Факультет рыболовной магии - Константинов Евгений Михайлович

– Мы все поняли, – в один голос выпалили те.

– В таком случае, вы, Рожокс, срочно подготовьте мою персональную лодку. Мы с господином бакалавром немедленно отправляемся на инспекционный контроль! – распорядился Кшиштовицкий.

Лодочник бросился выполнять приказ. И только когда лодка декана, подчиняясь заклинанию движителя, увезла своего хозяина и заметно нервничающего бакалавра на приличное расстояние от берега, стоявшие на пирсе Рожокс и Мак-Дин опять же в один голос сказали:

– Ничего мы не поняли…

Сколько ни всматривались Эразм Кшиштовицкий и Алесандро Б. Зетто в поверхность воды залива Премудрого, сколько ни применяли магическое зрение, чтобы увидеть творящееся на дне озера, ничего необычного, то есть: ни плавающей бледно-желтой пыльцы с ярко-оранжевыми пятнами, ни останков подводной живности, ни, тем более, полуразложившейся русалки обнаружить они не смогли. Правда, не увидели они в заливе и ни одной живой рыбки, лягушки или даже пиявки. Зато на берегу Эразм Кшиштовицкий заприметил две маячившие фигуры, и еще издали узнал в них своих бывших студентов – господина Воль-Дер-Мара и эльфа Малача. Не прошло и пары минут, как лодка декана ткнулась в прибрежный песок прямо напротив них.

Глава Факультета, не медля, выпрыгнул на берег. Воль-Дер-Мар и Малач молча отвесили ему церемониальный поклон, после чего эльф поднял руку, в которой Кшиштовицкий увидел рыбий скелет. Малач держал скелет головой вниз за хвост, который предварительно обернул в пучок зеленой осоки. Судя по форме и размерам скелета, это была крупная щука.

– Рассказывайте! – велел Кшиштовицкий после того, как отослал Алесандро посмотреть, нет ли в близлежащих заливах еще чего-нибудь необычного.

И они рассказали. Как среди ночи во сне их обоих будто что-то толкнуло. Как они почти в одно время оказались на берегу Премудрого и в предрассветных сумерках сразу поняли, что с водой что-то не так. Она словно бы жила какой-то особенной жизнью. Вернее не жила, а умирала. И как они догадались, что на самом деле воду в заливе покрывает большая прямоугольная льдина – та самая, на которой накануне проходили отборочные соревнования. И что отверстия в этой льдине не что иное, как бывшие лунки, теряющие свою форму по мере того, как она таяла. А потом Воль-Дер-Мар и Малач вдруг увидели, как из ближней к ним лунки в воздух выскочила щука. Это было совсем рядом с берегом, и человек с эльфом прекрасно сумели рассмотреть, что в первое мгновение щука выглядела обыкновенной рыбой. Но уже в полете с каждым извивом тела, с каждым мотанием головы и хвоста со щуки отлетали разложившиеся куски кожи и мяса, и на песок в нескольких сантиметрах от воды упал уже полностью, до белизны обглоданный неведомым образом скелет…

Глава третья

Первый экзамен

Подсечка получилась что надо. Размашистая, резкая, от плеча. Спиннинг согнулся в дугу. Женуа фон дер Пропст, магистр ордена монахов-рыболовов, профессор кафедры некрупной рыбы, почувствовал на противоположном конце снасти мощное ответное движение. Он скороговоркой выпалил заклинание повторной подсечки, затем, секунду посомневавшись, заклинание вываживания, ибо добыча, судя по сопротивлению, была внушительных размеров.

Леска резала воду, как раскаленный нож сливочное масло, полдня не знавшее температуры погреба. Заклинание помогало слабо. «Неужто что-то магическое зацепил? Рыбодракона, толстопузого синего окуня или же просто какая-нибудь нечисть взяла?» – думал фон дер Пропст, стараясь не форсировать вываживание. То и дело ему приходилось сдавать метры лески, крутить рукоятку катушки то вперед, то назад. Он принципиально не пользовался фрикционным тормозом, рассчитывая исключительно на свою реакцию. Леска, изготовленная мастерами-гномами из жил мохнорылого судака, крепко держала добычу, спиннинг гасил рывки невидимой твари. Профессор не спеша подводил желанную добычу к лодке.

– Кто там, покажись, – процедил сквозь зубы Женуа фон дер Пропст.

Кто-то или что-то натужно поднималось из глубины. Наконец, на поверхность всплыл и лопнул большой пузырь воздуха, затем еще один поменьше, и в метре от борта лодки плеснулся хвост.

«Налим! – подумал профессор. – Нет, сом. Сомище!! Как я играю!!! Но почему хвост у него какой-то раздвоенный? Ну, прямо, как…»

Рядом с хвостом из воды вдруг показалась рука, сжатая в кулак. В кулачок. А потом на поверхность всплыла… русалка.

– Ты что, обалдел совсем! – крикнула зеленоглазая и, мотнув роскошным хвостом, окатила Женуа фон дер Пропста водой.

Профессор непонимающе перевел взгляд с русалки на спиннинг, и в это время удилище дернулось так, что он чуть было, не выпустил его из рук. Но удержал, потянул на себя и… проснулся.

За руку его тянул факультетский котяра по прозвищу Шермилло. Он смотрел на Пропста круглыми желтыми глазами и сердито шипел:

– Обалдел, что ли совсем, профессорище? Вставай-й-й, давай-й-й. Проспиш-шь экзамены. Придут отроки, а экзамен принимать некому…

Женуа потряс головой, потер глаза и, убедившись, что перед ним не русалка, а всего лишь говорящий кот, спросил:

– Какой экзамен?

– Ну ты, братище, профессорище, даеш-шь. Сегодня же первый из основных экзаменов! И ты, кстати, его принимаеш-шь…

– Сегодня???

– Ну, даеш-шь… Опять всю ночь напролет с Алесандро Б. Зетто опыты ставил? Все новые заклинания ищеш-шь. Ну-ну, ну-ну, – Шермилло протянул фон дер Пропсту чашку с дымящимся кофе. – На вот, кофейку испей-й-й, да глаза протри, что ли. Может в себя быстрее придеш-шь.

Профессор отхлебнул ароматный сладкий кофе, присел на кровати, свесив босые ноги. Чтобы окончательно проснуться, он произнес про себя заклинание мгновенного умывания, а уже через пару секунд почувствовав себя гораздо бодрее, и стал наблюдать, как котяра возится со спиртовкой.

Факультетский кот Шермилло был ростом примерно с лекпина, абсолютно черного цвета, за исключением белоснежных кругов вокруг ярко желтых глаз. Ходить кот предпочитал на задних лапах, носил короткий сюртук коричневой кожи, очень прилично разговаривал на человеческом языке, был хитер и умопомрачительно жаден до рыбы. Несколько лет назад фон дер Пропст отбил его у бродячих циркачей, которые заставляли Шермиллу выступать перед рыночной публикой, при этом отвратительно кормили и не давали возможности ловить рыбу. С тех пор котяра прижился на Факультете. Женуа фон дер Пропст был для него старшим товарищем, а кот стал у него своего рода адъютантом, первым и незаменимым помощником по хозяйству и, кроме того, полноценным партнером на рыбалке.

Котяра поставил на спиртовку чугунную сковороду и, помешивая серебряной вилкой яичницу-болтунью, возобновил нотации:

– Безответственный ты. Накануне экзамена, мог бы и пораньш-ше лечь. Студиозы-то на тебя молятся, и ты марку факультетскую должен держать. Сейчас, давай, поеш-шь, – Шермилло поставил шипящую (и этим шипением чем-то подражающую его речи) сковородку на столик и протянул профессору ножик и вилку. – Еш-шь, а то весь день голодным будеш-шь. Когда еще эти экзамены закончатся…

– Что бы я без тебя делал? – улыбнулся профессор.

– Сдох бы, точно. Не от голода, так от разгильдяйства своего, – нагловато ответил котяра и, взяв вторую вилку, тоже стал ковыряться в яичнице. – Вообще-то, прежде чем эти яйца разбивать, не мешало бы сначала на сковородке штук пять плотвичек поджарить. Так тебе все некогда на обычную рыбалку сходить. Все опыты…

Женуа фон дер Пропст закончил трапезу, вытер рот полотенцем, после чего начал одеваться.

– Мантию, мантию парадную надень, – устроившись в кресле, котяра придирчиво следил за хозяином. Он сидел совсем по-человечески, скрестив задние лапы и держа в передней правой трубку, из которой поднимался сизый табачный дымок.

– Хватит тут курить! Ненавижу, когда курят, – профессор запустил в котяру шелковым тапком, и обязательно попал бы Шермилле в голову, если бы тот с присущей котам проворностью не пригнулся.