Загадка золотой чалмы - Антон Иванов

— Какие ещё кассеты и почему секретные? — до девочки, естественно, не дошло.

Иван поделился собственными наблюдениями, затем смущенно добавил:

— Может, Марго, я, конечно, преувеличиваю, но кажется…

— Ничего ты не преувеличиваешь, — Марго отнеслась к его сообщению вполне серьезно. — Мне тоже её поведение кажется странным. А главное, она моей бабушке так и не позвонила.

— Марго, а они точно не ссорились? — решил на всякий случай выяснить Иван.

— Да ты что! — воскликнула Марго. — Я бы знала. И бабушка в этом случае так бы не удивлялась.

— Тогда у меня есть план, — сказал Пуаро. — Попробуй прямо сейчас заставить Ариадну Оттобальдовну позвонить моей бабке. Скажи, что она точно дома, но, по моим наблюдениям, ведет себя как-то странно. Ну, и изложишь, в чем странности.

— Все изложить? — поинтересовалась Марго.

— А почему нет? Хотя, — спохватился он, — про кассету лучше умолчим. А то твоя ещё проговорится моей и возникнет большой скандал.

— И кассету мы с тобой только тогда и видели, — девочка словно прочла мысли Ивана. — Значит, я говорю про все, кроме кассеты.

— Вот именно, — подтвердил её собеседник. — Кроме кассеты, говори про все, что угодно. А главное, так, чтобы твоя бабушка заинтересовалась и сразу же начала звонить моей.

— Постараюсь, — тихо произнесла Марго. — А уж насколько это получится, ты скоро сам поймешь.

— Тогда давай скорее, а то поздно будет, — поторопил Иван. — Уже ведь начало одиннадцатого.

— Есть, господин начальник! — и Марго, усмехнувшись, повесила трубку.

Ожидая результатов, Пуаро решил сделать хоть что-нибудь из уроков. Однако не успел он дорешить многострадальную алгебру, как телефон ожил. Трубку мальчик предусмотрительно поднимать не стал. Ее с воплем: «Ну, никакого покоя!» — взял Константин Леонидович.

— Алло? — Пауза. — Ах, да-да-да! Здравствуйте, дорогая Ариадна Оттобальдовна! Нет, нет! Что вы! Совсем не поздно! Наоборот, я очень рад вас слышать! Как вы поживаете?.. Ну, замечательно!.. Да, Генриетта Густавовна у себя. Сейчас я её позову.

«Прекрасно, прекрасно, — потер руки Иван. — Рыбка попала в сеть!»

— Генриетта Густавовна! — прокричал отец. — Вас к телефону!

Ответа не последовало. До Ивана донеслось ворчливое бормотание предка:

— Совсем глухая стала. Ничего не слышит. Плейер ей, видите ли, подавай. Она с ним вообще последний слух потеряет.

Приблизившись к двери любимой тещи, он громко постучал.

— Кто там? Я уже сплю, — недовольно проговорила Генриетта Густавовна.

— Вас… Ариадна Оттобальдовна, — нарочито четко ответил Константин Леонидович. — Подойдете или передать, чтобы завтра перезвонила?

— Ладно уж, Константин, — высокомерно откликнулась бабушка Ивана. — Подойду. Иначе вам ведь велишь передать, а вы, как всегда, что-нибудь напутаете.

— Генриетта Густавовна, — рассердился зять. — Попрошу вас запомнить: я никогда ничего не путаю.

— Ах, мне виднее, — барственно выдохнула теща и направилась к телефону.

Иван продолжал, затаившись, внимать происходящему. Сперва до него донесся шепот отца, возвращающегося в гостиную: «Просто сумасшедший дом какой-то». Затем, наконец, бабушка взяла трубку аппарата в коридоре.

— Адочка, здравствуйте. Нет, ещё не спала, но собираюсь. А у вас что-нибудь срочное?.. Ах, просто соскучилась. Я тоже, милая. Мне Ваня передавал, но, знаете, все дела, дела…

«Во врет! — возмутился Иван. — Ну, какие у неё там дела? Сперва плейер слушала. Потом чай пошла пить. Потом меня искала по всей квартире. Потом предкам на меня капала и вместе с нами ужинала. Вот и вся её занятость».

— Ну, просто ни минуты свободной, — нарочито усталым голосом продолжала вещать Генриетта Густавовна. — Но завтра утром своих отправлю, и мы с вами, Адочка, обязательно как следует поговорим. Вы будете утром дома?.. Вот и прекрасно. Ну, доброй ночи.

Бабушка положила трубку и, вернувшись в комнату, опять заперлась на замок. Иван был разочарован. Все их с Марго старания были абсолютно напрасны. Правда, может, завтра бабушка что-нибудь и расскажет Ариадне Оттобальдовне, однако это произойдет не в его, Ивана, присутствии и в лучшем случае Маргарите удастся вытянуть что-нибудь из своей бабушки. А та, вполне вероятно, упустит какие-нибудь важные подробности или решит по каким-то своим соображениям умолчать.

«Господи, — вдруг спохватился Иван, — а что я, собственно, так волнуюсь? Скорее всего, это вообще окажется полной ерундой. Мало ли из-за чего такие, как моя бабка, разводят тайны?» Однако, как Пуаро ни успокаивал себя, на душе было тревожно, и он никак не мог отделаться от ощущения, что за странным сегодняшним поведением бабушки кроется что-то серьезное, а быть может, даже и опасное.

Мальчик и сам не мог объяснить причину столь сильного беспокойства. Собственно, бабушка, на его взгляд, и раньше часто вела себя достаточно странно. Однако, раскрывая вместе с друзьями множество преступлений, Иван привык доверять собственной интуиции. А она подсказывала…

Мысли его прервал телефонный звонок. Иван схватил трубку.

— Марго, ты?

— Нет, это Каменное Муму, — усмехнулась девочка. — А верней, его Арчибальд. Гав-гав!

Гордое имя Арчибальд носил карликовый пинчер Каменевых.

— Облом у нас, Арчибальд, — поддержал шутку Пуаро. — Не стали бабушки разговаривать.

— Знаю, — откликнулась Маргарита. — То есть, моя-то была готова, это твоя не стала.

— Дела у нее, — передразнил Генриетту Густавовну внук. — По-моему, она просто не захотела.

— Знаешь, — очень серьезно произнесла девочка. — Я бабушке обо всем, кроме кассеты, рассказала, и, по-моему, ей это совсем не понравилось.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовался Иван.

— Трудно объяснить, но мне так показалось, — ответила Марго. — И ещё бабушка сказала: «Удивительно, Геточка обычно такая общительная и каждой новостью стремится со всеми поделиться. А тут как воды в рот набрала».

— А я о чем, — подхватил Иван. — Каждой новостью поделиться! Да она обычно по десять раз одно и то же готова повторять. Это так меня достает!

— На тебя не угодишь, — усмехнулась Марго. — Рассказывает — тебе не нравится, не рассказывает, ты тоже недоволен.

— Да нет, ты не понимаешь! — с волнением выпалил Иван. — Когда она рассказывает, может, это меня и достает, зато все в порядке вещей. А теперь…

— Понимаю, — вздохнула девочка. — Если честно, мне партизанство твоей бабушки тоже совсем не нравится. Ладно, вернемся завтра из школы, и я свою обо всем расспрошу.

— Это только часть задачи, — откликнулся Иван. — Мне обязательно надо целиком прослушать кассету.

— Мне тоже, — заявила Марго.

— Постараюсь переписать, — пообещал Иван. — Ладно. До завтра.

— Слушай, а ты утром за мной не поднимешься? — спросила девочка. — А то мне одной неудобно газету тащить.

— Без вопросов. Жди. Спокойной ночи, — на одном дыхании проговорил мальчик.

Не успел он положить трубку, в комнату просунулась всклокоченная голова Константина Леонидовича:

— Быстро спать. А то завтра проспишь будильник. А я тебе не палочка-выручалочка.

— Да проснусь я, проснусь. — Иван очень не любил подобного давления на психику.

Впрочем, ложиться и впрямь было пора. Хотя спать совершенно не хотелось. Но ничего не поделаешь. Отец теперь не отстанет, пока не ляжешь и не погасишь свет.

Когда наутро Иван поднялся к Марго, она вместе с родителями обматывала полиэтиленовой пленкой рулон ватмана.

— Ну и погодка, — посетовал отец Марго, Кирилл Дмитриевич. — Когда эти метели кончатся? Опять машину придется из сугроба выкапывать.

— Ты лучше пленку держи! — прикрикнула на него жена. — Ну, что ты наделал, Кирилл!

Пленка в руках отца Маргариты свернулась жгутом.

— Я ничего не делал. Это она сама! — возмутился Кирилл Дмитриевич.

— Р-ротозей! — прокричал из комнаты Ариадны Оттобальдовны попугай. — Пр-ромор-ргали, р-раззявы!

Кирилл Дмитриевич засмеялся и отмотал новый кусок пленки.

— Умоляю тебя, Кирилл, внимательней, — зорко следила за его действиями Виктория Георгиевна.

— Да, па, — поддержала маму Марго. — Нам ведь её ещё успеть повесить надо.

— А до этого газету надо сдать на проверку Тарасу Бульбе, он ведь просил, — напомнил Иван.

— Я гляжу, у вас цензура, — хмыкнул Кирилл Дмитриевич.

— Апар-ртеид, — сказал политически подкованный попугай. Затем из комнаты Ариадны Оттобальдовны послышалось хлопанье крыльев, и Птичка Божья с тоскою добавил: — Гер-расим. Гер-расим?

Кажется, он скучал по своему заклятому врагу.

— Не горюй, — решил ободрить его Иван. — Вечером, может, увидитесь.