорбеть будет (3).

Злохитростен мир сей и его почитания: когда человек в благоденствии, все почитают и славят его, а когда в презрении, все отвращаются. Когда в благополучии, то множество друзей и ласкателей, а когда в злострадании, все далеко отстоят. Апостолы, когда Христос всеми был прославляем и почитаем, все вслед Его шествовали; когда же страдал, все, оставив Его, далеко бежали (см. Мф. 26, 56; Мк. 14,50). Итак, не надейся на благополучие и почитание человеческое, но на Бога всю надежду и упование свое возлагай, день и ночь к Нему единому сердцем и умом всегда возвышайся (3).

В благополучии и почитании находясь, не очень похваляйся, а, будучи в презрении, в развращение и в отчаяние не впадай, но и в том и в другом пребудь умеренным и благоразумным. Когда тебе будет что-либо благое и радостное, не бессловесно похваляясь веселись, когда же что злое приключится, не беспамятно скорбью себя снедай. Ибо век этот настоящий весьма переменчив, и все вещи в нем превратны, но Богу о всех вещах славословие и благодарение приноси и Ему все причитай, да и Он тебе все Свое привменит и вечную жизнь подаст (3).

Цари, князья и вельможи пусть не величаются своим величеством, ибо нисколько не поможет сан и величество во время смерти, но еще большую тяготу сотворит. Пусть не говорит никто: я благороден, а тот убог, – ибо смерть всех нас равно смирит и отнимет всякое различие. Во гробе не распознать по обнаженным костям, кто был благороден и кто безроден, кто нищ или богат, кто славен или неславен. Поэтому пусть никто не возносится славой, сокровищем и каким-либо богатством, ибо, ничего не взяв с собой, все нагими туда пойдем, ничего при нас не останется, только дела наши, что мы при жизни своей сделали (3).

Недостаточно праведнику быть только праведником, но подобает ему иметь и благочестие, ибо правда проявляется в отношении к ближним, а благочестие обнаруживается в отношении к Богу. Правда повелевает никого не обижать, благочестие же поучает усердно работать для Бога. Правда любит ближнего, а благочестие любит Бога. Однако то и другое столь же необходимо человеку, как два глаза, две руки, две ноги или для птицы два крыла. И как одно око без другого хуже видит, одна рука без другой не может хорошо работать и одна нога без другой правильно ходить, как при одном крыле птица не может летать, так и праведность без благочестия не может быть совершенной. Только тогда праведность совершенна, когда она соединяется с благочестием.

Многие и из иноверных соблюдают правду, но так как нет в них благочестия, то и правда их не оправдывает их перед Богом. Корнилий сотник, упоминаемый в Апостольских Деяниях, также был муж праведный и боящийся Бога, но пока он не принял христианского благочестия, он не мог иметь жребия среди святых и праведных. Когда же он принял благочестие, то сделался святым и праведным совершенно (см. Деян. 10). Благочестие – это верх и венец праведничества.

Что же такое благочестие? Благочестие по самому своему наименованию означает благое, то есть доброе, почитание Господа Бога, ибо слово «благочестие» слагается из двух слов: благое и честное. Благое и честное, соединенные воедино, сделали «благочестие». На деле же благочестие обнаруживается в благом, истинном, неложном, нелицемерном почитании Бога. Ибо много нас, христиан, но не все мы почитаем Его благо, чаще же почитаем Его по-злому: чтим Его только устами, сердцем же далеко отстоим от Него (см. Ис. 29, 13; Мф. 15, 8; Мк. 7, 6); показываем только вид благочестия, силы же Его отрицаемся (2 Тим. 3, 5); только по имени называемся христианами, творим же дела язычников.

Разве в том благочестие, чтобы именоваться правоверными, а следовать зловерным? Устами исповедовать веру истинную, а беззаконной жизнью отвергать Того, в Кого веруем? Челом поклоняться Христу до земли, а скверными делами вторично распинать Его, ругаться над Ним? В этом ли богопочитание? В этом ли христианство? К каждому из таких относятся слова Господа в Апокалипсисе: знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв (Откр. 3, 1). Ты жив телом, но мертв душой; имя носишь Христово, а дела у тебя бесовские; молишься Христу, а демону угождаешь и Христа всегда прогневляешь! Разве это благочестие? Истинное благочестие познается и на самом деле существует у того, кто по именованию благочестия и делами чтит Бога, направляя к добродетели свою жизнь (1).