Всемирный следопыт, 1929 № 07 - Владимир Белоусов

Сбором жемчуженосных устриц занимались исключительно женщины поселка Тобо. За раковинами нередко приходилось спускаться на глубину до тринадцати метров. Мужчины не выдерживали такой тяжелой работы и, уступив ее женам и дочерям, занялись рыболовством. Жемчуг, вылавливаемый в бухте Овари, был мелок и малоценен. Его скупали для вышивок только китайцы. Европейцы и американцы никогда не заглядывали в этот забытый уголок Японии.

Полуостров Ямато считается колыбелью населения страны Восходящего Солнца. Его горные племена ведут свой род от первых завоевателей японских островов. Кто были эти завоеватели, достоверно не известно.

Но вот лет двадцать назад о полуострове Ямато заговорил весь промышленный мир. На выставке в Париже, в Лондоне и в Нью-Йорке появился необыкновенной величины жемчуг. Родиной его была бухта Овари. Больше всего взволновало западных ювелиров то, что жемчуг этот был искусственно выращенный. Подделкой его назвать было нельзя. По своим качествам он ничем не отличался от настоящего. Японские жемчужины из Овари были живые, полновесные и чрезвычайно ценные.

Утверждали, что тайну выращивания жемчужин открыл японский рыбак Ко-кичи Микимото. Но это не верно. Уже 2000 лет назад искусство выращивать жемчужины было известно китайцам. В 1761 году англичанин Линней привез из Китая этот секрет и тщетно старался продать его в Англии и в Норвегии. Над ним смеялись и в конце концов признали его шарлатаном. Он поехал в Россию, где за 500 червонцев продал свою тайну прибалтийскому купцу Багге.

В старину Россия была очень богата жемчугом. Русские боярыни гордились своими жемчужными монисто. Иностранцы приезжали в Москву покупать отборные жемчужины. В Архангельской, Олонецкой, Новгородской, Псковской, Волынской, Ярославской, Вятской, Казанской, Симбирской и Пермской губерниях водилась, да и сейчас водится, пресноводная жемчужница. Позднее в Восточной Сибири и в Туркестане были также найдены раковины, содержащие жемчуг. В свое время жители этих губерний занимались ловом жемчужниц.

Царское правительство не обращало внимания на развитие жемчужной промышленности. Мало-по-малу она заглохла[8]. Русское барство стало покупать главным образом индийский жемчуг. В особенности ценился персидский, который вошел в моду, когда на короне персидского шаха появилась самая большая жемчужина в мире[9].

За последние десятилетия жемчужный промысел в бухте Овари широко развился. Кокичи Микимото культивирует в год три миллиона раковин, из которых каждая сотня в среднем содержит 26 круглых жемчужин стоимостью по 200 долларов. Нет ничего удивительного, что в течение нескольких лет этот рыбак сделался миллионером. Он взял концессию у японского правительства почти на всю бухту Овари. Лишенное лучших рыболовных участков, население разорилось, и волей-неволей рыбаки шли на службу к жемчужному пауку. В конце концов он прибрал к рукам все рыбацкое население бухты. Старики, женщины и дети — все теперь работали на Микимото. А он все шире расставлял свои тенета.

Маленькое селение Тобо превратилось в красивый городок. Появились школы, больницы, электрическое освещение и телефон. Универсальные магазины нового предприятия снабжали тысячную армию рабочих и служащих всем необходимым. Хозяин на этом предприятии неимоверно наживался.

Микимото был человек «либеральных воззрений». Он не посягал на свободу совести рыбацкого населения, широко открыл двери христианским миссионерам и не без задней мысли выстроил на свой счет два христианских храма. За это духовные отцы призывали своих прихожан к почитанию хозяина и повиновению ему как благодетелю.

Жемчужный паук не терпел никаких рабочих организаций. Он с гордостью говорил:

— Генри Форд в Америке, а я в Японии не признаем этих нелепых нововведений. Между нами только та разница, что Форд уменьшает число рабочих часов и увеличивает количество рабочих, а я не делаю ни того, ни другого. Закон дает мне право заставлять работать рыбаков с восхода до заката солнца. Так пусть они поступают по закону, как подобает каждому японцу.

— А как же насчет страхования жизни рабочих? — спрашивали его агенты страховых обществ.

Микимото возмущался:

— Страховать, кого? Ныряльщиц? Да если вам придется выплачивать премию за каждую утонувшую ныряльщицу, то ваша компания скоро треснет по всем швам. Одни осьминоги и акулы сколько их пожирают!..

Вечером, когда джонки с ныряльщицами приставали к берегу, их всегда встречал сам хозяин. Утомленные девушки выстраивались рядами. Не торопясь, инспектора начинали осмотр. Они заглядывали ныряльщицам в рот и ноздри, шарили в одежде. После окончания осмотра ныряльщиц отпускали домой…

Сумерки так сгустились, что едва можно было разобрать человеческие лица. Грузная фигура Микимото в сером хаори (верхнее платье) резко выделялась среди его приближенных.

— Необыкновенной величины жемчужина, данна-сан! — Такеда, низко кланяясь, подошел к хозяину и протянул ему находку О-Таки. Тот вынул из кармана электрический фонарик и внимательно осмотрел жемчужину:

— Хороша! Это нашей культуры. Кто нашел?

— Дочь рыбака Иевато Маццуро, О-Таки-сан.

— Завтра до выхода на работу приведешь ее ко мне. — Микимото повернулся и пошел к ожидавшему его на дороге автомобилю.

III. Допрос.

Легкий стук в раму переплета, заклеенного белой бумагой. Один из щи-тов-сиодзи прихожей большого японского дома беззвучно сдвинулся в сторону. На пороге появилась маленькая миловидная японка в слегка накрахмаленном синем кимоно. Талию ее перетягивал широкий шелковый оби (пояс), завязанный на спине огромным плоским бантом. Она опустилась на колени, вытянула перед собой на татами[10] руки, накрыв одну ладонь другою, и пригнулась к ним головой:

— Охайо гозаримас[11]. — Кланяясь, она окинула взглядом посетительницу. В ней она сразу узнала местную рыбачку. — Кто вы?

Девушка стояла согнувшись, с прижатыми к животу руками:

— Мое имя О-Таки-сан, я дочь рыбака Иовато Маццуро из Тобо.

Она улыбнулась и поклонилась в пояс. Служанка приподняла голову и, опершись руками о блестящий татами, оставалась на четвереньках. В этой позе она походила на маленького красивого зверька.

— Вам кого нужно?

— Такеда-сан — синдо велел мне притти сюда.

— Вы очень поторопились, О-Таки-сан. Хозяин еще спит.

Служанка снова припала головой к татами, затем встала и задвинула сиодзи. Девушка поклонилась и, постукивая деревянными гэта, пошла по дорожке к выходу. У калитки она столкнулась с Такедой. Они поздоровались. Оба улыбались, кланялись и характерно сопели.

— Спит еще Микимото-сан, — засмеялся Такеда. — Хорошо быть богатым! Подождем в саду. Такого сада ты, наверное, еще не видала. Ему больше трехсот лет.

Японец вынул из рукава кимоно пачку папирос и направился к садику. Неуклюжей утиной походкой девушка робко последовала за ним. Они вошли на горбатый мостик, сложенный из двух каменных плит. Он был переброшен через журчащий поток. Отсюда открывался живописный пейзаж. Старый сосновый лес покрывал склон горы. Справа, срываясь с каменного обрыва, падал горный поток в озеро. Берега его зеленели бархатными лугами, терявшимися в кленовых рощах. Среди одного из лугов стояли три развесистых столетних дуба. Верхушки их поднимались над землей не больше чем на полметра. Маленькие мандариновые деревья были покрыты крошечными золотисто-оранжевыми плодами. А дальше тянулись густые заросли азалий и лавровых кустов, над которыми поднимались лучеобразные листья пальм. Весь этот живописный уголок занимал площадь не больше пятнадцати квадратных метров. Девушка с восхищением смотрела на прекрасный ландшафт.

— Да, наши садовники чудодеи, — сказал Такеда. — Никто кроме них не знает тайны выращивания таких маленьких деревьев. Ни европейцы ни американцы не в состоянии создать подобного волшебства.

Они пошли по плотно убитой и усыпанной мельчайшей галькой дорожке. По обеим сторонам ее сидели две громадные зеленые лягушки. Они мерно дышали, вздрагивая белым горлом и раздувая широкие бока, и равнодушно щурили золотистые глаза на проходящих. В конце дорожки поднимались тори. Возле пруда подрядчик и девушка остановились, наблюдая золотых рыбок. Маленький синий зимородок, плаксиво щебеча, пронесся над водой. Огромный серый паук, величиной с чайную чашку, шевеля мохнатыми лапами, старательно плел паутину в тени, между двумя кустами азалий.

Владелец жемчужных промыслов жил в небольшой усадьбе. Деревянные постройки, напоминавшие коробочки, были разбросаны среди зелени садов. Домики соединялись между собой длинными крытыми коридорами. В каждом доме имелось несколько комнат. Только одна стена в них оставалась неподвижной, все же остальные были раздвижные. Они состояли из рам, оклеенных бумагой. Когда эти сиодзи раздвигались, внутренность всего дома открывалась как на ладони.