Жди свистка, пацан - Виктор Сафронов

Как настоящим браконьерам, «лже-охотникам» лишние свидетели гона и травли «зверя», были совершенно ни к чему. Потом сочтемся славой, позже. Исходя из этого, было решено заключительную фазу операции провести в безлюдном месте. Для непрофессионалов это звучало еще более красиво: «В целях снижения, возможных негативных последствий связанных с захватом и задержанием особо опасного, хорошо вооруженного преступника. Заключительную фазу операцию необходимо провести вне границ населенного пункта».

В помощь были привлечены психологи, которые довольно точно рассчитали алгоритм действий преследуемого, назвав не только день, но и час, когда у него должен был наступить психологический слом и в результате немотивированные для него, но объяснимые для специалистов действия.

К мнению людей в белых халатах прислушались и не ошиблись.

Салат торопился на внезапно «забитую стрелку», иначе встречу с братвой. Рассказывать им о том, что он не успел на нее прибыть только из-за того, что его пасут «менты» было, по меньшей мере, смешно.

Также смешно было говорить и о том, что встречу «организовали» совсем в другом месте. Правда, с подачи и при помощи одного из ближайших друзей-соратников авторитета, носящего погоняло Зыря, в отношении которого был собран убийственный для блатного компрометирующий материал (пассивный гомосексуализм). «Тебе, так и так не жить,» — объяснили ему опера. — «Но одно дело сдохнуть ссученым и совсем другое пидором-горбатым… Выбирай… А болтать про нашу с тобой дружбу не будешь, еще поживешь».

Зыря выбрал жизнь ссученного, став прахом и пеплом. Он прекрасно знал, что такое попасть на зоне в петушатник. «Уж лучше сразу на пику», — обреченно думал он, совершенно не придавая значения выступившим у него подмышками пятнам. Он мечтал еще пожить. Но глупая привычка всем «кагалом» колоться одним шприцем, примерно через месяц после описываемых событий все-таки привела его к тому состоянию, которое веселые медбратья называют летальным исходом, связанным со СПИДом.

Машину Салата остановили под предлогом проверки документов за пределами городского кольца. Причем это было сделано не на стационарном посту ГАИ, а там где по обеим сторонам дороги начинались аккуратные посадки молодых елей.

Салат, как видно даже не понял, что произошло, когда спецназовцы переодетые в нарядную форму гаишников, вежливо предложили ему выйти из машины.

Пока он раздумывал, в какую сторону и на какие вершины их послать… Совсем другие люди одетые в довольно потрепанную пятнистую форму без всяких дипломатических условностей, перед принцем уголовной крови, довольно бесцеремонно выволокли его из уютного салона, предваряя свои действия несколькими ударами прикладом по затылку, от которых пропадает всякая охота к сопротивлению и разумной товарищеской критике.

Если бы он не потерял так быстро сознание, он бы увидел, что ему еще повезло. Так как у проводящих задержание бойцов в отношении «телохранителя-быка» и водителя, приказа брать живым и неувечным не было. Эх! Размахнись плечо! Раззудись молодецкая удаль!

К сопровождавшим его людям, были применены меры, именуемые в служебной инструкции, как «Приемы и методы жесткого подавления сопротивления и захвата».

После строгого выполнения требований Инструкции, даже если тебя потом и отпускали по добру, но не по здорову, кровь в моче будет еще долго видна невооруженным глазом, примерно полгода, а вооруженным и вовсе всю недолгую оставшуюся жизнь. В данном случае, применялся известный каждому ребенку партизанский принцип: «Если враг сдается, его тем более уничтожают».

После остановки машины и до момента, когда избитые и окровавленные братки вместе с их лидером были заброшены в оперативную машину, замаскированную под мусоровоз, прошло не более тридцати секунд.

Машину авторитета, красавец-джип темно-вишневый «Мерседес», отогнали в лесопосадки и бросили на съедение грибникам.

«Груз» был упакован и загружен. Все было проведено чисто.

Когда группа подъезжала к месту дислокации, Гусаров вспомнил «мать». Обидно обозвал всех «лопухами» и громогласно сообщил, что задержанных не обыскали. Из вывернутых бессознательных карманов, были извлечены три пистолета «ТТ» и столько же ручных гранат. Алексей невольно поежился, представив на мгновение, что могло случиться, если бы этот арсенал оставался в карманах пришедших в себя уголовников.

Их все еще находящихся в бессознательном состоянии за ноги отволокли в бункер, где приковали наручниками к специально приготовленным трубам отопления. Дальнейшая судьба задержанных ни Алексея, ни его сослуживцев принимавших непосредственное участие в захвате не интересовала.

Пока не интересовала…

Командир спецотряда, полковник Подлюченко от имени областного руководства, поблагодарил офицеров участвовавших в этой операции и, как бы между делом сообщил, что сегодня ночью арестованных заберут представители центрального аппарата МВД.

Позже, гораздо позже, Алексей со стыдом вспоминал то чувство необъяснимого восторга, с которым он слушал похвалы в свой адрес.

«Как пацана на базаре вокруг пальца обвели, не поморщились» — зло укорял он себя, продолжая костить плохими слова. — «Вот же безмозглая скотина, урод недоделанный видит, что совершает преступление, а подумать не может. А кто будет следующий в этом ряду?»

Пока же, повинуясь приказу «трое суток отдыха», он отправился домой, заранее блаженствуя от предвкушения горячей ванной и чистой постели в которой можно спать, не заботясь о том, что рядом храпит еще семь человек.

Все это, плюс несколько бутылок холодного пива и нормальная домашняя еда, заслонили вопросы, которые сами собой возникали после сегодняшней операции. «А, ну их всех к чертовой матери. Сегодня я заслужил право на отдых. Потом во всем разберемся» — махнул он рукой на необъяснимое чувство тревоги, которое не давало полностью расслабиться и отдохнуть.

И крутился, и вертелся, и даже водой холодной брызгал на разгоряченное тело, призывая спокойный сон. Но нормальный расслабляющий отдых не приходил.

Поэтому отдыхать пришлось хорошо испытанным способом, с водкой, телевизором и соседкой, которая по сложившейся практике зашла одолжить соли и ушла через двое суток. Правда нельзя сказать, что она ушла «несолоно хлебавши». Очень даже солоно, о чем говорила ее вспухшие губы и усталая, но самая счастливая улыбка тридцатисемилетней девушки на выданье.