Леонид Быков. Аты-баты… - Наталья Тендора

Евгений Оноприенко: «Поразительна скромность этого человека. А ведь Быков и в период своей актерской деятельности, и особенно в последние годы, когда стал режиссером, был чрезвычайно популярен. Это была не блестящая сенсационная слава кинозвезды; это была не показная, какая-то глубинная любовь народа к своему народному артисту. Друзья много раз были свидетелями не только этой любви, но и того, как избегал популярности Быков, как не любил шума, суеты, аплодисментов. Нелегко было заполучить у Леонида Федоровича хотя бы интервью: о статье уже и не заикались. Быков четко и ясно заявлял, что он не вправе писать статьи, ибо считает, что это для него – рано.

…Я помню, как в Баку, на Всесоюзном кинофестивале, где фильм «В бой идут одни «старики» получил первый приз, шла настоящая охота, осада Быкова тележурналистами. Они чуть не плакали: начальство требовало у них интервью с режиссером, требовало снять его рассказ о кино, о фильме, а Быков категорически отказывался от встречи. В отчаянии они бросались ко мне, и я пытался уговорить Быкова, пуская в ход, в общем-то, прием запрещенный: что, мол, это ребята-трудяги, что им ни за что ни про что грозят серьезные неприятности из-за его отказа – я знал его обостренное чувство справедливости. Но он легко обнаружил мою хитрость и остался неумолим. Пожалуй, впервые за историю таких фестивалей так и не состоялось интервью с лауреатом.

И теперь, вспоминая те дни, я вдруг обнаруживаю совпадение. Точно так же вел себя в Баку и Василий Шукшин, которого едва разыскали и доставили в город в последний день для вручения приза. Быков не был знаком с Шукшиным. Я все хотел познакомить их и просил об этом Лиду Федосееву-Шукшину. Но Леня в последний момент заробел, застеснялся. Да, так было, не выдумываю ни крохи.

Еще помню торжественный зал, красные коробочки с орденами. Он все норовил спрятаться подальше, за спины. А когда вышел из здания Верховного Совета и по традиции все встали для групповой фотографии, опять его едва нашли, заставили надеть новенький орден Октябрьской революции. Но он исчез сразу после съемки, на банкете его не было. Позже случайно я узнал, что у него есть и другой орден – «Знак Почета».

Как часто бывает, что некоторые кинорежиссеры берутся за любые работы, за случайно подвернувшиеся сценарии, ремесленно интерпретируют чужие замыслы, лишь бы снять фильм. Быков так не мог. Еще не был написан сценарий, а Леонид Федорович уже явственно видел фильм, его героев. Когда на встречах со зрителями он рассказывал эпизоды своей будущей картины «В бой идут одни «старики», создавалось впечатление, что лента уже снята, настолько режиссер сжился с ее образами.

Несколько вещей были святы для этого человека. И одна из них – Отечественная война и ее люди. Он сам не успел повоевать и относился к воевавшим людям благоговейно. Но и эту любовь он проявлял на свой лад – молча и незаметно. Как-то на встрече или премьере ему вручили огромную, великолепную корзину с цветами. И против своего обыкновения, он ее взял. А назавтра рано, очень рано утром, вместе с дочерью отвез эти цветы на Могилу неизвестного солдата».

Можно не сомневаться, что, если бы Быков успел попасть на войну, он стал бы честным и храбрым воином, таким, как были его герои. Однажды на показе картины «В бой идут одни «старики» в Военно-воздушной академии им. Гагарина седой генерал с золотыми звездами на кителе, глаза которого были подозрительно красны после просмотра, встал и сказал: «Я бы тут же зачислил Быкова-Титаренко в свою часть и дал бы ему эскадрилью». То было истинное признание солдата и человека.

Леонид Быков в полной мере познал счастье народной любви. Сколько было встреч с летчиками и моряками, шоферами и студентами, строителями и служащими… Ему довелось объездить всю нашу некогда огромную страну – побывать в Сибири и на Камчатке, в Заполярье и на юге… И всюду его с нетерпением ждали. Леонида Быкова не просто любили, его обожали, боготворили. И для всех он был своим, близким человеком.

Рассказывая о своем творческом пути, Быков всегда говорил просто, но очень сочно и красочно, сопровождая рассказ яркими примерами. И говорил больше не о себе, а о своих коллегах – артистах кино и их нелегком труде, формулируя основную тему своего творчества так: «Мои герои – самые обыкновенные рядовые люди, такие, как все. Обычны они сами, и труд их скромен. Но присмотритесь к ним получше. Так ли они обыкновенны на самом деле? Попытайтесь постичь в их обыкновенности, неяркости, необыкновенность и глубокую значимость их каждодневных поступков, любви их к жизни».

Леонид Быков преклонялся перед людьми труда, мастерами своего дела – летчиками, артистами, слесарями, моряками… и никогда этого не скрывал. Он ценил людей настоящих, честно и преданно выполняющих порученную им работу. Очень дорожил их признанием. Даже скупое, но заслуженное, от всего сердца высказанное одобрение его фильма такими асами, как Покрышкин, было ему во стократ дороже самых жарких, но неискренних, натянутых похвал коллег.

Любимым его одобряющим определением человека было краткое и очень точное, придуманное им словосочетание – «глубокий парень». Быков хорошо чувствовал людей. Не было случая, чтобы он ошибся в характеристике того или иного человека. Глубоким по его определению был Василий Шукшин. Глубоким был Георгий Бурков, с которым он познакомился у Сергея Федоровича Бондарчука на пробах картины «Они сражались за Родину». Надо сказать, что жизнь не баловала Леонида Федоровича на счастливые встречи, и «неглубоких» людей на его пути встречалось куда больше.

Возможно, феномен Быкова – в сути его таланта, в его Человечности, Интеллигентности, в четко сформулированной им в искусстве собственной теме. Это подтверждает и Евгений Оноприенко: «Как он мучился, ища тему, сценарий, сколько порассказал долгими вечерами, когда шли по нашему привычному маршруту – вокруг Русановки. Смело утверждаю – то, что Быков отбрасывал, четыре пятых наших режиссеров могли бы считать за счастье получить в руки. А ему было мало. Ибо обладал поразительным, абсолютным чувством жизненной правды. И поразительным, абсолютным вкусом. Видимо, это и есть талант.

Не надо думать, что Быков был ходячая добродетель, свод праведных истин и правил. Он был живой, увлекающийся и азартный человек. С ним бывало и нелегко. Особенно близким людям. Но он не был мстительным – никогда! Он был выше мести. И в этом было и величие, и подлинная, врожденная, истинная интеллигентность настоящего человека».

С Оноприенко солидарна и киноисторик Лилия Маматова, написавшая о Быкове в книге «Многонациональное советское киноискусство» следующее: «Доверчивая искренность лица проступила сквозь легкий, счастливый быковский дар веселить людей. Да и сам его юмор, по-детски непосредственный и по-детски же простодушный, говорил о душевном здоровье, о доброте и светлости натуры. Ничего не было в его актерской манере от едкой или задней мысли, от скепсиса или иронии – все наивно, все с абсолютным доверием. К себе и миру, к зрителю и своему искусству. Как у трагика, а не у комика. Или как у Иванушки-дурачка в русских сказках, который побеждает не потому, что хитер, а потому, что прост и чист сердцем.