Взять реванш - Мэхелия Айзекс

Лифт достиг площадки двадцать первого этажа, раздвинулись двери кабинки, и Хью ступил на роскошный мягкий ковер, которым был устлан холл. Джеймс поджидал его с выражением явного неодобрения на лице.

– Вы шли пешком, – ворчливо заметил он, принимая из рук хозяина мягкую кожаную куртку и смахивая с нее дождевые капли.

– Ты угадал, я шел пешком, – бросил Хью, направляясь в коридор, который вел в его кабинет. – Вик не заходил? Он в курсе, что я обедал с матерью?

– Нет, мистер Гарднер не заходил, – подтвердил Джеймс, потом добавил: – Вам есть почта. Принесли, пока вас не было. – На лице его появилось настороженно-выжидательное выражение. – Хотите посмотреть?

Хью смерил его подозрительным взглядом.

– К чему ты клонишь? Ты же отлично знаешь, что я всегда просматриваю корреспонденцию вечером. Или тебе известно что-то такое, чего я не знаю?

На щеках Джеймса вспыхнул румянец.

– Как вы могли подумать?..

– Джеймс!

Тот сокрушенно вздохнул.

– Похоже, вам письмо от мисс Рейнолдс. Я подумал, вы захотите взглянуть… поскольку…

– Поскольку тебе кажется, что я упиваюсь жалостью к самому себе, так? – подсказал ему Хью, отмахнувшись от мысли о том, что Линда, возможно, взялась за ум.

– Что вы, сэр! – Джеймс всплеснул руками. – Я просто подумал…

– Где письмо?

Хью больше не мог выносить неизвестности. Здравый смысл подсказывал, что, даже если Линда решила вернуться к нему, она вряд ли стала бы писать ему об этом, и все же он хотел увидеть подтверждение. Будь она неладна! Что ей еще от него нужно?

Джеймс остановился у полированного полукруглого столика и принялся перебирать лежавшую на серебряном подносе деловую корреспонденцию. Письмо Линды, от которого пахнуло знакомым ароматом розовых лепестков, оказалось в самом низу, и Хью, к тому моменту сгоравший от нетерпения, усмотрел в этом некий тайный замысел.

– Приготовить вам чай? – осведомился Джеймс, наблюдая, как его хозяин вскрывает конверт.

Хью отрицательно покачал головой.

– Нет-нет, спасибо. Я дам тебе знать, если проголодаюсь.

Джеймс выглядел обескураженным, но Хью было не до него. Он не представлял, зачем понадобился Линде, и ему вовсе не хотелось, чтобы Джеймс с нарочитой почтительностью нависал над его плечом. Он закрыл за собой дверь кабинета, давая понять, что хочет остаться один. Заметив, что у него дрожат руки, вслух чертыхнулся и наконец извлек письмо из конверта.

Не видя и не слыша ничего вокруг, Хью прислонился к двери и погрузился в чтение. Послание было написано от руки. Линда никогда не отличалась четким почерком, и теперь Хью с трудом разбирал ее каракули. В конце концов терпение его было вознаграждено и он добрался до сути послания.

Он с удивлением обнаружил, что это не что иное, как приглашение. Линда спрашивала, не сможет ли он принять участие в вечеринке, которую они с женихом устраивают по поводу их помолвки. Хотя ее родители уже официально объявили о предстоящей свадьбе на обеде в их честь, им хотелось бы собраться в неформальной обстановке, в кругу друзей и знакомых. У Хью перехватило дыхание. С минуту он взирал на письмо, словно ожидая, что оно превратится в пепел под его взглядом. Затем швырнул его на стол. Проклятье! Неужели она и в самом деле рассчитывает, что он явится на ее помолвку! Это звучит как оскорбление.

Он долго не мог прийти в себя от волнения; его так и подмывало позвать Джеймса и попросить его принести бутылку скотча. Ему следовало бы сразу догадаться, что ничего хорошего ждать от Линды не приходится. Линда была одержима идеей отомстить Хью и теперь сознательно сыпала соль ему на рану.

Бедняга Гюстав, с горечью думал он. Ему, верно, и невдомек, что его невеста пригласила на помолвку своего бывшего любовника. Какая ирония! Однако что же у нее на уме? Какую игру она ведет?

Возможно, она хотела бы вернуть его. При этой мысли у Хью екнуло сердце. Но на других условиях, разумеется. Когда он умолял ее остаться, она ясно дала понять, что возврата к прежнему не будет.

Так чего же она хочет? Хью криво усмехнулся. Будет забавно это выяснить. В их отношениях всегда присутствовала толика мазохизма.

3

Буфет[1] удался на славу, если не считать нескольких досадных накладок в самом начале. Так, например, одно из блюд – лососевый мусс – по дороге потеряло форму, но, к счастью, Камилла на всякий случай приготовила больше, чем требовалось, и все обошлось.

Потом мисс Рейнолдс, невеста хозяина дома, возмутилась отсутствием икры. Какой буфет без икры, заявила она, и бедному жениху пришлось долго убеждать ее, что, в сущности, это не так уж важно.

Какой приятный мужчина! – думала Камилла, уже собираясь в обратный путь. Настоящий барон, хотя, по правде говоря, его титул ничего ей не говорил. Камилла была вынуждена признать, что она совершенно чужая среди подобной публики. Мисс Рейнолдс, острая на язык, окончательно убедила ее в этом.

И все же Камилла отнюдь не считала, что потратила время впустую, – она извлекла для себя несколько полезных уроков. Так, выяснилось, что организовать буфет дело куда более сложное, чем устроить, скажем, светский ужин. И ей чудом удалось выйти из этого испытания с честью. Когда она уже доставала из машины пиццу, ей вдруг пришло в голову, что на фуршете подавать горячее глупо. К счастью, пицца, даже остывшая, оказалась вкусной, и Камилла, вместо того чтобы подать ее ломтиками – как она первоначально собиралась, – нарезала маленькие квадратики, проткнув каждый заостренной палочкой.

К счастью, с остальным проблем не возникло. Тарталетки и эклеры с заварным кремом, разложенные на столах, покрытых набивной камкой, выглядели весьма аппетитно. Мясные блюда и салаты она украсила листиками спаржи, а бисквитные пирожные – розовыми бутонами. Когда она спускалась вниз, чтобы собрать свои вещи, у столов уже толпились гости, воздавая дань ее кулинарному искусству. Оставалось надеяться, что еда на вкус окажется такой же великолепной, какой она представлялась с виду. Однако выяснить это она уже не могла.

А жаль, потому что ей нравилось работать на этой кухне. Пол, выложенный бутовой плиткой, мебель красного дерева – все это напоминало викторианские кухни, какими она представляла их себе по картинам. Однако ни одна викторианская кухня не могла похвастать такой безукоризненной чистотой и таким обилием всевозможных агрегатов, которые превращали процесс стряпни в настоящее удовольствие.

Верхняя часть дома также производила неизгладимое впечатление. Раздвижные двери были открыты настежь, благодаря чему образовался один огромный зал, хотя Камилла, доставляя – вместе с нанятыми официантами – наверх готовые блюда, лишь краем глаза успела заметить обтянутые штапелем стены и высокие потолки. Но и беглого взгляда на внутреннее убранство дома было достаточно, чтобы определить, что барон Гюстав д'Эрель принадлежит отнюдь не к обедневшей аристократии. Напротив, все говорило за то, что он чрезвычайно богат, и мисс Рейнолдс, очевидно, об этом знала.