Убийство в четыре хода - Андраш Тотис

Когда полиция совершила налет, один из них вдруг вздумал палить по двери. Нет, Альбер ошибается: стрелял не тот тип, у кого жесткое лицо. Это был другой — интеллигент усталого вида. Сейчас он находится при смерти в больнице, а в его палате и в коридоре полицейских больше, чем врачей и сестер. Двух других схватили и подвергают непрерывному перекрестному допросу. Полицейские сменяются каждый час, и каждым из арестованных занимаются одновременно пятеро.

— И они еще строят из себя бог весть что! — возмущался Шарль.

Он был следователем по уголовным делам, привыкшим иметь дело с обычными преступниками. Профессионал всегда знает, какой границы следует держаться. Отрицает свою вину, покуда можно, затем сдается, когда понимает, что проиграл. Начинающий преступник ведет себя заносчиво в начале ареста, а затем испытывает истинное облегчение, выложив всю подноготную. Но обзывать фашистами, ссылаться на права человека в то время, когда двое полицейских убито, а жизнь пятерых висит на волоске, это уж чересчур. Шарль ни разу в жизни не поднимал руку на женщину, а тут закатил ей полновесную оплеуху. Этот эпизод он пересказал Альберу не без некоторого удовлетворения.

Альбер на минуту задумался, прикидывая, мог ли бы он так поступить. К грубой силе он не прибегал из принципа. С тех пор, как служит в полиции, он еще ни разу никого не ударил во время допроса; разумеется, если преступник при аресте оказывал сопротивление, тут уж Альбер не церемонился. Ну и схватывался с Жаком на тренировках. Но это совсем другое. На миг в его воображении возникла тоненькая женщина с короткой стрижкой; гордо выпрямившись, сидит она перед следователем, глаза горят, лицо полно решимости. Жанна д'Арк! Если ее когда-нибудь выпустят на свободу и она оправится после допроса, этот момент останется для нее прекраснейшим воспоминанием в жизни: она высказала всю правду в глаза тиранам и пострадала за идею. Затем перед мысленным взором Лелака возникла другая картина. Улица Бенуа. Охваченный пламенем автобус, полицейские, побросав оружие, закрывают руками окровавленные головы и кричат от боли.

— Я бы тоже ударил, — сказал он.

— Что? — удивился Бришо. — Ах да, конечно. — Иной вариант ему даже не приходил в голову.

Как бы то ни было, но применение грубых методов допроса сделало арестованных сговорчивее.

Фонтэн прожил у них неделю и не говорил, как долго намерен остаться, а они не спрашивали. Кто такой Фонтэн, объяснять не требовалось. Эту фамилию под неясной, расплывчатой фотографией можно было прочесть на листовке, расклеенной по всем полицейским участкам. Профессиональный убийца-фанатик, должно быть, забывший, что значит быть нормальным человеком. Однако законы выживания он знал отлично. Едва успев обосноваться, тотчас обеспечил себе пути бегства. Во дворе проходного дома приготовил мотоцикл. Дал уличным мальчишкам денег, чтобы те присматривали за ним, и посулил перерезать глотку, если с машиной что-нибудь случится. Сорванцы не сомневались, что обещание свое он выполнит.

В двух кварталах отсюда Фонтэн поставил в гараже «рено» с чемоданом одежды в багажнике. Возле окна в квартире привязал веревку с грузилом, чтобы она, мгновенно развернувшись, прочнее легла на землю, и прикрепил к веревке ременную петлю и блоки, чтобы можно было притормаживать при спуске. Полиция вызвала экспертов, желая выяснить, как действует подобная конструкция и как скоро можно по ней спуститься с третьего этажа. Оказалось, что тренированному человеку достаточно нескольких секунд. Лелак, которого весь день терзала недоуменная мысль, как это они не помешали молодчику спуститься вниз, слегка успокоился. У Фонтэна, помимо того, была подготовлена еще одна лазейка — через чердак, а третий путь отступления вел через квартиру первого этажа. Он рассчитывал воспользоваться этими путями в случае, если полицейские окружат дом, но еще не успеют добраться до двери в квартиру.

— Не знаешь случайно, этот тип увлекается шахматами? — поинтересовался Альбер.

— Не знаю. А в чем дело? Думаешь, это имеет значение? — вопросом на вопрос настороженно ответил Шарль. Он соскользнул с письменного стола Альбера и направился к двери. — Я могу выяснить.

Господи, и об этом позере отзываются как о человеке широких взглядов, о будущем светиле сыска! Старина Бришо заработает очко в глазах комиссара, если тот узнает… Никакой зацепкой, даже самой несущественной, пренебрегать нельзя, любой маловажный вопрос может навести на след.

— Выясни, — сказал ему вслед Альбер.

Вечер выдался кошмарный. Марта со всей серьезностью заявила, что разведется с ним, если он не уволится из полиции. Всему виною было телевидение. По всем каналам в качестве сенсации дня показывали взрыв на улице Бенуа. На экране демонстрировали обгорелый полицейский автобус, веревку, по которой спустился Фонтэн, и двор, где стоял наготове мотоцикл. Были взяты интервью у раненых — кто в состоянии был говорить, у вдов погибших полицейских, чтобы вызвать у зрителей определенное сочувствие, а затем опять прозвучали дифирамбы ловкому террористу. Пожалуй, ни в одной другой стране, кроме Франции, не считается столь славным деянием прикончить парочку полицейских и улизнуть от преследования. Затем, к превеликому изумлению Альбера, на экране возник он сам, собственной персоной: оживленно жестикулируя, он что-то объяснял комиссару. Затем его сменил Шарль. Кто бы подумал, что он решился дать интервью телевидению! Шарль вполне сносно изложил ход событий и заверил зрителей, что преступник в ближайшее время будет пойман.

Марта и прежде подозревала, что следовательская работа не совсем безопасна, а сообщение о том, что, находясь в центре кровавых событий, ее муж вынужден был стрелять, и вовсе доконало ее. Она заявила, что сама поговорит с Корентэном, и всерьез намеревалась это сделать. Альбер похолодел от страха. Он попытался вспомнить, что в таких случаях советует написанная некоей американкой книга «Как стать образцовым мужем». Американские женщины пользуются славой лучших укротительниц мужей, а значит, что подходит супруге американке, тем можно умаслить женщину и в любом другом краю земли.

Альбер ни в чем не стал перечить жене, обещал все сделать, как она пожелает. Затем они легли в постель, и он постарался доказать ей, что жив и дееспособен. Рецепт оправдал себя. Марта спокойно уснула, ровно дыша в темноте. Альбер еще долго ворочался без сна, а когда наконец заснул, его всю ночь мучили кошмары. Наутро он рад был, что можно встать и отправиться на службу. Лучше уж гоняться за самыми отъявленными бандитами, чем видеть такие кошмарные сны.

Глава третья

Одна из пуль угодила в Фонтэна. Полицейские нашли все выпущенные пули, за исключением одной, и были уверены, что, кроме как в теле Фонтэна, ей больше негде быть. Вряд ли ранение было тяжелым, если террорист смог вести мотоцикл. Следов крови не обнаружили, вероятно, кожаная куртка задержала кровотечение. Впрочем, ранение вряд ли послужит зацепкой: вполне очевидно, что Жак Фонтэн обратится за медицинской помощью не в муниципальную больницу.

Альбер прочел заключение экспертов о характере взрыва в квартире Ростана, постепенно вылущивая суть из массы формул и специальных терминов. Оказывается, там было взорвано добрых сто граммов пластиковой массы, хотя хватило бы и гораздо меньшего количества. Значит, либо убийца был дилетантом, не знавшим, сколько взрывчатки требуется, либо хотел вызвать большие разрушения. Но почему? Альбер прервал чтение материалов. Возможно, ему надо было что-то уничтожить? Альберу понравился такой ход рассуждений, и он решил его продолжить. Ну а уничтожить, очевидно, предполагалось тот предмет, куда была заложена взрывчатка. Пожалуй, это характерно для убийцы. Альбер быстро пробежал глазами протокол вскрытия, однако, кроме одного-двух замысловатых медицинских терминов, не подчерпнул оттуда ничего нового. Ростам сидел в кресле, когда произошел взрыв. Ему оторвало правую руку, так что, надо полагать, он коснулся того предмета, куда был запрятан пластик. Прочие телесные повреждения детализировались на пяти страницах. Альбер бегло перелистал их, он имел возможность воочию видеть результат. А вот находившемуся в прихожей телохранителю попросту не повезло. Если бы он сидел, стоял или лежал, то остался бы цел. Но он раскачивался на стуле, и взрывом стул опрокинуло. Телохранитель стукнулся затылком о стену, и этого оказалось достаточно.

Ростан жил один. К нему ежедневно являлась прислуга, убирала квартиру, готовила еду, стирала, гладила. Шарль еще позавчера допросил ее, и Альбер не видел особого смысла снова наведываться к ней. Женщина приходила в семь утра, наводила порядок в ванной, прибирала в кабинете, затем готовила завтрак Ростану. Математик вставал в восемь. Вслед за тем служанка гладила ему рубашки, застилала постель и готовила обед. Со всеми этими делами она управлялась до полудня и уходила домой. Такого распорядка она придерживалась изо дня в день, и полицейские пока что не видели причин сомневаться в правдивости ее показаний. По всей вероятности, женщина не причастна к взрыву.