Председатель 3 (СИ) - Нот Вай

И надо бы во время следующей посевной уделить особое внимание работе нашего агронома, Маслов неплохой работник и хороший умный человек, но всё-таки тут лучше перебдеть, потому что, я уже знал, что организаторские способности у него так себе.

Да и Литвиненко, нашего овощевода, тоже нельзя оставлять одного с теплицей. у меня, да и у всей области вместе с академией наук СССР, на неё очень большие планы.

Урожайность наша аэропоника показала отменную. Овощей было так много, что у меня получилось выделить Кольцову и его тресту даже больше чем я обещал, и это без ущерба для моих колхозников!

Никита Иванович буквально прыгал от радости, когда лично приехал за овощами, а уж когда он узнал, сколько и что именно мы посадили или посадим на зиму, его восторг стал запредельным.

Чего стоят одни помидоры, которые по планам должны быть посажены на рассаду в первых числам декабря. А будут же еще огурцы, красный перец, кабачки, укроп с петрушкой. Всё это казалось чудом для зимней калужской области, но нет. мы это сделаем.

За этими размышлениями я не заметил как в дверь моего кабинета начали стучаться, сначала тихо, а потом всё настойчивее.

— Войдите! — крикнул я.

Дверь приоткрылась и в проёме показалась голова Аллочки.

— Товарищ председатель, тут к вам какой-то товарищ из Москвы приехал.

— Зови, — ответил я.

Через несколько секунд дверь широко отворилась и зашёл ничем не примечательный человек среднего роста в отличном финском пуховике и заграничных-же, видно сразу, зимних ботинках. его лицо показалось мне смутно знакомым.

— Здравствуйте, товарищ Филатов, — сказал он, протягивая правую ладонь для рукопожатия, в левой он сжимал тонкие зимние перчатки, кожаные с ослепительно-белым мехом, — разрешите представиться. Соколов Юрий Константинович.

— Очень приятно, товарищ Соколов, — ответил я, пожимая его руку.

Ну надо же, какие люди пожаловали! Это же будущий директор «Елисеевского гастронома», которого расстреляют за хищения через четырнадцать лет.

Глава 4

— Чем обязан, товарищ Соколов? — спросил я у этого, безо всяких сомнений легендарного для советской торговли человека, правда, легендарность его резко негативна, но все-таки, — и проходите, садитесь. Может быть чаю? На улице-то холодно.

— Не откажусь, товарищ Филатов, спасибо.

Он внимательно осмотрел кресло для посетителей, которое я ему предложил и аккуратно уместил на него свой зад в щегольских шерстяных брюках.

— Я к вам вот по какому делу, товарищ Филатов. Я работаю заведующим секции в «Елисеевском» — он сказал это таким тоном, что я должен был сразу преисполниться к нему неимоверным почтением и уважением. Еще бы, такой важный человек пожаловал в нашу занюханную глубинку, — и мне тут по случаю довелось узнать о вашем колхозе, точнее о его уникальной теплице.

— Так, и что же вы узнали, и что из этого следует?

— Узнал я то, что у вас очень хорошая урожайность столь дефицитных для зимнего времени овощей, и то, что объект этот новый и в планы пока не включенный.

Откуда он это узнал я даже не стал спрашивать. О нас и в газетах писали много раз, да и вообще в советском зазеркалье, когда планы выполняются, а в магазинах ничего, но у всех всё есть, такие как этот Соколов были, пожалуй, одними из главных людей в стране.

У таких как он, заведующих секций и баз, директоров магазинов и начальников отделов торговли всегда можно было всё «достать», знаковое слово для Советского Союза, то что простым смертным было недоступно.

Импортные шмотки, мебель, технику, детские игрушки. Ну, или как в случае с Соколовым, нежнейший балык, алкоголь, икру, мясо или овощи в декабре.

Такие вот Соколовы, играя в различные незаконные игры, могли за хорошее вознаграждение достать, что угодно, для тех кто мог принести им пользу конечно. Простому работяге, пусть даже и с деньгами, путь к ним был заказан.

— И у меня к вам есть предложение, товарищ Филатов, — так, если он хотя бы заикнется про серые схемы, я тут же позвоню нашему новому участковому.

Но Соколов был не дурак, не стоило ожидать, что он с незнакомым человеком станет что-то «мутить» с ходу. Так что его предложение было насквозь законным, но при этом очень выгодным.

— Я уверен, — продолжил он, — что вашим специалистам удастся и дальше повышать урожайность вашей чудо-теплицы, вы же над этим постоянно работаете, — про то откуда он и это знает, спрашивать тоже бесполезно, — и у вас наверняка получится сэкономить и площади, и ресурсы без угрозы для пока еще не составленного плана. Так вот, — улыбнулся он, приступая к сути, — вы можете их использовать для того, чтобы выращивать для нашего гастронома цветы. Гвоздики, если быть точным. Всё сделаем абсолютно законно, с подписанием всех необходимых бумаг. Вам и нам сплошная выгода.

— Гвоздики? — непонимающе переспросил я.

— Да, самые обыкновенные гвоздики, любимые цветы наших женщин. Уверен, что если вы согласитесь и, допустим, на восьмое марта у нас в магазине будут продаваться эти цветы, то очередь за ними будет стоять на улице. Да, это будет не на следующий год, как-никак гвоздика растет около полугода, но уж к первому сентябрю и далее в семьдесят втором мы уж точно сможем начать их продавать. Вам, — он как бы невзначай коснулся своего пуховика, вернее лейбла на нём, — это будет очень выгодно, — снова повторил он. А ведь предложение и правда очень интересное, и, если Соколов говорит что устроит всё по закону, то еще и выгодное и безопасное для моего колхоза. Сам-то он наверняка начнёт такие схемы с этими цветами проворачивать, что мама не балуй, они станут для него золотой антилопой. Подмазать кого надо, списать некондицию, еще что-то, того глядишь и лишняя тысяча-другая в его кармане и окажется. И так постоянно.

Мне не хотелось в этом участвовать, вот совсем. Такие как он и были одной из причин, почему страна в конце девяностых затрещала как лоскутное одеяло, а потом и вовсе исчезла. Но и отказывать причин нет. Ему, по большому счету, даже не стоило сюда ехать, всё можно было решить через управление торговли, где у этого товарища наверняка уже всё схвачено, абы кого не поставят директором Елисеевского, а он им станет через два года. Позвонит один ответственный товарищ другому, тот третьему, и вот уже моей теплице нарисовали план по гвоздикам, сейчас это возможно. И всё, никуда не денешься, придётся его выполнять.

Поэтому можно сделать вывод, что он приехал сюда специально, лично познакомиться со мной, наладить контакт и намекнуть на свою полезность не только для моего колхоза, но и для меня лично. Не зря же он так недвусмысленно показал на свой пуховик, «смотри мол, деревенщина, и завидуй».

Пока я всё это прокручивал у себя в голове, Соколов терпеливо ждал, отпивая маленькими глоточками чай с сахаром из принесенной Аллочкой чашки. Молчание несколько затянулось, и мне нужно было что-то ответить

— А в нашей стране вообще есть опыт выращивания цветов в теплицах, товарищ Соколов? Не хочется выставлять себя круглым дураком, когда я буду вносить это предложение на рассмотрение. Нам же ваши гвоздики в любом случае нужно будет включать в план. Сами понимаете.

— Честно сказать, я не знаю, товарищ Филатов. Мне пришла в голову эта идея, когда сын одного из моих продавцов показал мне статью в журнале «Наука и жизнь». Я же работник торговли, а не сельского хозяйства, это вам, товарищ Филатов, надо задавать такие вопросы, я же, считайте, внес рацпредложение.

— Думаю, что я обязательно подниму этот вопрос, когда мы будем составлять планы на следующую пятилетку. Спасибо за ваше предложение, товарищ Соколов. И, раз уж вы здесь, давайте я вам покажу нашу теплицу. Проведу экскурсию, скажем так.

Мне этого конечно делать не хотелось, но, когда мои люди узнают об этом московском госте, а они узнают, то никто не поймет, почему я не проявил должного гостеприимства.