В лабиринте пророчеств. Социальное прогнозирование и идеологическая борьба - Эдвард Араб-Оглы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Столь же искренне Э. Шонфилд набрасывает долговременную стратегию «Большого бизнеса» в борьбе за ключевые позиции в обществе. Он считает целесообразным разделить всех акционеров на две категории, сохранив право голоса лишь за постоянными держателями; ратует за введение, по примеру японских фирм, пожизненного контракта в трудовых отношениях; готов допустить представителей рабочих в наблюдательные советы корпораций, как в ряде фирм ФРГ, в обмен на право забастовки; требует от правительства специальных общественных гарантий для деятельности корпораций в сфере жизненно важных социальных услуг вплоть до предоставления им права «осуществлять полицейскую власть», если это потребуется для выполнения ими своих обязательств и контрактов. В прогнозах Шонфилда корпорации отводится роль всемогущего социального арбитра. «Ее политическая власть будет значительной, — заключает он. — Она окажется способной натравливать друг на друга те силы, с которыми ей предстоит бороться. Например, можно будет опереться на массу потребителей против государства, оспаривая какой-либо дорогостоящий правительственный проект, касающийся сохранения среды во имя интересов будущего поколения людей. Или же могут сложиться обстоятельства, когда интересам корпорации будет соответствовать союз с планирующим государственным ведомством с целью навязать какое-либо непопулярное решение профсоюзам».[26] В конечном счете крупнейшие монополистические корпорации станут подлинно международными гигантами, так что «правительствам придется соревноваться между собой ради их благосклонности».
Видное место в своих расчетах на будущее «Большой бизнес» отводит идеологической борьбе. Его представители призывают предпринимательскую элиту «покинуть идеологическое гетто» (М. Крозье). Они советуют ей руководствоваться «не традиционной и формализованной идеологией, вроде „лессе фэр“, но достижением целей корпорации» (Р. Дж. Монсен). «Чтобы выполнить задачу, которая перед ним стоит, бизнес обязан, однако, обзавестись новой концепцией своей роли в обществе, — поучает Л. Силк. — В прошлом сила американского бизнеса, в сущности, вытекала из его идеологии, т. е. она-то и снабжала нацию ценностными представлениями, а также предписывала ей рамки того, что делать и чего добиваться… Эти идеологические рамки, которые мешают нам в использовании наших безграничных ресурсов энергии и воображения для улучшения жизни в Америке, нуждаются в расширении».[27]
Этот социальный заказ, как и следовало ожидать, не остался без ответа. За последние годы в американской печати появился ряд статей, непосредственно продиктованных стремлением обновить обветшалый идеологический арсенал «Большого бизнеса». Среди них обращает на себя внимание попытка «расширить идеологические рамки» деятельности корпораций, предпринятая профессором высшей школы деловой администрации Гарвардского университета Джорджем Кэботом Лоджем-младшим — сыном видного деятеля республиканской партии США. Опубликованная пер-воначально в университетском издании «Гарвард бизнес ревью», эта статья была затем воспроизведена журналом «Форчун» под броским заголовком «Почему старомодная идеология противоречит новому предпринимательскому сознанию?», явно с намерением повлиять на умонастроение деловых кругов страны. «Мы живем в период возрастающего недоверия к целям и деятельности основных учреждений США, в том числе бизнеса, правительства, университетов и церкви, — тревожно констатирует Лодж. — В то же время нам предстоит предпринять великие начинания. Мы столкнулись с социальными проблемами беспрецедентного масштаба, столь грандиозными в действительности, что для их совокупного обозначения мы пользуемся всеохватывающим понятием „кризис окружающей среды“».[28]
В деловых кругах и правительственных сферах, продолжает автор статьи, ныне стало признаком хорошего тона рассуждать о «социальной ответственности бизнеса». Однако, «прежде чем бизнес сможет предпринять широкое наступление на наши социальные проблемы, ему надлежит выступить за идеологическое обновление в США — за новый, динамический взгляд на общество и на то, как оно должно функционировать. Без таких руководящих принципов, — предостерегает он, — любая деятельность бизнеса, способная принести пользу обществу в целом, скорее всего приведет к замешательству и анархии, крайнему распылению наших усилий».
Лодж настойчиво убеждает бизнесменов отрешиться от традиционных либеральных взглядов, ведущих свое происхождение от Локка и Джефферсона. Ностальгия по индивидуальному, частному предпринимательству, свободному от государственного регулирования, по его мнению, приводит к тому, что экономическая деятельность «Большого бизнеса» оказывается в плену его собственных идеологических предрассудков. Пора осознать, наставляет он, что наступила эпоха радикальных изменений, и если бизнесмены желают удержать за собой ведущую роль в обществе, то они «должны опередить радикалов» в поисках «новой идеологии». Отныне уже невозможно ограничиваться лишь практическими импровизациями в ответ на насущные социальные и политические проблемы, ибо «различие между тем, что является „желательным“ изменением, а что „нежелательным“, в основе своей — идеологическое различие», — подчеркивает Лодж.
Прошло время, когда корпорации могли позволить себе не вмешиваться активно в сферу политики и идеологии, а государство — в сферу экономики, ревниво оберегая свои обоюдные прерогативы в обществе, отмечает Лодж. Отныне «Большой бизнес» жизненно заинтересован во всестороннем экономическом сотрудничестве с «Большим государством» и, в свою очередь, вынужден в возрастающей степени возлагать на себя политические и идеологические функции. «Быть может, — пишет он, — наиболее насущная и важная социальная ответственность бизнеса состоит в том, чтобы внести свой вклад в создание политической структуры и власти, более отвечающих требованиям времени и покоящихся на более ясной, четкой и реалистической идеологии… Как политическая сила бизнес может сыграть значительную роль. Он может и обязан финансировать и поддержать тех, кто разрабатывает новую и более практичную идеологию, а также тех, кто готов ее внедрять». Вместе с тем Лодж не может скрыть своих опасений насчет этого широковещательного идеологического контрнаступления корпораций и его возможных последствий для капиталистической системы: «В противном случае, если бизнес потерпит неудачу в том, что нужно сделать, то обвинения в несостоятельности будут возложены не только на него самого, но в равной мере и на политический строй».[29]
Готовый пожертвовать традиционной риторикой апологетов капитализма — ссылками на «свободное предпринимательство» и «независимое государство», Лодж невольно подтверждает справедливость марксистско-ленинского положения о срастании монополистического капитала и буржуазного государства как характерной черты современной эпохи. Убеждая деловые круги воспользоваться государственным регулированием в экономике, Лодж замечает, что даже национализация производства не столь страшна, коль скоро она затрагивает невыгодные для монополистического капитала сферы деятельности: например, производство энергии, оставляя в неприкосновенности прибыли от ее распределения. Такая выборочная национализация, конечно, не покушается на экономические основы капиталистической системы, как хорошо понимают дальновидные представители «Большого бизнеса». Поставленные перед альтернативой — пожертвовать прибылями ради догм либо догмами ради прибылей, они не станут колебаться, предоставив идеологам искать благовидное оправдание своему решению. Об этом достаточно откровенно писал недавно Ричард Дж. Уейлер, бывший советником Никсона в 1967–1968 годах, в связи с провозглашенной им «новой американской революцией»: «Бизнесмены требуют от пришедших к власти республиканцев вовсе не возрождения идеологии свободного и конкурентного предпринимательства»; они ожидают компетентного управления страной и джентльменского отношения к себе, которое выражалось бы в том, чтобы государство поменьше вмешивалось там, где их интересы могут пострадать, и побольше там, где они от этого могут выиграть. «Разумеется, подобный „частичный“ социализм, влекущий за собой национализацию убытков, тогда как прибыли остаются частными, предполагает определенное идеологическое лавирование…»[30] — заключает он. Такого рода признания не только любопытны, но и весьма красноречивы.
В настоящее время, в условиях научно-технической революции, особенно в США, идеология ведущих монополистических корпораций, усваивающих себе все более властный тон по отношению как к государству, так и к общественному мнению, воплощается в лозунге «лессе иннове» («дайте дорогу нововведениям»). Сформулированный по аналогии с либеральным принципом прошлого века «лессе фэр», предусматривавшим невмешательство государства в экономическую деятельность, этот воинствующий лозунг содержит в себе требование свободы рук для корпораций, беспрепятственного развития и внедрения новой технологии повсюду, где она сулит прибыль, невзирая на ее социальные издержки и заранее объявляя ретроградами всех сомневающихся в ее абсолютной благодетельности. То обстоятельство, что многие либералы, отвергающие сейчас принцип «лессе фэр», одновременно ратуют за принцип «лессе иннове», как иронически замечает А. Этциони, свидетельствует не столько об их теоретической непоследовательности, сколько о практической дальновидности монополистического капитала. В этой связи несомненный интеpec представляют размышления профессора Массачусетского технологического института Джона Макдермота, выразившего глубокую обеспокоенность широких слоев американской интеллигенции социальными перспективами своей страны. Высказанные им опасения разделяют многие «новые левые», а также значительная часть представителей демократически и либерально настроенной интеллигенции в США, и они столь красноречивы сами по себе, что вынуждают прибегнуть к пространному цитированию: