Украина скаче. Том I - Василий Варга

Конечно, это далеко не все причины того, что киевляне приняли бандитов, грубых, неотесанных, малограмотных, дурно пахнущих пастухов Прикарпатья, как своих родных сыновей, вернувшихся после службы в армии. Бандеровцы отличались щедростью, благо карманы всегда были оттопырены американскими долларами, ведь дядя Сэм выделил на эти цели пять миллиардов долларов.

На Майдане, огороженном металлическим забором, колючей проволокой, матрасами, старыми диванами, мешками с песком, было всегда не меньше пятисот человек, а то доходило до десятков тысяч. Киевские старушки, да и представители прекрасного пола, вообще вереницей тянулись на майдан, несли яйца, сало, хлеб, колбасы и любимые галушки.

Бандеры, не скупясь, награждали их долларами.

По выходным дням и мужское население Киева посещало Майдан ради интереса и в этих ребятах в масках, уже взрослых, оставивших свои семьи в Галичине, было что-то необычное и романтическое, загадочное и мужественное, пахнущее овечьим сыром и дохлой кониной. Далеко не всякий киевлянин, ни с того, ни с сего, оставит семью дома и пойдет на Майдан. Это практически вызов государству. А они пошли, рискуя жизнью.

Потом бросилась в глаза не только романтика, но и некий шик вместе с революционной романтикой: революционеры ни в чем себе не отказывали, значит, они получали зарплату и немалую, каждый день. Потом просочилась информация, что на эту революцию, а точнее путч, Америка бросила пять миллиардов долларов, в два раза больше, чем на Оранжевую революцию 2004 года. Значит, эти мужья-галичане, не просто так приехали сюда с палками и заточенной арматурой, да коктейлями Молотова. Кроме того, они необыкновенно собраны, дисциплинированы, мобильны. Это единый кулак – мощный кулак, способный нокаутировать и москалей, если понадобится. Отрежь ему левую ногу, он начнет передвигаться на правой.

Словом, галичанские бандеровцы поневоле сроднились с киевлянами. Если киевляне не выходили на улицы с флагами и транспарантами в поддержку бандеровцев, то в этом не было необходимости. Стоило майдановцам бросить клич, и уже через двенадцать – пятнадцать часов вся Галичина была в Киеве. Центральные улицы и площади заполнялись народом – дышать нечем. Много раз собиралось так называемое Всенародное Вече. Шизонутая, замбированная толпа была слишком агрессивна и трудно управляема.

О киевлянах никто не вспоминал, их никто не приглашал: бал правила Галичина. И тут жители Киева уступили, а когда галичане вернулись домой, оставив революционеров одних, тут – то столичные жители ринулись в бой. На Майдан стали прибывать обученные молодчики из Польши, Волыни, Тернополя и даже из Черновцов. Майдан разросся. Стало холодать, усилились морозы, потребовались дрова. Киевляне взяли топоры в руки, взгромоздили электропилы на столичные плечи и ринулись пилить деревья. Киевтранс с радостью выделил шестьдесят КамАЗов, заправленных топливом. Жители столицы быстро освоили секреты заготовки дров. Повалив дерево, в том числе и в парке (когда Украина станет полностью независимой от давления москалей, вернее, когда отряды имени Степана Бандеры будут шествовать по Красной площади в Москве), деревья в парках вырастут снова. Поваленные деревья освобождали от веток, пилили бревна по восемьдесят сантиметров длиной, раскалывали на четыре, на восемь, на двенадцать частей, а потом грузили на КамАЗы. Груз беспрепятственно прибывал на главную площадь страны и там разгружался.

Если бы потребовалось спилить все деревья вокруг Киева в радиусе сто километров, они были бы спилены и сожжены на Майдане. Это ли не сдача столицы кучке революционеров?!!

В Киеве, такого не было ни в одной столице мира, врачи, грубо поправ клятву Гиппократа, оставляли умирать молодых ребят, одетых в милицейскую форму, не оказывая им никакой медицинской помощи. Они лечили только раненых бандитов. Если на улице Грушевского умирал раненый боец, одетый форму Беркута, а кто-то из живых вызывал Скорую, эта Скорая не приезжала. Тот, кто вызывал врача, не зная ситуации, на вопрос: откуда звонят, отвечал: боец Беркута. Хорошо, ждите. И можно было ждать неделю. Зато бандитов, если даже на руке была царапина, скорая с воем летела на Майдан, грузила раненого и увозила в больницу.

Те сотрудники правоохранительных органов, которых все же удалось поместить в больницу без руки или без ноги, умирали на больничной койке: к ним врачи не подходили, не давали обезболивающие уколы, лекарства. Раненые погибали от потери и заражения крови.

Люди в белых халатах с каким – то бездушно-благородным выражением на своих обезьяньих лицах могли постоять над корчившимся от боли молодым человеком, потом набрать простой воды в шприц и дать укол.

– Ничего, молодой, выживешь.

Особенно тяжело приходилось тем, кто был из других областей и к нему, раненому, истекающему кровью, некому было приехать из родственников. Но попадались и киевляне, а у любого киевлянина в больнице сиделкой была мать, сестра, тетя, бабушка. Через них и просочилась правда о «гуманности» киевских врачей. Стали появляться сообщения на сайтах соцсетей с просьбой к жителям Киева «Возьмите несчастного в семью! Парень умирает, у него гангрена, а врачи отказываются его лечить, потому что он бывший представитель власти».

Великие друзья украинцев поляки и другие западные швабы, конечно же, читали эти сообщения, но делали вид, что ничего не происходит.

Американский ястреб Джон Маккейн прилетел в Киев, ему долго слюнявил руку украинский президент Янукович, а потом этот Маккейн со специально оборудованной для него площадки, смотрел в бинокль на Майдан, заполненный бандеровцами. Даже сбоку видно было его торжествующую улыбку. Вот, кто пойдет на штурм москалей, говорил он себе. А ведь мог бы посетить хоть одну больницу, где умирали невинные мальчики. Но мораль, а точнее отсутствие морали, не позволили ему это сделать.

Когда неонацисты захватят власть в стране, никого из преступников в белых халатах не накажут… наоборот, наградят.

6

Два месяца спустя после начала путча, президент собрал Совет национальной безопасности и обороны. Он находился в хорошем расположении духа, как всегда был вежлив, жал всем руку, спрашивал, кто, как провел вчерашний вечер, посетовал на плохую погоду, а потом спросил:

– Ну, что будем делать? На главной площади маленький бунт, а точнее мирная демонстрация. То, что она мирная, мы видим по их поведению. Конечно, они установили палатки в неположенном месте, без согласия мэра столицы Попова, ну, знаете, молодежь, на то и молодежь: им все позволено. Мы тоже были такими в свое время. Будем великодушны, простим им эту шалость. Кроме того, пусть западная Европа и особенно Америка любуются нашей демократией, а не рычат на нас за проявленную строгость. Что скажет министр МВД? Насколько я знаю, на Майдане ставить палатки запрещено, не так ли Виталий Захарович?

– Захарченко, – нахмурив брови, поправил министр, но встал, вытянул руки по швам, как положено военному, несмотря на то, что у него с президентом были и внерабочие отношения. Он часто сидел с ним за одним столом, был его надежной опорой днем и ночью.

– Садитесь, садитесь, мы тут все свои. Вы просто скажите, что вы думаете по этому поводу.

Но в это время в кабинет президента буквально ворвалась депутат от президентской партии Инна Богословская. Она вся тряслась и заикалась. Богословская была очень коварна, хитра и непоследовательна, но умела маскироваться, как никто другой.

– Почему вы врываетесь на совет национальной безопасности без приглашения? – нахмурив брови, спросил президент. – Присядьте, когда мы закончим обсуждение ситувации, я вас выслушаю, а пока…

– Я не могу этого сделать, Виктор Федорович. Шкандал, на весь мир шкандал. Вы хотите стать не въездным?

– Ну, давайте выслушаем вас.

– Мэр Киева Попов приказал начальнику киевской милиции Федулову очистить демократический майдан. Против мирных людей была применена сила, правоохранительные органы потеснили мирную толпу на майдане. Как это так? Кто позволил? Это что – вы дали такую команду? Наши друзья американцы возмущены, Евросоюз возмущен, посол США в Киеве…вот он сидит в приемной, эй, Пейетт, войди, президент Янукович готов тебя принять.

Посол, шаркая ногами, со сжатыми кулаками, попытался войти, но зацепился носком ботинка и шлепнулся на ковер.

– Я выражайт возмущений полиций Киеф, – начал вопить посол, поднимаясь с пола. – Ти, Яндиковитч, будешь вызван на Совет на безопастност ООН.

– Я тоже, я тоже, – начала Богословская и запнулась. Она бросилась к послу, трижды поцеловала его в лысину и помогла подняться. – В знак протеста, я выхожу из партии регионов, из вашей партии, Виктор Федорович. Прошу зафиксировать это и передать в Вашингтон президенту Бардаку.

– Подождите, ну подождите, – виновато произнес президент и схватился за голову. Он вдруг испугался, побледнел. Сразу вспомнились огромные суммы своих денег в европейских и американских банках. – Чичас все решим. Где мой помощник? А, Петя ты? Заготовь указ о снятии Попова с поста мэра Киева, а начальника милиции города Киева Федулова уволить за превышение полномочий. Что еще? Все довольны? Посол Пейетт, прости меня. Доложи моему другу Бардаку, что меры приняты. А сейчас мы продолжим заседание совета национальной безопасности и обороны. Итак, что думает Захарченко, министр МВД Украины?