Камилла. Жемчужина темного мага (СИ) - Штерн Оливия

тем временем от группы мужчин и женщин, разряженных в пух и прах, отделился высокий мужчина и стремительно пошел им навстречу. У него были совершенно седые, зачесанные назад, длинные волосы, камзол из золотой парчи и медальон на толстой цепи, украшенный разноцветными камнями.

«Дядя Кервинд», — вспомнила Камилла и учтиво поклонилась, как учила ее матушка.

— Ба, а вот и мой брат! — герцог заключил барона в медвежьи объятия, — рад, очень рад тебя видеть. Уж думал не приедешь! А вот и госпожа баронесса, — он отвесил шутливый поклон матушке, и затем его взгляд прилип к Камилле, — неужели это наш нежный цветочек, который так незаметно и тихо расцвел?

— Да, это Камилла, — с достоинством ответила матушка, и было видно, что ей приятна похвала родственника, — ей исполнилось восемнадцать, и это значит, что ей пора быть представленной…

— Безусловно! — воскликнул дядя, но Камилле почему-то померещилась в его радости легкая фальшь, — ну-ка, моя милая, дай-ка я на тебя посмотрю!

— А где твой сын? — спросил папенька.

Кажется, вопрос смутил Кервинда Велье.

— Ему нездоровится.

И она не успела и слова сказать, как он ее схватил за локти и принялся вертеть из стороны в сторону, разглядывая, словно она была куклой.

— Боже, — пробормотал герцог, — что за глаза, что за волосы! Это от вас, госпожа баронесса? несомненно, от вас! Что это прекрасное создание могло унаследовать от моего брата? Да ничего! ну что ж, милая, идемте, я представлю вас молодежи, а мы с моим братом должны потолковать по — родственному.

Камилла обернулась на матушку, но та только кивнула со слабой улыбкой — мол, иди.

оставалось только подчиниться, хотя ей не очень-то нравилась идея, что дядюшка ее куда-то тащит и собирается «представить молодежи». А он, размашисто шагая, все хмыкал и повторял:

— ну, а что… ваше дело — молодое. Восемнадцать лет — лучший возраст для замужества, моя дорогая. тем более, что, думаю, здесь есть кое-кто, в чьей благосклонности вы будете весьма и весьма заинтересованы!

«Это кто же?» — растерялась Камилла.

А потом вспомнила: здесь принц, и дядя, конечно же, говорит о принце Эдвине Лоджерине. Выходит, все складывалось, как ей хотелось? Или уже ничего не хотелось?

тем временем дядя Кервинд остановился перед группой довольно молодых и совершенно незнакомых людей — впрочем, кого она могла знать, сидя в уединенном поместье? — и весело произнес:

— Господа, дамы… Хочу представить вам это дивное дитя, мою племянницу. Камилла Велье. Прошу, как говорится, любить и жаловать.

Камилла снова ощутила, как к обнаженной коже липнут чужие недобрые взгляды. она заставила себя поднять повыше голову и принялась в ответ рассматривать компанию — а она оказалась невелика, четверо мужчин, три девушки.

«Кому-то не хватает пары», — мелькнула золотой рыбкой мысль.

— оставляю ее вам, мои дорогие, — доносился дядин голос. Кажется, он говорил ещё что-то, но Камилла уже и не слушала, растянув губы в искусственной улыбке, смотрела на новых знакомых.

мужчины были молоды и хороши собой. Девушки — прекрасны в светлых, воздушных платьях и с искусными прическами. Впрочем, ни у одной из них не было столь светлых волос, как у Камиллы. Среди мужчин выделялся один: высокий брюнет с темно-карими, почти черными глазами. Волосы у него слегка вились и вольготно лежали вокруг воротника темно-синего камзола. И, как показалось Камилле, он тоже с интересом ее рассматривал — с холодным таким интересом, как будто она — забавная зверушка, которая внезапно выскочила из травы и прыгнула прямо на ладонь.

— Приятно познакомиться, — обратилась к ней девушка с русыми волосами, завитыми мелкими кудряшками и уложенными вокруг головы как снопы соломы.

У девушки были яркие голубые глаза и веснушки, которые проглядывали сквозь слой пудры.

— Я — мьерра, — представилась она, — графиня Льесская.

Камилла учтиво поклонилась — не слишком низко, так, совсем немного, чтобы продемонстрировать воспитание.

— Камилла — звучит, как леденец, — внезапно сказал темноглазый брюнет, — меня зовут Эдвин.

И не добавил ни титула, ни фамилии, как будто каждый должен был знать их.

И тут Камиллу словно молнией прошибло, и она почувствовала, как начинает краснеть. Эдвин! Эдвин Лоджерон, принц!

Время как будто остановилось: мысли понеслись вскачь, и она, замерев, ничего не могла с этим поделать.

она ведь… собиралась покорить принца?

ну так вот он, напротив. Стоит и смотрит. А она… тоже стоит, и не может и слова сказать, потому что совершенно не знает, что и как говорить, чтобы заинтересовать такую особу. Да и вообще, похоже, идея с принцем полностью провальная, потому что неясно, что такого нужно сделать, чтобы его покорить? И чтобы он, как в недавних мечтах, провожал до кареты и подавал руку?

Вон он, какой. В самом деле, красив — этакой броской, яркой мужской красотой. Высок. Статен. Яркий, как росчерк пламени во тьме. И наверняка образован, очень образован, так что ничем она его не удивит.

однако, Камилла кое-как взяла себя в руки и присела в элегантном реверансе.

— очень приятно, ваше высочество. Я рада…

— Видеть меня здесь? — фыркнул он, — да уж, я здесь редкая птица, в такой-то деревне. но отец просил передать кое-какие важные бумаги вашему дяде, и я не стал отказывать. В конце концов, бал — это всегда весело. По крайней мере, так говорят.

— Я — милла, — представилась ещё одна девушка, темноволосая и темноглазая, — надеюсь, тебе не будет здесь скучно…

— Разве может быть здесь скучно? — удивилась Камилла.

— Это наверняка потому, что вы никуда не выезжали, — осторожно сказал белобрысый парень, что стоял сбоку от принца, — на самом деле здесь скука смертная. Ешь да танцуй, ну что может быть ужаснее?

— то, что ты знатный книжный червь, это всем известно, — сказал принц, — но здесь я не могу не согласиться. Балы — это развлечение для женщин.

— однако, как могут развлекаться женщины, если рядом не будет мужчин? — сладко и как-то призывно мурлыкнула мьерра.

— И в самом деле, — сказал Эдвин и пристально посмотрел на Камиллу. так, что она снова начала краснеть.

— Потанцуешь со мной, цветочек? — с усмешкой поинтересовался Эдвин, указывая глазами на розы, которыми был украшен ворот ее платья.

Камилла смутилась окончательно.

она как-то по-иному себе все это представляла.

Ей казалось, что принц подойдет и пригласит ее с поклоном… а не вот так, буднично, фамильярно.

И, наверное, ей надо было величественно ответить что-то вроде «разумеется, ваше высочество», но вместо этого Камилла неловко кивнула.

Вот вам и все.

— новичкам везет, — хихикнул тот парень, которого обозвали «книжным червем», — что ж, пойду, поищу себе такой же бутончик, который в моих руках раскроется прекрасной розой.

Потом они ещё немного поболтали о каких-то совершенно незначимых пустяках. Камиллу с интересом расспрашивали о том, как ей жилось в «такой глуши». Эдвин молчал и задумчиво смотрел на Камиллу, а ее бросало в дрожь от его взгляда — как будто жадного и голодного. она не понимала, почему он смотрит на нее так, и оттого чувствовала себя неловко. Иногда Камилла ловила себя на том, что отвечает невпопад, и видела, что других это забавляет. так что к тому моменту, как заиграла музыка, она почувствовала себя совершенно уставшей. но — нужно было идти танцевать. С принцем, как она и мечтала…

Ладонь Эдвина оказалась теплой и жесткой, вероятно, из-за постоянной практики с оружием. Эдвин осторожно сжал ее пальцы и повел вперед, в большой зал — и все смотрели на них, Камилла, пунцовая от смущения, глядя в пол, кожей чувствовала тяжелые, недобрые, завистливые взгляды. Ловила краем уха шепоток — «кто это? откуда? А-а, родственница, ну понятное дело». она невольно вспомнила свой мимолетный сон в карете, где юноша прекрасной внешности протягивал ей перстень. Сон в руку? Из-под ресниц глянула на Эдвина: хорош, просто недосягаемо хорош, но… не похож на того юношу ни капли. тот… в нем чувствовалась душа, хоть и сон. Какая-то глубина, понимание, доброта. Эдвин Лоджерин был одет в сверкающие доспехи самодовольства, и совершенно было не понять, что же там внутри.