ДайсМен или человек жребия - Люк Райнхарт

Ресторан был шумным и дорогим, и за исключением доктора Манна, которому было все равно, где есть, лишь бы кормили, мы все его терпеть не могли и ходили сюда только потому, что все другие заведения в удобном для нас районе были столь же многолюдны, шумны и дороги. Обычно мне приходилось затрачивать столько нервной энергии, пытаясь расслышать, что говорят мои друзья из-за гула голосов, звона посуды и «приглушенной музыки», и стараясь не видеть, как ест доктор Манн, что я даже ничего не могу сказать о качестве кухни. По крайней мере, не припомню, чтобы она нанесла вред моему здоровью.

— Только десять процентов опрошенных считают, что мастурбация — это смертный грех и карается Богом навечно, — говорила доктор Феллони, пока мы с Джейком усаживались друг напротив друга за маленький столик. Речь, очевидно, шла об исследовательском проекте, который мы вели вместе. Отмерив чопорную улыбку налево — Джейку, и ровно столько же — направо, мне, она продолжила:

— Тридцать три и три десятых процента заявили, что мастурбация карается Богом на время; сорок процентов уверены, что это вредно для здоровья; два с половиной процента полагают, что она может привести к беременности, семьдесят пять про…

— К беременности? — перебил Джейк, взяв у официанта меню.

— Мы использовали одну и ту же систему множественного выбора, — с улыбкой пояснила она, — для мастурбации, поцелуя, петтинга, до- и послебрачного гетеросексуального сношения, гомосексуального петтинга и гомосексуальной содомии. Пока что субъекты опросов указывали, что с риском забеременеть сопряжены только мастурбация, приводящий к оргазму петтинг и гетеросексуальные сношения.

Я улыбнулся Джейку но он, скосив глаза на доктора Феллони, продолжал допытываться:

— А в чем заключался вопрос, собравший все эти проценты?

— Мы сформулировали его так: «По каким причинам (если таковые вообще имеются) вы считаете, что сексуальное возбуждение, достигаемое фантазированием, чтением, разглядыванием картин или рисунков, или раздражение своих половых органов рукой — дурно?»

— Вы даете им на выбор варианты ответов, почему мастурбация — благо? — спросил доктор Манн, утирая нижнюю губу кусочком булочки.

— Ну разумеется, — ответила доктор Феллони. — Опрашиваемый может ответить, что одобряет мастурбацию, выбрав один из шести вариантов ответа:

(1) она доставляет удовольствие; (2) она снимает напряжение; (3) это естественный способ выразить свою любовь; (4) это нужно испытать для полноты опыта; (5) это служит продолжению рода; (6) так принято в обществе.

Мы с Джейком разом захохотали. А когда успокоились, она сообщила Джейку, что для мастурбации субъекты выбирали только два первых варианта, кроме одного человека, который указал, что мастурбация хороша как способ выражения любви. Впрочем, она установила на недавнем собеседовании, что субъект выбрал этот вариант, будучи в тот день в ерническом настроении.

— Я вообще не понимаю, зачем вы ввязались в это дело, — неожиданно сказал Джейк, повернувшись ко мне. Социопсихологи десятилетиями проводят подобные исследования. Сеете на камнях.

Доктор Феллони учтиво кивнула в ответ на замечание Джейка, как поступала всякий раз, услышав нечто такое, что можно было бы расценить как критику ее самой или ее работы. Причем чем более энергичной и злой была критика, тем энергичнее она кивала. Я предположил, что, если бы прокурор на процессе обвинял ее в течение часа, не потребовалась бы гильотина: ее шея бы перетерлась в месте соединения с головой, а та, не переставая кивать, покатилась бы под ноги прокурора. Джейку она ответила так:

— Однако наш план перепроверить ответы опроса со множественным выбором путем проведения глубинных собеседований с каждым опрашиваемым — это несомненный вклад в науку.

— О Господи, вы собираетесь потратить сто двадцать часов, чтобы доказать очевидное: тесты с множественным выбором не дают истинной картины.

— Да, но не надо забывать, что мы получили грант от фонда, — сказал я.

— Ну и что? Неужели нельзя было попросить грант на что-нибудь более оригинальное и стоящее?

— Нам был нужен грант от этого фонда, — ответил я не без иронии.

Джейк бросил на меня свой взгляд «вижу-насквозь-твою-душу», а потом засмеялся.

— Мы не могли придумать ничего более оригинального и стоящего, — добавил я и тоже засмеялся. — И поэтому решили заняться этим.

Доктор Феллони умудрялась кивать и хмурить брови одновременно, причем и то и другое она делала очень энергично.

— И обнаружите, что половые сношения после брака одобряются чаще, чем до брака, — сказал Джейк, — что гомосексуалисты одобряют гомосексуализм, что…

— Наши результаты, — тихо сказала доктор Феллони, — могут оказаться намного более неожиданными, чем предполагают многие. Не исключено, что благодаря нашим глубинным интервью обнаружится то, чего не могли выявить предшествующие эксперименты: многие опрашиваемые сознательно искажают свои установки и опыт.

— Она права, Джейк. Я согласен, что вся эта история представляется ужасной скукой и может привести к подтверждению очевидного, но может, и нет.

— Да, — сказал доктор Манн.

— Что? — спросил я.

— Докажет очевидное — и не более того. — Он впервые за все это время посмотрел на меня. Его круглые щеки раскраснелись, как у Санта Клауса, — то ли от алкоголя, то ли от гнева. Я не понял.

— И что же?

— А то, что ты понапрасну тратишь время. Рената могла бы справиться и без твоей помощи.

— Это увлекательное времяпрепровождение. Я просто сплю и вижу, как опубликую приукрашенные результаты в виде пародии на подобные эксперименты. Например, «Девяносто пять процентов американской молодежи считает, что мастурбация выражает чувство дружбы и любви лучше, чем половой акт».

— Тут и приукрашивать нечего. Ваш эксперимент и без того пародия, — сказал доктор Манн.

Повисла тишина, если, конечно, не считать какофонии гула голосов, звона посуды и грохота музыки.

— Наш эксперимент, — сказала наконец доктор Феллони, кивая головой в темпе галопа, — прольет новый свет на взаимоотношения между сексуальным поведением, сексуальной терпимостью и стабильностью личности.

— Читал я ваше письмо в ФондЭссо, — сказал доктор Манн.

— А я знаю одну девочку-подростка, которая в интеллектуальном плане даст сто очков вперед любому из нас, — глазом не моргнув, сказал Джейк, меняя тему. — Все знала. Мозги из ушей лезли. Я был в двух шагах от серьезного прорыва. Но она умерла.

— Умерла? — переспросил я.

— Сиганула в Ист-Ривер с Уильямсбургского моста. Признаться, считаю ее одной из своих двух или трех настоящих неудач.

— Послушай, Тим, — сказал я, обращаясь к доктору Манну. — Согласен, наш эксперимент граничит с абсурдом, но ведь и мир, в котором мы живем, абсурден. Остается только плыть по течению.

— Мне не интересны твои метафизические рассуждения.

— Равно как и научные. Может, мне лучше ограничиться темой фондовой биржи?

— Да ладно вам, — сказал Джейк. — С тех пор как Люк опубликовал статью «Даосизм, дзэн и психоанализ», Тим ведет себя так, словно записался в астрологи.

— Астрология по крайней мере, — сказал доктор Манн, холодно глядя на меня, — хоть пытается предсказать что-то важное. А с дзэн-буддизмом человек безвольно и бездумно плывет в нирвану.

— Он не плывет в нирвану, — вежливо ответил я. — Нирвана — это сам процесс плавания.

— Удобная теория, — сказал д-р Манн.

— Как все хорошие теории.

— Котировки на золото и акции «Дженерал Моторс» пока что за этот месяц росли в среднем на два пункта в неделю, — кивая, сообщила нам доктор Феллони.

— Да. Заметьте, что и «Уэйстс Продактс инк.», «Долли'з Дадз» и «Надир Текнолоджи»[20] тоже на подъеме, — сказал Джейк.

Мы с доктором Манном продолжали смотреть друг на друга. Его голубые глаза стали ледяными, а щеки запылали еще больше. Я пытался выглядеть неунывающе-отстраненным.

— А вот мои акции, кажется, падают, — сказал я.

— Да нет, просто обрели свою истинную цену, — ответил он.

— Может быть, еще поднимутся.

— Плывущие не поднимаются.

— Еще как поднимаются, — сказал я. — Ты просто не понимаешь сути дзэна.

— Боже меня упаси, — сказал доктор Манн.

— У тебя есть твоя еда, оставь мне мой дзэн и сексуальные эксперименты.

— Еда не сказывается на моей продуктивности.

— Сказывается, но — благотворно!

Он еще сильнее покраснел и с грохотом отодвинулся от стола.

— Вот дерьмо, — сказал Джейк. — Прекратите оба. Тим, ты сидишь там, как жирный Будда, и нападаешь на буддизм Люка, а Люк…

— Ты прав, — доктор Манн выпрямился на стуле, насколько это позволяли ему тучность и тесный костюм. — Извини, Люк. Булочки были сегодня холодными, и мне надо было на ком-нибудь отыграться.