Отражения в золотом глазу - Карсон Маккалерс

Алисон рассмеялась. — Браво, Анаклето! Браво!

Они смеялись вместе. Маленький филиппинец, счастливый, ошеломленный, прислонился к двери. Наконец он отдышался и с удивлением произнес:

— Вы заметили, как подходят друг другу слова «браво» и «Анаклето»?

Алисон перестала смеяться и задумчиво кивнула. — Да, Анаклето, уже давно заметила.

Маленький филиппинец задержался в дверях. Он оглядел комнату, чтобы убедиться, что от него ничего не требуется. Потом посмотрел Алисон в лицо, и его глаза стали умными и грустными. — Позовите меня, если понадоблюсь, — сказал он отрывисто.

Слышно было, как Анаклето сначала медленно, потом все быстрее и быстрее спускался по лестнице. На последних ступеньках он, вероятно, сделал какое‑то слишком раскованное па — раздался глухой звук падения. Майор вышел на площадку.

— Он не ушибся? — напряженно спросила Алисон.

Анаклето глядел на майора снизу вверх со слезами ненависти на глазах.

— Все в порядке, мадам Алисон, — проговорил он.

Майор наклонился и произнес медленно и беззвучно, так, чтобы понять слова мог только Анаклето: — Очень жаль, что ты не сломал себе шею!

Анаклето улыбнулся, пожал плечами и, хромая, поковылял в столовую. Когда майор вернулся к жене, она углубилась в книгу. Алисон не взглянула на него, и он, пройдя через площадку в свою спальню, захлопнул дверь. Спальня была маленькой и довольно неопрятной. Единственным ее украшением были кубки, завоеванные майором в конных состязаниях. На ночном столике лежала раскрытая книга — очень сложная и литературная. Место, на котором он остановился в прошлый раз, было отмечено спичкой. Майор перелистнул очередную норму страниц в сорок и переложил туда спичку. Потом достал из‑под стопки рубашек в бельевом шкафу журнал «Scientification»<«Научная фантастика» — англ.>, устроился в кровати поудобнее и углубился в перипетии кошмарной межпланетной войны.

В соседней комнате Алисон отложила книгу и замерла. Ее лицо окаменело от боли, темные блестящие глаза не мигая разглядывали стены спальни. Она попробовала собраться с мыслями. Прежде всего надо развестись с Моррисом. А дальше? Чем зарабатывать на жизнь? Она презирала бездетных женщин, получавших алименты, и последний остаток ее гордости опирался на то, что после развода она не станет жить на его деньги. Но на что в таком случае они будут жить — она и Анаклето? За год до свадьбы она преподавала латынь в женской школе, с ее теперешним здоровьем об этом не могло быть и речи. Книжный магазин? Анаклето мог бы подменять ее на время приступов. А что если обоим заняться ловлей креветок? Как‑то она разговаривала на побережье с рыбаками. День был золотой и лазурный, и они многое ей рассказали. Они с Анаклето целые дни будут проводить, забросив сети, в открытом море, а вокруг — соленый ветер, вода, солнце… Алисон беспокойно повернула голову на подушке. Какая чушь!

Когда восемь месяцев назад она узнала про измену мужа, для нее это был страшный удар. Она, лейтенант Вейнчек и Анаклето поехали на два дня в город послушать концерт и посмотреть спектакль. На второй день у нее поднялась температура, и они решили вернуться. Вечером Анаклето высадил ее у передней двери и поехал на задний двор, в гараж. Она остановилась на дорожке посмотреть, как проросли тюльпаны. Было уже темно, в комнате мужа горел свет. Парадная дверь была заперта. Стоя перед ней, Алисон заметила сквозь стекло брошенное на сундук пальто Леоноры. Ей показалось странным, что Пендертоны в доме, а парадная дверь заперта. Потом пришло в голову, что они готовят выпивку на кухне, а Моррис принимает ванну. Она прошла на заднее крыльцо, но не успела войти в дом, как вниз по лестнице с искаженным от ужаса лицом сбежал Анаклето. Он пробормотал, что им немедленно надо вернуться в город, где они кое‑что забыли. Когда, удивленная его словами, Алисон стала подниматься по лестнице, он схватил ее за руку и произнес безжизненно и испуганно: — Не нужно идти туда, мадам Алисон.

С каким потрясением она все поняла! Они вернулись с Анаклето в автомобиль и поехали назад, в город. Все произошло в ее собственном доме — этого она не могла перенести. К тому же, когда они проезжали мимо контрольного пункта, новый часовой, который их не знал, остановил автомобиль. Он заглянул в кабину так, словно они прячут пулемет, а потом уставился на одетого в оранжевый пиджак Анаклето, который готов был вот–вот разрыдаться. Он спросил ее имя таким тоном, словно заранее ей не верил.

Никогда Алисон не забудет лицо этого солдата. Она никак не могла выговорить фамилию мужа. Молодой солдат молча глядел на нее и ждал. Позже она увидела его на конюшне, когда приехала за Моррисом. У него было странное, погруженное в себя лицо гогеновского туземца. Они смотрели друг на друга не меньше минуты, пока наконец не появился дежурный офицер.

Алисон и Анаклето ехали три часа по холоду, не говоря ни слова. После этого она стала сочинять по ночам, когда была больна и беспокойна, всевозможные планы, которые, как только всходило солнце, казались ей идиотскими. Наконец, она не выдержала и, убежав однажды домой от Пендертонов, сделала себе эту ужасную вещь. Увидела на стене садовые ножницы и, вне себя от гнева и отчаяния, попыталась проткнуть ими себя. Ножницы оказались тупыми. Вероятно, она совершенно лишилась тогда разума, потому что не помнит, что было дальше. Алисон задрожала и закрыла лицо руками. Она услышала, как муж открыл дверь своей спальни и выставил в холл ботинки. Она быстро повернула выключатель.

Майор кончил читать журнал и спрятал его в бельевой шкаф. В последний раз выпил и, удобно расположившись в кровати, уставился в темноту. Что заставило его вспомнить о знакомстве с Леонорой? Это случилось через год после смерти девочки; весь год Алисон то лежала в больнице, то призраком бродила по дому. Он встретил Леонору на конюшне через несколько дней после своего прибытия в гарнизон, и она согласилась показать ему окрестности. Они свернули с дорожки и помчались галопом. Потом привязали лошадей, и Леонора, увидев кусты ежевики, сказала, что хочет набрать ягод для коктейля. И когда они пробирались сквозь кусты, наполняя его фуражку ягодами, Боже мой, тут все и случилось! В девять часов утра, через два часа после знакомства. Даже сейчас с трудом в это верилось. Что это ему тогда напомнило? Ах да, маневры, холодную дождливую ночь, промокшую палатку. Просыпаешься на заре и видишь вдруг, что дождь кончился и снова светит яркое солнце. Веселые солдаты варят на кострах кофе, искры летят высоко в выцветшее небо. Какое изумительное чувство — прекраснейшее в мире!

Майор виновато хихикнул, натянул одеяло на голову и тут же захрапел.

В половине первого ночи капитан Пендертон мучился в своем кабинете над монографией, но работа сегодня не двигалась. Он выпил много вина и чая, выкурил десяток сигарет. Наконец оставил работу и принялся беспокойно ходить по комнате. Бывают времена, когда человеку необходимо кого‑то любить, иметь какую‑то точку для собирания своих разрозненных эмоций. Но бывают времена, когда возбуждение, разочарование и страх перед жизнью, безостановочные словно сперматозоиды, ищут себе выход в ненависти. Капитану некого было ненавидеть, и в последние месяцы он чувствовал себя несчастным.

Да, ему отвратительны и Алисон Лэнгдон, этот длинноносый Иов в юбке, и ее мерзкий филиппинец. Но ненавидеть Алисон он не мог — для этого не хватало повода. К тому же его безмерно раздражала зависимость от нее, в которую он попал. Единственная в гарнизоне она знала об одном прискорбном его пороке: склонности к воровству. Он постоянно противоборствовал желанию присваивать вещи, которые видел в чужих домах, но два раза в жизни поддался слабости. Когда ему было семь лет, один школьный драчун избил его и настолько вывел этим из себя, что он украл у своей тетки с туалетного столика старомодный чепчик. А двадцать семь лет спустя, в гарнизоне, капитан Пендертон не устоял во второй раз.

На одном обеде, устроенном юной новобрачной, его так восхитила ложка из серебряного столового прибора, что он сунул ее в карман и унес домой. Это была необычной формы десертная ложка, старинная, с изящным рисунком. Капитан был буквально очарован ею (прочее серебро было самым обычным) и в конце концов не устоял. Проделав ряд удачных манипуляций, он сунул добычу в карман и вдруг сообразил, что сидевшая рядом с ним Алисон заметила кражу. Она глядела ему прямо в лицо с выражением крайнего изумления. Даже теперь он вспоминал об этом с содроганием. После невероятно продолжительного взгляда Алисон рассмеялась — да, рассмеялась. Она смеялась так сильно, что поперхнулась, и кому‑то пришлось стучать ей по спине. Наконец, извинившись, она вышла из‑за стола. С того мучительного вечера Алисон встречала его насмешливой улыбкой и внимательно следила за капитаном, когда он приходил к ним в гости. Аккуратно завернутая в шелковый платок ложка лежала в чулане, в ящике, где хранился его грыжевой бандаж.