Серебряный мир. Книга о фотоискусстве - Евгений Владимирович Сапожинский

Серьезная опасность, подстерегающая нас, заключается в стремлении к вульгаризации и опошлению идеи. Идея может быть доведена до кондиции сложными способами и простыми, но никак не примитивными. Развитие и углубление языка в изобразительных искусствах зачастую не больше, чем наглый обман. Сфотографируйте помойку, отпечатайте кое-как снимок и покажите искусствоведу — он обязательно найдет в нем такую тотальную мысль, что Вы усомнитесь в собственной вменяемости. Постмодернизм — форма, как правило, начисто лишенная содержания. Чем заумнее фотография (картина, скульптура и пр.), тем, обычно, меньше в ней смысла. Однако совершенно ошибочно выводить обратное правило, гласящее, что произведение искусства должно быть внятным и простым, как гвоздь. Эти спекуляции мы уже проходили: «Искусство должно быть понятным народу», «Искусство принадлежит народу» et cetera. Сложности в языке произведения искусства должно быть не больше и не меньше, чем необходимо. Зритель нечасто склонен ломать голову — и тот, кто не любит «навороты», и тот, кто их любит — последний обычно только прикидывается, что думает. Отсюда и появляется опасность, о которой я говорил.

Все эти рассуждения не имеют никакой ценности, если мы занимаемся искусством только ради искусства. Если же оно не безыдейно, то должно найти своего зрителя. Возникает несколько парадоксальная ситуация: вариться в собственном соку бессмысленно («Меня никто не понимает!»), идти на поводу у публики так же бессмысленно. Каждому творцу необходимо выработать язык, на котором он может полноценно общаться со своим зрителем. Наличие понятного, пусть не с наскока, языка и отличает искусство настоящее от халтуры. Так было с импрессионистами. Их первые выставки вызывали ярость у публики. Через некоторое время, однако, до людей дошло, что то, что́ они видят, гениально, только очень необычно. С постмодернизмом вышло иначе: сколько десятилетий мы любуемся грязными голыми задницами, а воз и ныне там, никакого проблеска мысли, никакого луча света в темном царстве. Лукавлю: что-то есть, но это что-то тонет в массе похабства; постмодернизм как течение сам себя дискредитировал. Отсутствие четкого языка равносильно отсутствию смысла.

Наверно, пора уже перестать заниматься критикой и искать конструктивное решение. В общем, я уже сказал о языке. Необходимо иметь идею, это во-первых; во-вторых, надо грамотно ее высказывать. Дело не в том, сложна она или проста! Безграмотное семиотоблудие при несомненном наличии идеи есть ее опошление. К сожалению, такое встречается все чаще и чаще. Времена Наппельбаума прошли. Теперь моду диктует вконец зажравшееся и отупевшее телевидение, по которому не увидишь почти ничего, кроме новостей, которым нельзя верить, сериалов для альтернативно одаренных, и рекламы. Где же современному художнику взять культуру изображения, если она измордована и растоптана СМИ и прочими прелестями прогресса? У старых мастеров? Но это будет означать застой! Как двигаться вперед, если в нашей стране попросту не существует фотообучения, если не считать ПТУ, переименованных в колледжи, и каких-то бредовых курсов?! Давным-давно, до революции, у нас была великая фотографическая школа, и где она теперь? Вспомним даже такую вещь: раньше было не зазорно заказать свой портрет в фотоателье. Да что там не зазорно — престижно! Что мы имеем сейчас? Цветные «фотки» из ларька! И — все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо! Остается рассчитывать только на себя. А один в поле не воин. Или воин?.. Современный фотограф обречен на одиночество. А как же фотостудии, клубы? Нет их уже давно! И раньше попасть в приличную фотостудию, тем более в фотоклуб, было делом нелегким. Детей охотно брали во всякие Дома пионеров и жилконторовские кружки, образование в которых — полный караул [5], взрослому же податься было некуда — фотоклубы представляли собой снобистские, закрытые структуры.

Так как же быть?

Наше спасение прежде всего в дисциплине мышления. Мы некорректно высказываемся потому, что не умеем корректно мыслить. Гениальные идеи посещают если не всех, то многих. Но они обычно вязнут в сгущенке, в которую медленно, но верно превращаются под воздействием массовой культуры наши мозги. Мысли все более уподобляются возне мух в навозной куче. Дисциплина, дисциплина, дисциплина! Сосредоточение, концентрация внимания! Предельная четкость формулировок! Учитесь думать, если Вы хотите что-то сказать в искусстве и не превратиться в ходячий труп, жующий «Орбит без сахара»! Помните: в правильно поставленном вопросе содержится бо́льшая часть ответа.

Наивность

Без наивности в искусстве — настоящем искусстве — делать нечего. Не стесняйтесь, если Вы наивны. Наивность — враг пошлости. Нужно быть наивным в хорошем смысле этого слова. Даже если Вы обременены грузом опыта — на съемке надо уметь быть наивным. Наивность — это чистота. Никому еще не удавалось создать шедевр грязными руками. Имморализм мы обсуждать не будем.

Никогда не думайте о том, сколько Вам заплатят за Ваше произведение искусства. По крайней мере, в процессе работы над ним. Хотя если заплатят много — ничего зазорного в этом нет. Счастлив тот, для которого появление изображения на бумаге или пластинке остается чудом навсегда.

Нелояльность мира

Всё будет и все будут против Вас. Вы понимаете? Все будут против Вас. Никто Вам не поможет. Вы отдаете себе отчет в том, чем занялись?

Мы живем в нелояльном мире. Он против нас. Никто никогда Вас не поймет. У Вас может возникнуть разве что иллюзия понимания. Может быть, мир таковым нам кажется лишь из-за наших ошибок. У Бога свои соображения, и понять их трудно. Раньше говорили: пути Господни неисповедимы. Так что не обольщайтесь. Вы никому не нужны, кроме себя и Господа Бога.

У Вас никогда не будет друзей и единомышленников. Не страшно? Тогда продолжайте.

Его Величество Свет

Если Вы не видите свет — значит, Вам нечего делать в фотографии. Это все равно что глухому играть на тромбоне. Свет — это все. Композиции можно научиться, хотя это и под большим вопросом. По теории ее можно просчитывать математически. Можно научиться проявлять пленки, шарить в Фотошопе и употреблять всяческие матерно-загадочные словечки. Но видеть свет Вас не научит никто. Либо Вы его видите, либо нет.

Свет — это все.

Объект и фон

Объект — главное, фон — второстепенное. Так? Так, да не так. В свиных ножках с капустой главное — свинина, но ее готовят почему-то с капустой. Без капусты это было бы что-то не то. Также и объект, снятый на неподобающем фоне или фоне хорошем, но с недостатками,