Вторжение - Антон Карелин

Гленран был очень осторожен.

Не сталкиваясь ранее ни с чем подобным, он тем не менее знал о друидах и силах, даруемых им, достаточно, чтобы экстраполировать примерное их действие. Возможно, меч парализовал мага, погрузил его в кому или просто в крепкий, непробудный сон, и, как только он выдернет клинок, эльф очнется, истекая кровью. Быть может, умрет в конвульсиях, быть может, атакует, быть может, сбежит...

Но меч был нужен Гленрану. Более того, он был единственным, что могло в данной ситуации помочь. А потому, морщась от боли, Вельх лишь обнял ладонью рукоять и, закрыв глаза, мысленно произнес: «Спасибо тебе, Брат. Иди ко мне».

Легкокрылые птицы с янтарными глазами заскользили вокруг него, что-то неслышно крича, и тень высокого дерева с раскидистой кроной укрыла Вельха от жаркого, слепящего солнца. Искрящийся ручей простерся у его ног, и медленные капли воды одна за другой начали подниматься вверх, к его усталым рукам и лицу.

Время замедлилось, наполняясь зеленой тишиной, — медленно, издалека, словно пробуждаясь и пробуждая, к Вельху неторопливо пришло журчание воды, шелест листьев на ветру, клекот хороводом летящих птиц... Поднявшиеся капли упали на руки и лицо.

Холод обдал его, пронзил все тело до костей, сотрясая и пробуждая от усталости, изнеможения, тупого отчаяния, прошедших бессилия и боли.

Затем он открыл глаза.

Солнце клонилось к закату, тело мага лежало перед ним, распростертое, уже не изогнутое в напряжении, а, наоборот, вялое, как мешок. Меч приник к его руке, спокойный и едва заметно теплый.

Весь в крови, в пыли, но без единого ожога, царапины или шрама, вместо боли напоенный лишь животворящей силой, Гленран подошел к Фрабару и склонился над ним.

Тот редко, судорожно и тяжело дышал.

Жалость не всколыхнулась в Гленране, на нее не было ни времени, ни места. Осторожно разомкнув бессильную, багровую пузырями лопнувшей кожи ладонь, он вложил в нее рукоять меча, сам крепко держась за деревянное лезвие и снова закрывая глаза.

Все силы, заключенные в своем мощном, тренированном и от природы выносливом теле, теперь полностью восстановленные с помощью меча, всю волю, воспитанную годами службы и непрерывного самостоятельного труда, все более оттачивающего воинское мастерство, Вельх вложил в один властный, краткий приказ: «Излечи его!»

Не раздумывая, он сказал это вслух, потому что желание было очень сильно; краткая дрожь коснулась напряженных мускулов живота, рук и плеч, кисти дрогнули от сдержанного физического усилия, которым Гленран стремился подтолкнуть воздействие меча.

И Боевое дерево послушно ожило.

Окружившись невидимым, но хорошо ощущаемым полем, покалывающим кожу рук и разрастающимся во все стороны, Меч неслышно, но осязаемо запел.

Песнь его, далекая и непонятная, напоминающая вой ветра в скалах и одновременно шелест листвы, слабым дуновением прошлась вокруг двоих людей, всколыхнув Вельховы волосы и легко качнув его самого.

Безжизненная рука Фрабара внезапно сжалась, рот его еще шире раскрылся, из горла донеслось сухое надрывное клокотание-стон; затем, словно у новорожденного, пытающегося сделать первых вздох, у Фрабара появилась возможность вздохнуть, — и вместе со вздохом он громко, мучительно и яростно закричал.

Вельх держал его за руку и внезапно ощутил, как она становится все более шершавой и сухой. Миг спустя ощущение было похоже на прикосновение иссохшей длани мумифицированного... и внезапно короста лопнула, рассыпавшись в прах.

По всему телу черное, мутно-белое, красное и багровое рассыпалось, отделяясь от оживающего, стремительно регенерирующего тела, — и Фрабар, после первого крика стиснув зубы, лишь бился в судороге разрастающейся боли, зажмуривая все менее вспухшие глаза.

Затем, минуту спустя, содрогания воина стихли и совсем прекратились. Лицо его было чистым и даже на мгновение стало светлым, озаренным выражением внутреннего покоя, снизошедшего на него. Он лежал, сползши на землю, у поросшего жесткой травой бугра и, кажется, медленно пробуждался. Только сейчас Вельх обратил внимание на то, что трава вокруг, примерно в метре от них, стремительно пожелтела и теперь лежала на земле, словно скошенная невидимой косой.

Напряжение покинуло Гленрана. Телохранитель понял, что сделал все возможное и остальное зависит не от него. Однако опустошение покинуло его вместе с ожогами и кровоточащими ранами от лопнувшего льда, оставив вместо себя жажду деятельности.

Он встал, оставив Фрабара лежать, и направился к магу, распростертому на земле.

Тот по-прежнему жил, и рана, из которой вынул его Вельх, была покрыта плотным слоем засыхающего древесного сока. Но вид у эльфа был очень неважный. Серое отрешенное лицо, выражающее истощение и слабость, вялые члены. Запоминающаяся мелочь: тонкая нить странного зигзагообразного шрама, пересекающего правую скулу и висок.

«Надо же, — подумал Вельх, оглянувшись на Меч, застывший в руках Фрабара и заканчивающий свою почти неслышимую песнь, — совсем обессилел. Бедняга».

В данный момент никакой неприязни, даже легкой, к побежденному магу Гленран не испытывал, поэтому пожалел его. Но, понимая, что сила его, вполне возможно, была впитана мечом для излечения Фрабара, он испытал некоторое неожиданное удовлетворение.

Внимательно осмотрев его, он обнаружил под просторной и теплой шерстяной накидкой до колен черную шелковую рубашку на шнуровке и пояс, к которому была прикреплена небольшая кожаная сумка. На обеих руках у мага было по кольцу, правое запястье охватывал платиновый браслет, а на шее висел небольшой амулет (или символ?) в виде неровного, непрозрачного фиолетового камня в серебряной оправе.

Сложив все вещи в свою поясную сумку, Вельх открыл кошель мага и удовлетворенно улыбнулся, увидев там три маленьких темных пузырька. Каждый из них был отлит с аккуратным названием магического зелья на языке Империи Дэртара и значком гильдии, готовившей его. «Ветер», «Источник» и «Рука Милосердной». Напиток полета, живой силы и, конечно, излечения. На практике знакомый с подавляющим большинством магических составов, как выпускаемых в широкую продажу, так и строго элитарных, Гленран улыбнулся, вполне довольный.

Конечно, пригодятся и первый и третий. Но второй, редкий и весьма дорогой, полезнее всего. Выпив его, пару-тройку суток можно не заботиться о сне, голоде и холоде, и, что лучше всего, ни яды, ни болезни, ни усталость тебя не возьмут. Магам и жрецам он нужен еще более — весь этот срок их силы восстанавливаются гораздо быстрее обычного. Они могут кастовать, кастовать и кастовать.