Тёмная половина - Стивен Кинг

Уильям улыбался Таду, глядя из-за своей бутылочки.

Уэнди также улыбалась отцу, глядя из-за своей бутылочки, но ее отличала одна принадлежность, которой не успел обзавестись ее братец — единственный передний зуб, который прорезался без всякой боли, появившись во рту столь же бесшумно, как перископ подводной лодки на поверхности океана.

Уэнди сняла руку с бутылочки. Открыла ладонь, показывая какая она чистая и розовая. Сжала снова. Разжала. Это ее любимое занятие.

Не глядя на нее, Уильям снял одну из своих рук со своей бутылочки и проделал все то же самое. Это его любимое занятие.

Тад молча поднял руку со стола и сделал все в точности, как дети.

Двойняшки радостно заулыбались.

Он глянул на журнал снова.

— «Ах, „Пипл“, — подумал он, — где бы мы были и чем бы мы были без вас? Это американское звездное время, кроме шуток».

Писатель, конечно, вылил на читателей всю свою горечь, которая особенно в нем накопилась за долгое четырехлетие после провала попытки получить Национальную книжную премию за «Неожиданных танцоров», — но этого следовало ожидать, и он не очень беспокоился своим интеллектуальным стриптизом. С одной стороны, не все было так уж и грязно, а, с другой, ему всегда было легче жить с правдой, чем с ложью. По крайней мере, на длинной дистанции.

Конечно, возникает вопрос, имеют ли что-нибудь общее журнал «Пипл» и «длинная дистанция».

Ну хорошо. Сейчас уже слишком поздно.

Имя парня, написавшего про него текст, было Майк — он это хорошо помнил, но как фамилия этого Майка? Если только вы не граф, рассуждающий о наследстве, или кинозвезда, сплетничающая о других кинозвездах, ваша фамилия всегда будет помещена в самом низу статьи для «Пипл». Тад перелистал четыре страницы (две из которых были заняты полностью рекламой) чтобы найти, наконец, фамилию корреспондента. Майк Дональдсон. Когда Тад спросил его, неужто кто-нибудь в мире всерьез интересуется и озабочен тем фактом, что Бомонт написал несколько книг под другим именем, Дональдсон ответил так, что сильно рассмешил Тада: «Отчеты свидетельствуют, что большинство читателей „Пипл“ имеют чрезвычайно узкие носы. Потому в них очень трудно ковырять, и они вынуждены лезть в чужие дела и души. Они прямо-таки жаждут узнать все, что можно, о вашем приятеле Джордже».

— Он не мой приятель, — отвечал Тад, все еще смеясь.

Лиз подошла к столу.

— Тебе нужна моя помощь? — спросил Тад.

— Все в порядке, — ответила она. — Я собираюсь приготовить немного смеси для детей. Ты еще не устал от самолюбования?

— Не совсем, — бесстыдно заявил Тад и вернулся к статье.

«Труднее всего было с именем, — продолжает Бомонт, слегка трогая карандаш. — Оно очень важно. Я знал, что оно должно работать. Я знал, что оно может разбить тот самый писательский блок, с которым я сражался… если я буду иметь двойника. Настоящего двойника, то есть абсолютно независимого от меня самого».

Как он выбрал Джорджа Старка?

«Ну, был такой автор криминальных романов по имени Дональд Уэстлейк, — объясняет Бомонт. — И под своим настоящим именем он написал много забавных юморесок об американской жизни и правах.

Но начиная с ранних шестидесятых и до середины семидесятых годов, он написал серию романов под псевдонимом Ричард Старк, и эти книги очень отличаются от вышедших под настоящим именем автора. Серия посвящена профессиональному грабителю по имени Паркер. У него нет прошлого, нет и будущего, и нет других интересов, кроме краж и грабежей.

По каким-то причинам, которые знает только сам Уэстлейк, он прекратил в конце концов писать романы о Паркере. Но я никогда не забуду сказанное Уэстлейком уже после раскрытия тайны своего псевдонима. Он заявил, что он сам писал свои книги в солнечные дни, а Старк творил только в дождливое ненастье. Мне это очень понравилось, поскольку именно тогда для меня были сплошные дождливые дни, между 1973 и 1975 годами.

В лучших книгах той серии Паркер куда больше напоминает робота-убийцу, чем человека. Тема ограбления грабителей является практически неизменной в этих книгах. И Паркер проходит сквозь негодяев — других негодяев, хочу я сказать — в точности как робот, запрограммированный лишь на одну цель. „Я хочу мои деньги“, — говорит он, и это все, что он говорит. „Я хочу мои деньги, я хочу мои деньги“. Вам это не напоминает любого из нас?»

Интервьюер кивает. Бомонт описывает Алексиса Мэшина, главного героя первого и последнего романа Джорджа Старка.

«Если бы „Путь Мэшина“ заканчивался на той же ноте, что и его начало, я бы навсегда упрятал роман в письменный стол, — говорит Бомонт. — Издавать его было бы чистым плагиатом. Но примерно через четверть этого пути роман обрел свою собственную жизнь, и все встало на свои места».

Интервьюер спрашивает, правда ли, что Бомонт после долгой работы над книгой узрел ожившего Джорджа Старка и даже беседовал с ним.

«Да, — отвечает Бомонт. — Но хватит об этом».

Тад перестает читать и почти готов разразиться новым приступом хохота помимо своей воли. Близнецы, видя улыбку отца, также приходят в состояние еще большего восторга. Тад, наконец, произносит:

— Боже, как же это мелодраматично! Ты заставил это прозвучать, как финальную сцену из «Франкенштейна», когда молния бьет в самую высокую башню замка и испепеляет чудовище!

— Я, видимо, не смогу сегодня покормить ребят, если ты не остановишься, — заметила Лиз таким тоном, что Тад понял всю несвоевременность своей попытки поцеловать ее.

— Остановиться?

— Ты улыбаешься, они улыбаются. Я не могу кормить все время улыбающегося ребенка, Тад.

— Извини, — сказал он виновато и взглянул на двойняшек. На их лицах сияли как две капли воды похожие улыбки.

Он опустил глаза и продолжил чтение.

«Я начал „Путь Мэшина“ одной из ночей 1975 года, когда выдумал это имя. Но была еще одна вещь. Я заложил лист бумаги в машинку, собираясь печатать текст… но затем мне пришлось вынуть эту бумагу. Я-то печатал все свои произведения на машинке, но Джордж Старк, видимо, этого никогда не делал».

По лицу Бомонта снова скользнула улыбка.

«Может быть, это потому, что ему не пришлось пройти курсы машинописи в тех каменных отелях, где он проводил большую часть своей жизни».

Бомонт имеет в виду краткую биографию Джорджа Старка, напечатанную на суперобложке боевика, где говорится, что автору книги тридцать девять лет, и что Старк побывал в трех тюрьмах, отбывая сроки за поджог, хранение оружия и покушение на убийство. Суперобложка, однако, далеко не единственный источник информации об авторе скандального бестселлера. Бомонт также подразумевает автобиографический очерк для «Дарвин пресс», в котором он подробно и столь натурально описывает детали жизненного пути своего литературного двойника, что можно позавидовать воображению выдающегося романиста. В этом жизнеописании указаны все вехи и этапы пути к славе Джорджа Старка, от его рождения в Манчестере, штат Нью-Гемпшир до последнего местожительства в Оксфорде, штат Миссисипи. Не указано лишь то, что Старк погребен шесть недель тому назад на кладбище Хоумленд в Кастл Роке, штат Мэн.