«Тарелки» над Кремлём - Николай Непомнящий

Отдел иностранной разведки в строжайшей тайне поручил Блюмкину отыскать Шамбалу и установить с ней контакт. О кознях Блюмкина никто ведь не подозревал. И «Единое трудовое братство» было уверено, что Яков играет на их стороне. Поэтому, когда Блюмкин сообщил Бокию, что отправляется в Шамбалу один, тот передал ему все карты и секретную информацию. Так Яков Григорьевич получил одно и то же задание от двух враждующих группировок.

…В начале сентября на границе Британской Индии объявился хромой дервиш. Он шёл с караваном мусульман из секты исмаилитов к месту паломничества. Но полиция города Балтит решила задержать дервиша — нищий посетил местное почтовое отделение. Задержанный был отправлен британским конвоем в военную разведку. Дервиша ожидал допрос и расстрел. Но англичане не знали, с кем имеют дело. Хромой исмаилит бежал, прихватив с собой важнейшую диппочту, адресованную полковнику Стюарту, и английское обмундирование. Его преследовал целый взвод солдат, среди них наш Блюмкин в форме военнослужащего колониальных войск — преследовал сам себя. Как только стемнело, в расположении английских колониальных войск на одного солдата стало меньше, зато на одного монгольского монаха больше.

17 сентября 1925 года монгольский лама присоединился к экспедиции Николая Константиновича Рериха, которая двигалась в район предполагаемого нахождения Шамбалы. По ночам загадочный монах исчезал, он мог не появляться в расположении экспедиции по несколько дней, но всегда нагонял путешественников. Таинственные исчезновения ламы можно объяснить его «мирской работой». Лама Блюмкин наносил на карты блокпосты, пограничные заграждения, высоты, метраж участков дорог, а также информацию о состоянии коммуникаций. Не забывал Яков и о Шамбале, пробираясь к ней всё ближе и ближе.

Нуждаясь в поддержке Рериха, Блюмкин немного открывается художнику. Об этом свидетельствует следующая запись в дневнике: «Оказывается, наш лама говорит по-русски. Он даже знает многих наших друзей. Лама сообщает разные многозначительные вещи. Многие из этих вестей нам уже знакомы… Ещё раз поражаешься мощности и неуловимости организации лам». Любопытно, что Рерих, узнав, что лама разбирается в тонкостях политической обстановки в России, просил у него совета. Рерих мечтал вернуться на Родину, но боялся преследования органов. И позже, по совету Блюмкина, художник оформит официальные документы как специальный представитель чародеев — махатм, которые якобы всецело одобряют действия большевиков и дают согласие на передачу таинственных знаний советскому правительству. Так Блюмкин поможет Рериху вернуться в Москву.

Вместе с экспедицией Блюмкин прошёл весь Западный Китай. Они посетили более ста тибетских святилищ и монастырей; собрали огромное количество древних сказаний и легенд; преодолели тридцать пять горных перевалов, величайший из которых — Дангла, считался неприступным; собрали бесценную коллекцию минералов и лекарственных трав. Для их изучения в 1927 году был создан специальный институт.

Но достичь таинственной страны Шамбала Якову не удалось. То ли её не существует вовсе, то ли на картах была нанесена неполная информация, то ли он испугался, как многие его предшественники. По крайней мере до сих пор не найдены никакие документы и свидетельства о пребывании Якова Григорьевича в Шамбале.

Вернувшись в Москву, в июле 1926 года Блюмкин находит Барченко. Узнав, что учёный побывал на Алтае, где изучал местных колдунов, Блюмкин выплеснул на него всё раздражение за напрасные поиски Шамбалы. Они поссорились. В «Едином трудовом братстве» узнали об интригах Блюмкина, но как-то отомстить не сумели — Якова срочно отправили в Палестину. Началась операция, связанная с организацией советской резидентуры на Ближнем Востоке под прикрытием торговли старинными еврейскими манускриптами…

С 1937 по 1941 год были арестованы и расстреляны все члены тайного общества «Единое трудовое братство». Погибли все, кто был хоть как-то связан с таинственной страной Шамбала.

Первым расстреляли Якова Григорьевича Блюмкина.

А Советская Россия ещё раз — в середине 50-х — направляла экспедицию учёных и чекистов в Шамбалу. Они шли маршрутом Блюмкина, поражаясь точным топографическим данным, оставленным «монгольским ламой». Добрались ли они до мифической страны, — неизвестно…

Одиссея графа Вронского

Лишь очень немногие люди столь тесно соприкасались с загадочными явлениями, как Сергей Алексеевич Вронский (1915–1998), разведчик и астролог, целитель и лётчик. Он дважды пережил клиническую смерть, шесть раз попадал в авиакатастрофы, дважды тонул и, главное, более семи лет рисковал жизнью, работая в интересах России в фашистской Германии. Впрочем, известно, что реальные судьбы разведчиков часто интереснее многих кинематографических приключений.

Дворянский род Вронских происходил из Польши. Он известен по крайней мере с XIV века. Представители ветви, к которой относился С.А. Вронский, с 1636 года служили России, и девизом их были слова: «Честь. Благородство. Справедливость». Сергей Вронский родился в Риге, и в дальнейшем судьба неоднократно приводила его в этот прибалтийский город.

Перед революцией 1917 года отец Сергея был одним из руководителей шифровального отдела Генерального штаба. Семья считалась богатой, имела поместье в Поволжье. Именно там в 1920 году одна из бесчинствовавших в Гражданскую войну банд вырезала почти всех Вронских. Погибли родители Сергея, два его брата и две сестры. Сам он уцелел благодаря случайности — его приняли за сына одной из гувернанток, Амелиты Азерини, которая в дальнейшем сумела увезти мальчика за границу (она была итальянской подданной). Сергей с детства говорил на нескольких языках — среди его гувернёров были англичанин, немец и француз, а отец знал 42 языка.

В итоге мальчик оказался во Франции, где его и разыскали родители отца. Интересно, что бабушка С.А. Вронского по отцу являлась княжной из Черногории, в роду которой были колдуньи, владевшие техникой гипноза. Это сыграло роль в формировании интересов подростка.

Семья имела хорошие связи в Латвии. Юноша жил и учился в Риге; там же он стал лётчиком-любителем, познакомился с латышским писателем-коммунистом Вилисом Лацисом. Случилось так, что Сергей влюбился в дочь видного адвоката и домовладельца, но брат девушки был против возможного брака и сумел помешать Вронскому поступить в рижский университет. В этот трудный для молодого человека момент друзья, и в их числе В.Лацис, посоветовали ему уехать учиться в Германию. Оказалось, что одна из знакомых писателя может порекомендовать Вронского Йохану Коху, брату известного берлинского профессора филологии и астролога Вальтера Коха.

Появился молодой человек в Берлине весьма эффектно — прилетел на авиационно-спортивный праздник на лёгком самолёте как член рижского аэроклуба. Вскоре он обратил на себя внимание Рудольфа Гесса, также лётчика-любителя. Их познакомил Йохан Кох, учившийся некогда с Гессом в одном классе. Правда, Йохан был членом антифашистского подполья, о чём Гесс, конечно, не знал.

Гесс был мистиком, покровительствовал изучению таинственного и загадочного, надеясь извлечь из этих знаний пользу для нацистского движения. Происходило всё это в 1933 году, когда в Германии нацисты пришли к власти. С ведома Гесса в Берлине был организован так называемый Биорадиологический институт. Открыли и другие подобные институты, но этот являлся ведущим, а для конспирации имел номер «25». Учились там не только немцы, принимали и студентов из других стран, конечно, если их происхождение, биография и даже гороскоп устраивали приёмную комиссию. Вронскому поверили, помог и составленный В.Кохом гороскоп.

Тем временем молодой человек нелегально вступил в Германскую компартию и начал активно сотрудничать с советской внешней разведкой.

Талант студента был столь очевиден, что на старших курсах он получил возможность параллельно учиться и преподавать. Любопытно, что институт был платным и многие студенты вынуждены были подрабатывать. Так, сам Вронский, отличный лётчик, нанялся испытателем на фирму Мессершмита, а затем участвовал и в организованных абвером поездках добровольцев из Германии в некоторые из тогдашних «горячих точек». Вронский побывал а Парагвае (между Парагваем и Боливией в 1934–1935 годах был пограничный конфликт), Эфиопии; поездки совпадали с каникулами в институте.

Весьма своеобразной была программа этого учебного заведения — от изучения магии и гипноза до работ К.Э. Циолковского, имевшихся тут в оригинале. Среди преподавателей можно было увидеть тибетских лам, арабских мистиков, китайских иглотерапевтов, шаманов, специалистов по восточным единоборствам из Японии. Знакомили студентов со всеми основными идеологиями, а также различными областями из медицины: гомеопатией, фитотерапией, массажем, физиотерапией.