Брестские ворота - Николай Дмитриев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давай к Ванде смотаемся, – чтоб никто не услышал, Мишка совсем привалился к Васькиному боку и шепнул: – Прошлый раз она грозилась самогончика расстараться…
– А-а-а… – понимающе протянул Васька и тронул за плечо сидевшего перед ними командира отделения. – Сержант, а сержант, эта бодяга надолго?
Тот повернул голову и через плечо бросил:
– Построение в одиннадцать…
– Мы ненадолго… Тут, по саду погуляем, – заверил сержанта Васька, и оба приятеля тихонько начали пробираться к выходу.
Ванда, разбитная весёлая полька, жила недалеко. С ней Мишка познакомился ещё весной и теперь при каждом увольнении обязательно наведывался в уютный домик. Васька, вообще-то косо посматривавший на увлечение приятеля, его понимал. Девушка, на его взгляд, особой красотой не отличалась, но нрав у неё был что надо.
Уже у самой калитки Мишка приостановился и сказал товарищу:
– Смотри, Васька, как живут… И дом городской у них, и сад вокруг, и даже вон клумбы с цветами…
Действительно, между тянувшейся вдоль тротуара оградой и несколько отступившим в глубь участка домом, оставалось небольшое пространство, где был разбит маленький, довольно ухоженный цветничок.
– Э-э-э, да ты никак жениться собрался… – поддел товарища Васька и в шутку предупредил: – Смотри, она ж западенка[12].
– Ну и что? – как-то неопределённо хмыкнул Мишка. – Зато, погляди, жильё-то какое… Это тебе не изба…
Одноэтажный штукатуренный дом в три окна на улицу и впрямь выглядел привлекательно.
Васька хотел ещё что-то сказать, но их разговор прервал долетевший со двора девичий возглас:
– Хлопаки!.. Ходзь ту![13]
Ванда, а это была она, видимо, углядела гостей через окно и, удивлённая их топтанием на тротуаре, сама вышла на крыльцо.
– Ну что, пошли? – Мишка заговорщически подмигнул товарищу.
– Конечно, – усмехнулся Васька и толкнул калитку.
На крыльце девушка как-то по-особенному поглядела на Мишку, и Васька подумал, что, видать, разговор про женитьбу – не пустой трёп. Потом они вместе прошли в уже хорошо знакомую гостиную, и тут к своему удивлению бойцы увидели сидевшего за столом здоровенного дядьку.
Заметив их недоумение, Ванда поспешно пояснила:
– Это мой дядя Вацлав, он из села приехал…
– А-а-а, жолнежи…[14] – дядька кивком поздоровался с бойцами и, жестом пригласив их садиться на придвинутые к столу стулья, неожиданно произнёс: – Пришли всё-таки…
– А почему мы должны были не прийти? – с некоторым вызовом ответил Мишка, бесцеремонно подсаживаясь к столу.
– Так война ж вот-вот начнётся, – горестно вздохнул дядька и махнул рукой. – Ладно, война-войной, а пока мы с вами бимберу[15] выпьем.
Ваську с Мишкой разговор о близкой войне никак не удивил. Об этом последнее время толковали постоянно, но они на всякий случай ушли от этой темы, и Васька задал интересующий их обоих вопрос:
– А вы сами откуда?
– Я?.. – Дядька испытывающее посмотрел на бойцов. – Я на хуторе Вельки Борок проживаю. Вот за Вандой приехал, у нас там потише будет…
Гости переглянулись, но спрашивать не стали, так как в этот момент в комнату вошла Ванда, неся на подносе тарелку с тонко нарезанным салом, домашней колбасой и другими заедками. Она поставила всё это на стол и, выйдя за дверь, буквально через минуту вернулась, держа в руках порядочного размера бутыль.
– Вот это дело! – заулыбался дядька и, забрав у Ванды посудину, начал ловко наливать самогон в стаканчики…
Примерно через час дружки вышли из гостеприимного дома. От ароматного бимбера в голове приятно шумело, жизнь казалась чудесной, и Васька, видать, не забывший о Мишкиных планах, вдруг сказал:
– А что, может, и мне подыскать такую же Ванду?
– Нашёл время, – Мишка коротко гоготнул и, как-то мгновенно сменив настроение, вполне трезво сказал: – Нам бы с тобой это лето пережить…
– Думаешь, воевать будем?
– А что, нет? – с жаром заговорил Мишка. – Вон дядька говорил, все леса войсками забиты. Думаю, не врёт. В общем, если что, так дадим!
– Ну да, дадим… – без всякого энтузиазма согласился Васька и, вспомнив недавний застольный трёп, вздохнул: – Дядька, он говорил…
По мере того как пустела бутыль с бимбером, дядька Ванды всё настырнее убеждал красноармейцев, что война обязательно и очень скоро будет, а потому надёжнее всего сейчас отсидеться в таком глухом углу, как Вельки Борок. Но, видать, Мишка имел в виду совсем другое, и пьяно хлопнул дружка по спине:
– Да ты не дрейфь, приятель! Дадут команду, и вперёд! Пойдём освобождать пролетариев!..
– Как у нас?.. Не думаю… – ответил Васька и, оборвав себя на полуслове, предложил: – Давай поспешим лучше, а то…
В городской сад они прибежали как раз к построению. Сержант, собиравший людей, хищно принюхался сначала к Ваське, потом к Мишке и грозно спросил:
– Пили, черти?
– Самую малость, тут один поляк бимбером торговал. Вразнос. Так мы всего по стаканчику… – честно тараща глаза, ответил Мишка.
Для убедительности он даже показал пальцами размер стаканчика, выходивший вдвое меньше тех, что были на столе у Ванды.
– Где? – встрепенулся сержант.
– Так он ушёл уже, – соврал Мишка.
– Жаль… – сержант вздохнул и зычно рявкнул: – Станови-и-сь!
Красноармейцы с шутками привычно выстроились на аллее, прозвучала громкая команда:
– Ша-а-гом марш! – и колонна двинулась к выходу, на этот раз без песен, так как обыватели уже наверняка укладывались спать.
В летний лагерь, расположенный на поляне в глубине леса, бойцы, ходившие на концерт, возвратились к полуночи. Светло-серые воинские палатки вытянулись двумя ровными рядами вдоль деревьев, а посередине шла усыпанная песком и твёрдо утоптанная линейка, по концам которой виднелись грибки для часовых.
Предвкушая долгожданный отдых, Мишка с Васькой уже разбирали постели, как вдруг от ближайшего грибка долетел призывный звук трубы.
– Вот гадство!.. – Васька бросил взбивать подушку. – Опять строиться!
Тем не менее приказ есть приказ, и через пару минут красноармейские шеренги привычно вытянулись вдоль линейки. Капитан, стоявший перед строем, выждал ещё немного и громко, так чтоб слышали все, приказал:
– Лагерь сворачивается. Снять палатки, сдать имущество хозвзводу и построиться в полном снаряжении. Даю двадцать минут. Всё, разойдись!
После столь неожиданного распоряжения недоумевающие бойцы без особого рвения принялись стягивать полотнища, сворачивать постели и складывать всё вдоль линейки, по которой, урча мотором, уже медленно ползла хозвзодовская полуторка.
Не обошлось и без пересудов. От группки к группке, занимавшихся каждая разборкой своей палатки, перелетали вести, и Мишка, только что оттащивший к машине какой-то ящик, сообщил:
