Змееед - Суворов Виктор

А сирены тогда вовсе не такие были, как сейчас. Сейчас-то наука вон каких высот достигла! Звуковой сигнал спецмашины теперь нежный, слух ласкающий. Плывет большой начальник по Москве, шинами шурша, синими огнями сверкая, малиновым звучанием слух граждан услаждая. Любо-дорого посмотреть да послушать. Но во времена, о коих речь, сирены были рычаще-квакающими, ухо рвущими.

Сам Генрих Григорьевич — на заднем сидение утопает. Всегда один. Всегда задумчив. На нем мундир пепельный тончайшей шерсти шотландской, в синих петлицах — звезды первой величины. На челе — дума великая.

Донесли про нововведения Народного комиссара внутренних дел Украины комиссара Государственной безопасности первого ранга товарища Балицкого Всеволода Аполлоныча. Приехал означенный Всеволод на Днепрогэс непорядок высматривать. Полюбовался турбинами, из Америки доставленными, довольным остался. Трансформаторы поют-гудят — тоже вроде вредительством не пахнет. Потом узрел толстенный американский кабель и вовсе в восторг пришел. Приказал отрезать полметра. Повертел в руках: ни дать, ни взять — колбасина резиновая. А внутри медный жгут. Хрястнул той кобасиной по ящику деревянному с вражеской надписью «Made in USA», полетели клочки по закоулочкам. Совсем хорошо стало товарищу Балицкому. Тут же повелел огромную катушку размотать, на куски порезать, а из Америки новых катушек выписать. Теми орудиями меднорезиновыми и вооружил товарищ Балицкий милицию Украины.

Так что, споткнувшись в повествовании о резиновые палки, коими мусора в конотопском парке помахивали, не упрекайте меня в незнании предмета, не уличайте в невежестве и преувеличениях. Ничего я не выдумал, ничего не напутал. Рассказываю точно так, как было, ничего от себя не добавляя, ничего не выдумывая. Сомнения в точности и правдивости описания могли возникнуть просто потому, что у моего народа память короткая. Мой народ помнит, что резиновыми успокоителями милицию вооружил товарищ Хрущёв в июле 1962 года. А ведь хрущёвские палки — это всего лишь второе пришествие. А первопроходцем был товарищ Балицкий, на десятилетия почин Никиты опередивший.

Палки те потом отменили, но только после того, как выяснилось, что продажный мерзавец Балицкий — враг народа и британский шпион. Но это случится в следующем 1937 году. А у нас речь о 1936-м годе, когда кабель Днепро-ГЭСа в воспитательных целях использовался очень даже широко. В те времена в великом и могучем языке даже глагол особый появился — «дрыновать», то есть охаживать дрыном массы народные.

Летят мимо товарища Ягоды кварталы московские, дума покоя не дает: не распространить ли великий почин Балицкого на всю страну великую, от края и до края? Неплохо бы, да только не повернули бы злопыхатели и завистники блистательную идею против самого Генриха. Не знаешь ведь, как слово твое отзовется. Не ведаешь, каким боком тайные недруги наизнанку вывернут, каким манером великую идею извратят, испоганят, против тебя же выставят. Много у Железного Генриха скрытых недоброжелателей. Вот звонил вчера Колька Ежов, мелкий такой человечишка, секретаришка из Центрального Комитета, требовал протоколы допросов и очных ставок Зиновьева, Каменева, Смирнова и всяких прочих. Ишь, вздумал! В дела НКВД нос совать! Железный Генрих секретарю своему Буланову Павлу Петровичу, махнув рукой, разрешил нехотя: дай уж что-нибудь этому заморышу, пусть отстанет. Чем бы дитя ни тешилось… Эх, подшутить бы над этим заморышем Колькой Ежовым! Вот вчера в кремлевском коридоре встретил Железный Генрих своего давнего противника товарища Томского Михаила Павловича, бывшего члена Политбюро, бывшего полновластного повелителя и хозяина всего Туркестана, да и пошутил:

— А вас, Михал Палыч, еще не арестовали? Странно. А мои ребята по вам работают.

Сегодня утром доложили: застрелился товарищ Томский.

Есть порода людей, которые шуток совсем не понимают.

В 1922 году на самом верху семеро их было: Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Сталин, Бухарин, Пятаков.

К тому времени уже пророс и расцвел буйным цветом культ личности товарища Ленина. Но сам он, официально обожаемый и обожествляемый, был изолирован от всего мира и отстранен от власти. Это чтобы его драгоценное здоровье поберечь. Товарищ Сталин так повернул дело, что Центральный Комитет обязал именно его покой дорогого Владимира Ильича блюсти.

И товарищ Сталин, повинуясь решению партии, блюл. Или блюдил. Уж не знаю, как тут выразиться.

Ради сохранения бесценного здоровья товарища Ленина сталинские врачи запретили дорогому Ильичу любые встречи, кроме встреч со Сталиным. Ленину не давали ни книг, ни газет. Чтобы не волновался лишний раз, вникая в наши победы и свершения. Писать Ленин уже не мог. Правая рука и правая нога парализованы. Отчего парализованы, говорить тогда было не принято. А зря — молодому поколению была бы наука: с дорогого Ильича пример не берите, иначе не только руки-ноги паралич расшибет, но и нос провалится.

Товарищ Сталин, будь его воля, вообще все контакты Ленина с внешним миром перерезал бы. Но все перекрыть не вышло. Не было тогда еще у товарища Сталина силы такой. Ленину разрешали диктовать пять, от силы десять минут в день.

И он продиктовал «Письмо к съезду».

Ленина товарищ Сталин обложил как медведя в берлоге. Но не досмотрел самую малость. Не доглядел. Упустил.

И содержание письма стало известно руководящим товарищам по верхам партии. В этом письме Ленин дал характеристики вождям.

Сталин, по мнению товарища Ленина, сосредоточил в своих руках необъятную власть. Товарищ Ленин был вовсе не уверен, сумеет ли товарищ Сталин всегда достаточно осторожно пользоваться той властью.

Троцкий, по ленинской оценке, отличается выдающимися способностями, но увлекается чисто административной стороной дела, то есть бездушный он бюрократ. А еще товарищ Троцкий боролся против Центрального Комитета Коммунистической партии. Это Ленин ему и припомнил. И тут же в письме еще одно, совсем уж убойное сочетание слов: неболыпевизм Троцкого. Проще говоря — ужасно способный товарищ, но не наш. В нашей партии — чужой. А кто не с нами, тот… Да еще и против ЦК боролся.

При желании ленинскую оценку Троцкого одним словом можно выразить: враг! Враг с выдающимися способностями. И это не единственная оценка товарищем Лениным своего соратника. Ленин Троцкого публично обзывал Иудушкой.

Товарищи Зиновьев и Каменев в октябре 1917 года, когда было принято решение о захвате власти, струсили и решили переворот сорвать, дабы не попасть под карающую руку полевого трибунала. Но как сорвать государственный переворот? Очень даже просто: планы захвата власти они опубликовали в газете. Будь тогда во главе России люди с головой да крепкими нервами, узнав о планах восстания, поразвешивали бы на фонарях всех болыпевичков. Но во главе России стояли выдающиеся импотенты. Только потому переворот и удался. Зиновьев и Каменев тут же примазались к победителям и заделались вождями. Но через пять лет после переворота Ленин, давая характеристики своим соратникам, прошлое вспомнил и высказал, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева вовсе не был случайностью. Если проще — измена и трусость у них в крови. От них и дальше кроме паники и предательства ждать нечего.

Бухарин — по ленинской оценке — не только ценнейший и крупнейший теоретик коммунизма, но еще и любимец всей партии. Однако его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским. К этому Ленин добавил: он никогда не учился и никогда не понимал вполне диалектики.

Лучше не скажешь: ценнейший и крупнейший теоретик марксистской партии — большой путаник. И сочиняет он то, что с большим сомнением может быть отнесено к этому самому марксизму. А что же сочиняют другие теоретики рангом пониже? Кроме того, любимец партии никогда не учился…

А Пятаков — человек выдающейся воли и выдающихся способностей. Даром, что на него нельзя положиться в серьезном политическом вопросе.

Были в Политбюро Центрального Комитета в тот момент еще товарищи Рыков и Томский. Но Ленин их вспоминать не стал. Всем все ясно было и без ленинских комментариев.

Из письма Ленина следовало, что только у Сталина нет политических пороков и недостатков. Ленин лишь нутром чует, что товарищ Сталин в грядущем не всегда с достаточной осторожностью будет пользоваться своей необъятной властью.

Сталина никто тогда вождем не считал, но Ленин почему-то именно его поставил на первое место. И именно о нем сказал: Сталин сосредоточил в своих руках необъятную власть. По ленинской оценке, Сталин — единственный из всех, кого нельзя назвать врагом, трусом, предателем, путаником, паникером. И в серьезном политическом вопросе на него положиться можно. Один ему упрек: уж очень силищи у него много. И опасение: не наломал бы дров.