Отдых у моря - Наталья Парыгина

Люся вернулась. Теперь она шла расслабленно, и по щекам у нее катились слезы.

— Ну что ж вы плачете? — удивилась женщина. — Коля, иди, тебя мама ищет.

И Николка вышел из палатки в своем зеленом свитерке с какой-то оладьей в руках и с блестящим от масла подбородком.

— Свинья! — крикнула Люся в порыве неистовой радости. — Как ты смел без спросу уйти из дому?

Она схватила Николку за руку и дернула. Непривыкший к такой грубости Николка заплакал. Тогда Люся взяла его на руки и так крепко прижала к себе, что парнишка ойкнул.

— Как ты нас с папой напугал! — сказала Люся.

Вместе с Николкой Люся пошла разыскивать Костю. Она нашла его километрах в двух от дома, у самого совхозного склада, где за деревянной оградой огромными штабелями стояли ящики с грушами, сливами или пустые. У Кости при виде сына хищно заблестели глаза, и он потянулся было расстегнуть ремень. Но Люся сказала:

— Это тебя надо выпороть!

Костя надулся и до самого дома шел молча, Люся и сама поняла, что слова ее подрывали в Николкином мнении отцовский авторитет, но очень уж она обалдела от радости; сама не знала, что говорила.

Впрочем, за арбузом все помирились. Арбуз оказался не только большой, но еще сочный и сладкий, просто шикарный арбуз, так что нельзя было от него оторваться. За арбузом Люся сообщила и о комнате.

— На самом-самом берегу моря, в десяти шагах от пляжа! — хвастливо рекламировала она. — А хозяйка, старушка — совсем одинокая и очень милая.

— Удивительно! — восторгался Костя. — Как это тебе удалось?

Люся несколько охладила его восторги, сообщив, что новая хозяйка назначила за комнату девяносто рублей в месяц, это выходит три рубля в день.

— С шашлыками придется покончить, — объявила Люся. — И в кино тоже будем ходить пореже, кино и в Москве есть. Зато сможем спокойно и досыта спать.

— Три рубля в день! — покачал головой Костя. — Я зарабатываю три пятьдесят…

— Не ной! — оборвала его Люся. — Не каждый же год мы ездим на юг.

— Я буду весь день купаться, — заявил Николка.

— А я один день совсем не пойду купаться, а буду двадцать четыре часа спать, — мечтал Костя.

— Хоть сорок восемь, — сказала Люся. — Но с Ксеней будешь рассчитываться ты.

— По-моему, тебе удобнее, — сказал Костя.

— Нет, не удобнее! — отрезала Люся. — Я нашла комнату, а ты рассчитаешься. Будем неприятные дела выполнять по очереди. Вон она как раз идет. Возьми деньги… А я пойду собирать вещи. Николка, пойдем!

И Люся малодушно нырнула в свое жилище, оставив Костю выпутываться, как сумеет.

— Не желаете ли арбуза, Ксения Георгиевна? — спросил Костя, когда хозяйка подошла ближе. — Очень сладкий.

— Ха-цу албуз, — бойко отозвалась на приглашение Машенька.

Хозяйка поставила корзину, прошла с Машенькой в сад и села на скамью.

— Уморилась с этими сливами, — сказала она. — Столько нынче народилось, что ветки ломаются.

Костя отрезал по ломтю арбуза хозяйке и Машеньке. Так как портить аппетит тут же после угощения он считал бестактным, то и не спешил начать острый разговор. А тем временем с веранды и из всех пяти комнат просторного дома начали выходить заспавшиеся по случаю неважной погоды курортники, и при них Костя счел совсем уже неудобным рассчитываться с хозяйкой. Он пошел к Люсе, отдал ей деньги и сказал:

— Ты это затеяла, ты и расхлебывай.

Люся наградила мужа презрительным взглядом. Но этого ей показалось мало, и она сказала:

— Я не думала, что ты такой трус. И что тут в конце концов особенного?

— Ничего особенного, — сказал Костя, — а я не буду.

Пришлось Люсе идти к хозяйке самой.

Ксеня мыла сливы для варенья, а Машенька возилась около с котенком. Машенька, когда не ревела, выглядела очень славным ребенком.

— Ксеня, — сказала Люся без всякой психологической подготовки, — мы уезжаем.

— Как… уезжаете? — опешила хозяйка. — Куда?

— На другую квартиру, — объяснила Люся, внутренне страдая от обиды, которую она нанесла этим сообщением хозяйке. — У вас очень шумно, Костя не может спать, у него уже дергается веко… И нет подушки… Вот деньги за девять дней и еще пять рублей за то, что мы раньше времени…

— Так не делают, — перебила хозяйка, не принимая денег. — У меня двадцать шесть человек живет, ни у кого ничего не дергается, никто не уходит…

— Вы извините, но мы не можем, — твердо проговорила Люся.

— Я бы на ваше место настоящих, хороших курортников пустила. Люди приходили…

— И еще придут…

— Еще придут! Поселились, так надо жить. Я вас не звала — сами явились, сами согласились…

Люся положила деньги возле тазика со сливами и пошла прочь. Хозяйка продолжала ворчать, постепенно все повышая голос.

— Я вам свою кровать уступила, сама с мужем на полу валялась, а вы так поступаете! Еще арбузом угощают! Нужен мне ваш арбуз!..

Под это ворчанье Костя с чемоданом, Люся с рюкзаком и Николка с резиновым крокодилом вышли за калитку и торопливо направились на новую квартиру.

— Дура я, — самокритично заявила Люся, — не оставила задатка. Вдруг придем, а квартира уже занята?

8

Это действительно оказалось на самом берегу моря, как раз напротив шашлычной-чебуречной. Люся храбро, как домой, вошла в калитку, жестом приказав Косте и Николке следовать за нею, поставила на землю сумку и сказала:

— Ну, вот и пришли.

Сообщением этим Люся хотела обрадовать толстую старуху в просторной юбке и темной кофте, которая сидела на земле, широко расставив ноги, и перебирала фасоль. Костя догадался, что это и есть «очень милая старушка» и попытался произвести на нее хорошее впечатление.

— Вы так можете простудиться, — предостерег он. — Земля сырая.

Милая старушка с угрюмым лицом скареды еще некоторое время перебирала фасоль, не обращая внимания на будущих квартирантов, подобно тому, как это делают многие уважающие себя большие и поменьше начальники. Наконец она подняла острые глаза и уставилась на Николку, так что тот смутился и стал перекладывать с руки на руку своего грязно-зеленого крокодила.

— Это и есть мальчик? — скрипучим голосом спросила старуха.

«Что она нашла милого в этой карге?» — подумал Костя. (Хорошо, все-таки, что не изобрели еще этот аппарат, которым можно читать чужие мысли. Хоть бы его никогда и не изобрели!)

— Он очень смирный, — приторным голосом заверила Люся.

— Ладно, — вздохнув так тяжело, словно ее приговорили к пожизненной каторге, сказала старуха. — Давайте деньги, занимайте комнату.

— Сколько? — спросила Люся. — Задаток?

— Нет, не задаток. Все давайте, за месяц. Девяносто рублей.

— Но мы не на месяц… У нас отпуск всего двадцать четыре рабочих дня, и мы уже девять прожили на другой квартире.

— А я только на месяц пускаю, — объявила старуха, опять принимаясь за фасоль. — Мне на меньше расчету нету пускать.

Костя кольнул жену ехидным взглядом: договорилась, называется!

— Но как же… — растерянно бормотала Люся. — Ведь мы уже пришли с вещами… Мы вам будем платить три рубля за каждый день. Это очень дорого, но мы согласны… За полмесяца выйдет…

— Нет! — перебила старуха. — На полмесяца не сдам.

— Пойдем! — энергично проговорил Костя и потянул Люсю за руку.

— Но ведь Ксеня нас не пустит обратно, — тихо возразила Люся, не трогаясь с места.

— Я сказал: пойдем! — прикрикнул Костя и, зайдя сзади, подтолкнул Люсю в спину.

— Извините. До свиданья, — простилась вежливая Люся.

Старуха принялась бурчать что-то себе под нос. Костя только расслышал: «С пустым карманом по курортам ездиют…» Он зашагал быстрей, чтобы поскорее удалиться от «милой старушки», обогнал Люсю и Николку и попер со своим огромным чемоданом к чебуречной. Может, он решил жить прямо на берегу моря, а квартирные деньги проедать на шашлыках? Но что бы Костя ни решил, Люся не смела сейчас ему перечить. Довольно она наломала дров.

Дойдя до чебуречной, Костя не пошел на открытую веранду, где продавались чебуреки и шашлыки, а свернул за угол. Тут, в тени, он поставил чемодан, достал из кармана платок, вытер с лица пот и посмотрел на часы.

Было без десяти десять. Утренняя прохлада давно исчезла, и солнце припекало в полную силу, уже и песок на пляже подсох, и курортники лежали по всему берегу, жадничая на загар. Море, шурша о песок, набегало на берег.

Костя, однако, глядел на море без всякого вожделения, более того — он глядел на этот бескрайный, чарующий поэтов голубой простор с откровенной неприязнью. Это из-за него, из-за этого моря, весь отпуск идет колесом. Пропади он пропадом, такой отдых!

— Может быть, я пойду еще поищу, — предложила Люся.

— Нет уж, — рубанул Костя, — я лучше сам поищу, а ты сиди с Николкой.