Александр II. Жизнь и смерть - Эдвард Радзинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
7 ноября в 7 часов вечера на башне Адмиралтейства напротив Зимнего дворца зажглись сигнальные фонари «для предостережения жителей». Ночью разразилась невиданная буря; порывы ветра сотрясали огромные окна в Аничковом дворце. Уже к утру разъяренная река Нева набросилась на город. Вода в Неве кипела, как в котле, и ветер гнал вспять течение реки; белая пена клубилась над водяной громадой. Гигантские волны свирепствовали на затопленной Дворцовой площади.
И сама площадь соединилась с Невою в одно огромное озеро, изливавшееся Невским проспектом. Сам проспект превратился в широкую реку, текущую мимо их Аничкова дворца... Вода в этой «реке» стояла у балкона дворца. По мраморным лестницам дворца бежали крысы из подвала. Прыгали, пищали, рвались наверх — в безопасность..
На большой двери мимо их окон плыла женщина с ребенком, солдаты на лодке пытались подплыть к ней. Люди спасались на крышах домов, на фонарях. Из окна дома напротив выплывала целая библиотека. Книги прыгали в волнах перед их балконом. Летали листы железа — ураганный ветер срывал их с крыш домов.
Только через несколько дней, когда вода схлынула, отец повез Сашу смотреть город. Вся набережная перед Зимним дворцом была заполнена разбитыми кораблями.
На одном из кораблей стоял гроб, принесенный водой с кладбища.
Невиданный бунт воды оказался предзнаменованием. Через год случился столь же яростный бунт людей.
КОРОНУ ПЕРЕБРАСЫВАЛИ, КАК МЯЧИК
Когда фельдъегерь из Таганрога привез в столицу весть о кончине Александра I, отец нашего героя тотчас вызвал к себе военного губернатора Петербурга — графа Милорадовича. Николай Павлович сообщил ему о секретном Манифесте покойного государя и о его последней воле — передать трон ему, Николаю.
Но Милорадович отлично знал настроение в гвардии. Гвардия не любит солдафона Николая. Знал он и о гвардейском заговоре. Ведь все заговорщики — «свои». Это представители знаменитых аристократических фамилий, блестящие офицеры, участвовавшие вместе с Милорадовичем в битвах с Наполеоном.
И граф осторожно предупредил Николая: «К сожалению, тайный Манифест никому неизвестен, а закон о престолонаследии — известен всем. И все знают, что, согласно этому закону, престол должен принадлежать Константину».
И отец нашего героя поспешно и, видно, с облегчением согласился с Милорадовичем. Николай торопливо велит привести к присяге Константину гвардию, Сенат, Государственный Совет. И присягает Константину.
Но все оказалось тщетным. Примчался фельдъегерь с письмом из Варшавы — Константин наотрез отказался быть государем Он писал: «Мое прежнее намерение неподвижно». И требовал исполнить волю умершегоцаря, изложенную в Манифесте — императором должен стать Николай I. И вновь поскакал фельдъегерь с письмом из Петербурга в Варшаву. Понимая, как странно будет выглядеть новая присяга, императрица-мать «на коленях заклинает Константина приехать в Петербург и объявить гласно свой отказ от трона»...
И опять скачет курьер из Варшавы в Петербург. Но Константин отказывается приехать в столицу (так он боится, что в Петербурге его уговорят стать царем). И просит «любезнейшую родительницу» саму объявить о его отречении.
Пока курьеры на тройках, загоняя лошадей, скачут между Петербургом и Варшавой, гвардейские заговорщики понимают: неразбериха с властью — лучший момент для переворота.
Наконец 13 декабря (это был день рождения покойного императора) Николай решается выполнить его волю. Он соглашается принять корону.
«Какой день для меня, Великий Боже, решительный для моей судьбы», — записал в дневнике Николай. И в этот же день ему приносят закрытый конверт. «Раскрываю и узнаю — ужасный заговор. Нужно принимать решительные меры», — вспоминал Николай. Это опять была проклятая гвардия, убившая его предков! Он понимал, что ему грозит.
Так семилетний Саша становится официальным наследником престола. На следующий день — 14 декабря — в Зимнем дворце была назначена новая присяга — его отцу. В тот же день Николай написал сестре: «Молись за меня Богу... Пожалей несчастного брата — жертву воли Божьей и двух своих братьев».
Ночью он пришел к жене и сказал ей слова, которые мать нашего героя записала в дневнике: «Неизвестно, что ожидает нас. Обещай мне быть мужественной и, если суждено, умереть с честью».
ПРИЗРАК ОТЦА ГАМЛЕТА
Накануне 14 декабря, дня присяги Николаю, шли тревожнейшие споры заговорщиков. Часть выступила против восстания — не верила в успех.
И один из них — граф Ростовцев решился на отчаянный шаг. Он объявил заговорщикам, что обязан особенной благодарностью Николаю Павловичу. И теперь, «предвидя для благодетеля своего опасность, решился идти к нему — умолять его не принимать престола». Все увещевания заговорщиков были напрасны.
На другой день, после встречи с царем, Ростовцев доставил заговорщикам бумагу с заглавием «Прекраснейший день моей жизни». Это было описание его свидания с Николаем Павловичем. Николай принял его ласково. Ростовцев предупредил царя, что «принять престол для него очень опасно». И «более ничего не сказал». Николай же не расспрашивал о подробностях. Поблагодарил и отпустил его.
Так открытием заговора Ростовцев попытался заставить товарищей отказаться от бунта. Но тщетно.
Теперь Николай знал точно — будет бунт. Но у него уже не было выхода, и он решился идти до конца. Вечером военный губернатор Петербурга Милорадович сказал приехавшему на коронацию принцу Вюртембергскому — родственнику Николая по матери:
— Тревожусь, ибо не жду удачи от завтрашнего дня. Гвардия любит Константина.
— Причем тут гвардия и удача? Ведь есть законное завещание покойного государя, — удивился принц.
Не знал принц, что наш закон о престолонаследии — это воля гвардии.
В это время заговорщики в казармах лихорадочно готовили к восстанию своих солдат. Про республику, о которой многие из них мечтали, солдатам говорить было бессмысленно. Когда один из заговорщиков объявил солдатам, что теперь у нас будет республика, солдаты тотчас поинтересовались: «А кто ж в ней будет государем?».
— Никто не будет.
— Батюшка, — сказали ему солдаты, — ведь ты сам знаешь, что это никак невозможно...
Как писал наш историк: «В России скорее могли представить страну без народа, чем без царя».
По легенде, в ту ночь Николай долго не мог заснуть. И за полночь мучимый бессонницей бродил по Зимнему дворцу. За ним шел камердинер с канделябром. И в свете луны в Белом зале увидели фигуру в ночной рубашке. Николай застыл в ужасе — это был отец. И уже в следующее мгновение несчастный Павел исчез — ушел сквозь стену.
Если бы эта легенда была былью, то именно тогда Николай должен был преисполниться удивительной решимости, которая не покидала его весь завтрашний страшный день. Для него эта встреча стала бы встречей Гамлета с отцовской тенью. Это был призыв к мести — наследникам той гвардии, которая убила его отца и деда.
ПОСЛЕДНИЙ ПОХОД ГВАРДИИ НА ДВОРЕЦ
Наступил один из переломных дней в русской Истории. 14 декабря гвардия не просто вышла в очередной поход на дворец. Это был поход за Конституцией. Великий день для русских либералов. Все дальнейшее Николай описал сам.
«В этот роковой день я встал рано. В Зимнем дворце собраны были все генералы и полковые командиры гвардии».
Николай прочитал им завещание покойного императора Александра I и акт отречения Константина Павловича...
«Получив от каждого командира уверение в преданности и готовности жертвовать собой, приказал ехать по своим командам и привести гвардию к присяге».
Придворным «велено было» собраться в Зимний дворец к 11 часам. Пока собирались вельможи, Николай отправился в апартаменты матушки. Но был начеку. Ждал.
В это время уже началось! Заговорщики взбунтовали гвардейские казармы. Объявили солдатам, что законного императора Констанстина, которому они уже присягали, заставили силой отречься от престола.
И в одних сюртуках, несмотря на декабрьский мороз, разгоряченные речами офицеров (и еще более водкой), гвардейцы с заряженными ружьями бросились на Петровскую (Сенатскую) площадь — защищать права Константина...
Они выстроились на площади у здания Сената — в десяти минутах хода от Зимнего дворца. И знаменитый монумент Петра Великого на вздыбленном коне был повернут к ним спиной. Великий император будто убегал — скакал от них прочь.
Гвардейцы палили в воздух и кричали: «Ура, Константин!» и «Да здравствует Конституция!»
Офицеры объяснили солдатам, будто жену Константина зовут Конституцией!
И не успел Николай выйти от матушки, как «явился генерал-майор Нейдгарт, начальник штаба гвардейского корпуса, и объявил, что Московский полк в полном восстании».
