Каникулы в Простофилино - Дарья Донцова

– Ерунда. Вышвырни пакость на помойку.

– Ой, боюсь!

– Тогда продай.

– Кому?

– Ну… не знаю. Сдай в антикварную лавку, поставь цену в сто пятьдесят рублей, мигом заберут.

– Совесть замучает, я же буду знать, что кому-то горе доставила, – зашептала Милка.

– Выбрось его, – повторила я.

– Придумай другой вариант!

– А его нет. Либо продать, либо выкинуть. Ну, еще можно оставить у себя.

– У нас уже пошли неприятности, – всхлипнула Милка. – Мама упала и сильно ушибла коленку, Лариску оса укусила, а еще таможня задержала партию растений. Всегда спокойно пропускали, а тут уперлись, мол, какие-то справки неверно оформлены. Папа в бешенстве, таможенники за экзотами не ухаживают, и они могут погибнуть. У отца вчера сердце заболело, очень сильно, даже хотели «Скорую» вызывать.

– Послушай, Милка, – попыталась я вразумить подругу, – все россказни про мстительный, ужасный и страшный тотем – самая настоящая белиберда. При помощи подобных сказочек жрецы держат в повиновении членов племени. Охотно верю, что несчастные, малообразованные дикари способны умереть, прикоснувшись к чучелу. Понимаешь, они с младенчества уверены: тотем всемогущ, и, в сущности, сами убивают себя. Если человеку планомерно внушать, что яблоко ядовито, то он способен умереть, отведав румяный плод. Все дело в психологии. Пойми, чучело не может навредить. Это нонсенс!

– Я его боюсь, – защелкала зубами в ознобе Милка.

– А я нет! Поехали!

– Куда? – изумилась Милка.

– К вам. Лично отнесу урода на помойку.

Милка бросилась мне на шею.

– Вилка, спасибо! Ты не боишься?

– Нет. Абсолютно.

– Боже, какая ты смелая! – завздыхала Милка.

– Скорее, умная, – ответила я и влезла в джип.

В доме у Милки не оказалось ни одной живой души, даже домработница Лариса куда-то испарилась.

– Вот и замечательно, – решительно заявила я. – Где монстр?

– Не знаю, – прошептала Милка.

– Эй, приди в себя! – встряхнула я подругу. – В каком месте обычно стоит чудище?

– Сегодня утром видела его в библиотеке, – затряслась Милка. – Ой, мне холодно, плохо, ноги судорогой сводит.

– Иди, завари чай и открой бутылку коньяка, – приказала я, – сейчас все закончится.

– А что сказать папе? – слабым, умирающим голосочком проблеяла подруга.

– Ничего, – бодро воскликнула я.

– Он станет искать Роберто, бегать по дому, нервничать…

– Останусь с тобой до возвращения Антона Петровича, – пообещала я, – и расскажу, что видела, как через окно прилетела птица Рух и украла крокодила – унесла его в пасти, то есть в клюве. И сейчас они, небось, уже в Египте находятся.

Слабое подобие улыбки промелькнуло по лицу Милки.

– Папа не поверит.

– Если принял всерьез рассказ о Роберто, то и птицу Рух преспокойно сочтет существующей, – хихикнула я. – Хватит спорить. Готовь чай, а мне предоставь заняться чучелом.

Роберто обнаружился на столике около большой лампы с оранжевым абажуром. Я вытянула вперед правую руку и тут же опустила ее. Чучело произвело на меня неприятное впечатление. Меня по непонятной причине охватил страх, колени мелко-мелко затряслись, по спине потек пот, а затылок закололо, будто в голову впилось множество мелких, острых иголок. Огромным усилием воли я погасила панику и схватила тотем. Пальцы ощутили нечто гладкое – мумия, наверное, была покрыта лаком.

«Спокойно, Вилка, спокойно», – стала я повторять себе под нос, медленно спускаясь со второго этажа на первый. Чучело я держала в вытянутой руке, как можно дальше от себя.

Не успели ноги ступить на паркет холла, как во всем доме погас свет. Я очутилась в кромешной темноте, стоя в предбанничке перед выходом в прихожую. В небольшом пространстве нет окон, здесь всегда горит лампа, и вот электричества нет, мрак подступил со всех сторон…

Мне стало жутко. Очень захотелось швырнуть Роберто на пол и, заорав от страха, ринуться на кухню, где Милка готовила чай. Лишь понимание того, что поступлю абсолютно по-идиотски, помогло справиться с приступом паники.

– Эй, Вилка, – закричала Мила, – ты где?

– В маленьком холле, у выхода, – хриплым голосом ответила я.

– Стой на месте, – велела подруга, – а то еще ушибешься. Сейчас аварийный генератор заработает, он минут через пять после обесточивания общей сети включается. Не волнуйся.

Я кивнула, постаралась еще подальше вытянуть руку с Роберто и услышала тихий скрип – кто-то осторожно открывал тяжелую дубовую створку, ведущую из крохотного холла в прихожую. Этот некто напряженно сопел и вроде как чавкал. Страх превратился в ужас, я лишилась дара речи и потеряла способность двигаться. Тело окаменело, рука с Роберто на весу застыла. Наверное, следовало развернуться и нестись в кухню, но я словно приклеилась к полу, а в голове осталась только одна мысль: «Мы с Милкой в доме вдвоем, кто же сейчас кряхтит в передней?»

И тут резко вспыхнул слишком яркий свет. На секунду я ослепла, потом различила худую фигуру монаха в темной рясе с капюшоном и заорала:

– А-а-а-а!

Рука с Роберто так и не сумела опуститься, чучело оказалось на уровне лица священнослужителя. Францисканец – а судя по одежде, монах был именно францисканцем – громко всхлипнул, попытался прикрыть голову ладонями и рухнул на пол, ударившись о батарею.

Глава 5

Спустя час в доме было полно народа, и я наконец-то сумела понять, что произошло.

У Каркиных имеется баня, вход туда расположен в прихожей, у парадной двери. Немного неудобно, но так уж получилось. Если кто-то из гостей или членов семьи желает попариться, он пересекает небольшое пространство с вешалками и оказывается в просторной комнате с джакузи. Это одновременно и раздевалка, сама парная чуть дальше по коридору. В тот момент, когда мы с Милкой вошли в дом, Антон Петрович наслаждался в баньке и, естественно, не слышал ни наших шагов, ни голосов. Мы же прошли внутрь здания и решили, что в доме никого нет. Милка не скумекала, что папа отправился париться, а я и вовсе забыла о бане, поплелась в библиотеку, схватила Роберто, добежала до холла, и тут погас свет.

Антон Петрович, естественно, заметил непорядок с электричеством. Он хорошо знал, что через пять минут включится аварийный генератор, и тем не менее быстро вышел из парилки, накинул длинный халат с капюшоном и поторопился в дом. Зачем? У Каркиных в котельне имеется газовый котел, который греет батареи и воду для мытья. Если в поселке беда с энергоснабжением, специальное устройство мгновенно перекрывает подачу газа в дом, сделано это в целях безопасности. Спустя пять минут свет появится, а вот газ нет. Чтобы он вновь потек в котел, необходимо нажать на кнопку на специальном пульте. Если не произвести это простое действие, спустя некоторое время в доме остынут батареи, а из кранов польется лишь холодная вода. Вот Антон Петрович и поторопился навести порядок – полагая, что он один дома, пошел в котельную.

Что же увидел несчастный ботаник, когда вспыхнула электрическая лампа? Кстати, в прихожей тоже нет окон, и Антон Петрович пару минут провел в темноте, пытаясь нашарить ручку двери, ведущей в жилую часть дома. И какое зрелище предстало перед бизнесменом, когда загорелся свет? Крокодил Роберто, словно парящий в воздухе прямо перед его лицом.

Было от чего испугаться! Антон Петрович великолепно знал, что чучело мирно стоит в библиотеке, а дома никого нет. И тут из темноты словно выпрыгивает морда с мелкими зубами и раздается вопль:

– А-а-а-а!

Вопль был мой – я приняла Каркина за монаха и чуть не лишилась чувств. Антон Петрович, наверное, тоже ужаснулся. Я говорю «наверное», потому что точно ничего сказать нельзя: у Каркина случился инфаркт, и его спешно увезли в больницу.

Сказать, что я ощущала себя виноватой, это не сказать ничего. Милка держалась мужественно. Она мгновенно примчалась на мой крик, выдернула из оцепеневшей руки чучело, преодолев свой страх перед Роберто, вышвырнула крокодила за порог, вызвала к отцу врача и отвела меня в гостиную. Тут вернулась тетя Аня и кинулась к мужу. Одновременно, неспешным шагом, притащилась местная охрана. Оказывается, Милка, услыхав мой вопль, а затем звук упавшего тела, успела нажать на «тревожную кнопку».

Около четырех часов я, кое-как придя в себя, вышла из особняка Каркиных и двинулась к машине. Путь лежал мимо розовых кустов, один из которых оказался безжалостно помят. Невесть почему я притормозила, глянула в середину колючих ветвей и чуть было снова не заорала.

Внутри растения висел Роберто, выброшенный Милкой. Я оглянулась, потом вытащила монстра, донесла его до помойки и с огромным чувством радости закинула тотем в железный короб, стоящий возле черного входа в дом, и ушла (забыв, правда, прикрыть крышку контейнера). Прощай, отвратительный сувенир, хватит нам принесенных тобой неприятностей!

Дома я быстро вымылась под душем и села к столу. Так как же мне начать книгу? И о чем она будет? В голове нет ни одной достойной мысли! Впрочем, если посидеть в тишине и покое, то очень скоро…