Какого цвета убийство? - Томас Эриксон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Казалось, она никогда не перестанет плакать. Тушь стекала ручьями по щекам. Он все понимал, но уходило бесценное время, не может же он вот так ждать до вечера. Пока женщина сморкалась и вытирала глаза, Хельмарк огляделся. Квартира не поражала взгляд кричащей роскошью, однако все материалы наверняка дорогостоящие. И площадь внушительная – комнат на десять. Впрочем, чему удивляться, Клаэс Юнггрен почти три десятилетия был воротилой в финансовом мире.
Комиссар полиции деликатно кашлянул.
– Госпожа Юнггрен, я обязан задать вам несколько вопросов. Но если вы не в состоянии, может быть, я зайду в другой раз?
Бледная женщина отрицательно покачала головой.
– До завтра мне легче не станет. Давайте сейчас.
Наконец-то.
– Скажите, были ли у вашего мужа враги?
Казалось, реплика взята из шаблонного детективного сериала, где суровый полицейский, понизив голос, допрашивает жену погибшего.
– В огромных количествах, – ответила Сара Юнггрен.
– Понимаю, – проговорил комиссар, хотя на самом деле ничего не понимал. Более всего ему хотелось взять быка за рога и спросить, был ли среди них кто-нибудь, кто ненавидел ее мужа настолько, что решился пристрелить его на глазах у пятисот зрителей. Но так нельзя. Придется ходить вокруг да около.
– Вам сейчас тяжело, – проговорил он. Что за дурацкая фраза? Конечно, тяжело. Он совершенно не умеет проявлять сочувствие.
Сара Юнггрен всхлипнула.
– Мне-то ладно, а вот Линде…
Пауза. Хельмарк ждал продолжения. Ничего не последовало.
– Кто такая Линда?
– Наша дочь. Она уже давно живет в Лондоне. Это ужасно…
– Как она все восприняла?
– Они собирались встретиться впервые за пять лет. Линде было семнадцать, когда она уехала от нас. И с тех пор отказывалась общаться с Клаэсом.
Габриэль Хельмарк поднял брови. Уже что-то.
– А причины?
– Долгая история. Отчасти это связано с его нелицеприятным поведением. Линде все это до смерти надоело, и она уехала. Мне бы не хотелось обсуждать это в подробностях.
– А как отреагировали вы?
– Дочь поступила так, как считала нужным. А с Клаэсом мы уже давно не общались по душам. По крайней мере, друг с другом.
– Но все же теперь они собирались встретиться? – осторожно проговорил комиссар.
Сара Юнггрен сделал рукой жест, который он не смог истолковать. Нервное, пожалуй.
– Поначалу я подумала, что у нее кончились деньги, но потом мне показалось, что она действительно хочет повидать отца. Не могу точно сказать, с чем это связано, но оба они были довольно радостными. Словно и не было этих пяти лет.
Сара замолчала и поднялась. Медленным неверным шагом подошла к одному из высоких окон. Таким медленным, каким идут люди, пытающиеся скрыть, что пьяны. Ее плечи чуть заметно дрожали.
Хельмарк без стеснения наблюдал за ней.
– Кажется, я никогда еще не видела Клаэса таким довольным, как в последнюю неделю… – она говорила тихо, словно разговаривала сама с собой. – Он человек многоликий… Был… Вы сами в этом убедитесь, когда начнете наводить справки. Но на этот раз впервые за много лет я видела в нем чувства, которые показались мне неподдельными. Он радовался, что увидит Линду. По-настоящему. А потом…
– А потом случилось вот это, – закончил Хельмарк.
– Кто это сделал? – спросила Сара на удивление громко и требовательно.
От неожиданности комиссар закашлялся и встал. Ну откуда ему знать?
– Пока слишком рано говорить. Есть кто-то, на кого вы бы могли подумать? Хотя бы несколько имен?
Сара Юнггрен покачала головой и обняла себя руками за плечи.
– Нет. Это может оказаться кто угодно.
Хельмарк уже было направился к двери, но все же решил уточнить.
– Чисто для протокола: ваш муж составил завещание?
– Пока не знаю. С Клаэсом ни в чем нельзя быть уверенной.
* * *
Сегодня Алекс остался работать дома. Он сидел на кухне, глядя на обед, к которому едва притронулся: ему не удалось проглотить больше двух кусочков. У еды, ко всему прочему, был вкус картона. Интересно, как скоро он сможет вновь наслаждаться пищей? Ему всегда нравилось хорошенько заправиться.
Этой ночью он спал относительно нормально. Шок так и не наступил. Клаэс Юнггрен с простреленной головой решил не посещать его в кошмарах – наверное, благодаря вчерашнему вину, которое уже дома он довершил еще одной порцией двойного виски. Весь пятизначный счет в «Гриле», к слову, оплатил Берт Ландин из адвокатского бюро. Хоть что-то хорошее за тот злосчастный день.
У Алекса зазвонил мобильный телефон, лежащий рядом на столе. Он вздрогнул. Высветился незнакомый номер.
– Алло?
– Алекс Кинг? Это Нина Мандер. Когда вам было бы удобно подъехать к нам в участок?
И теперь – что-то хорошее уже за сегодня.
В полиции Алекс появился около трех, одетый в простой темный костюм без галстука. Стандартный имидж консультанта.
Здание полицейского управления отнюдь не было архитектурным шедевром. Семь этажей, окна на первом забраны решетками. Остановившись на широкой лестнице, ведущей к главному входу, он задумался – действительно ли там находятся камеры, или же решетки нужны для того, чтобы стекла не побили камнями?
Он сообщил о своем прибытии внутрь большой застекленной будки. После того как его фамилию сличили со списками приглашенных и позвонили тому, кто его вызвал, молчаливый полицейский провел его по бесконечным извилистым коридорам. Алекс понадеялся, что потом ему помогут найти выход.
Нина вышла в коридор ему навстречу с едва заметной улыбкой, они поздоровались. Алексу понравилось, как уверенно она пожимает руку: в мире полицейских-мужчин ей, должно быть, постоянно приходилось самоутверждаться.
Они уселись в серой и унылой комнате для допросов, той самой, с зеркалом Гезелла. Инспектор включила диктофон и произнесла дату, время и его имя.
По спине Алекса прошлись мурашки: конечно, он всего лишь свидетель, но, возможно, еще полчаса назад на его месте сидел какой-нибудь маньяк. Интересно, а с другой стороны зеркала кто-нибудь наблюдает?
– Пожалуйста, расскажите, что вы помните о событии? – спросила Нина.
Он повторил сказанное в «ИнфраСити» и добавил:
– Мне показалось, что я видел, как под потолком что-то сверкнуло. За минуту до выстрела. Может, за две. Но я был так сосредоточен на том, что собирался сказать… даже не отреагировал.
– Сверкнуло? Это мог быть отблеск прожектора?
– Мог.
– Зеркало? Фонарик?
– Возможно. Собственно говоря, я не знаю. Но это вполне могло быть и отражение
