Скажите, почему… Практика телеинтервью и телерепортажа - Алексей Ермилов

В 2011 году «Столицу» с корнем выдрали из эфира. Уволили разом сотни людей. По ветру пустили наработанные годами программы.

Нет в эфире Мягченкова. Говорят – что-то делает он на канале «Театр». Выудить этот канал в электронном море трудновато, выпал он из основных вещательных пакетов.

Но – слава богу, на сайтах можно найти лучшие из работ Александра Васильевича. И на них навсегда запечатлены замечательные артисты, музыканты, художники, писатели.

И запечатлено удивительное умение разговаривать с человеком, любоваться гранями его таланта, удивляться его интеллигентности и мужеству.

Глава третья

Третий участник интервью

Как расставляет стулья Владимир Глазунов.

Наталья из Москвы прорывается в эфир.

В ЦДРИ запашкой кофе.

Фильтрованный эфир – хорошо или плохо?

Такого никогда ещё не было в отечественной, а может, и в мировой тележурналистике. Да вероятно, никогда и не будет. Представьте: собеседники в открытом эфире, на глазах у зрителей… целуются! Причём делают это как раз по просьбе самих этих зрителей.

Случилось такое 9 марта 2009 года в студии канала «Ностальгия». Многолетний ведущий передачи «Рождённые в СССР» Владимир Глазунов встречался со знаменитой Людмилой Гурченко. Вообще, передача эта строится на интерактиве, то есть нет-нет, да и включаются в эфир голоса зрителей. На этот раз звонков было множество, а под конец пришла такая эсэмэска: «Владимир, я живу в Харькове, работаю рядом со школой на Рымарской, в которой училась Гурченко, как прохожу мимо – вспоминаю о ней. Володя, если удастся, поцелуйте её от имени харьковчан, да и не только харьковчан».

Гурченко встала, широко раскрыла объятья и потянулась через стол к ведущему…

Я несколько раз просматривал эту передачу (она есть в интернете) и всё не мог понять, почему на протяжении часа атмосфера в студии становилась всё теплее и непринуждённее. Ведь ни Владимир Анатольевич, ни Людмила Марковна как будто к этому никаких усилий и не прилагали. А потом, наконец, понял, что всё сделали… зрители. И те, которые звонили-писали, и те, которые никак себя не проявляли, но их присутствие, их дыхание просто физически ощущалось на экране. Общаясь друг с другом, Гурченко и Глазунов, по сути, общались с людьми по ту сторону экрана.

В самом конце передачи актриса спела песню «Я спешу, извините меня». Помните?

Может быть, вы раскаетесь где-тоПосреди отдаленного дня.Может быть, вы припомните это:«Я спешу, извините меня».

Жизнь прожить захотите сначала,Расстоянья и ветры ценя…Вот и все. Я звоню вам с вокзала.Я спешу, извините меня.

И вот, когда ещё слышался отзвук последнего проигрыша, Глазунов тихо и совсем не «по-телевизионному» выдохнул: «Посреди отдалённого дня… Но вот через час наступит завтрашний день, что-то он нам принесёт?» – «Всё будет в порядке! – немедленно припечатала Гурченко. – Кризис – это высшая точка успеха. Новая жизнь начнётся». (Надо объяснить, что беседа шла в то время, когда до нашей страны донеслись первые раскаты мирового экономического кризиса).

Владимир Анатольевич подарил актрисе букет и попросил: «Не уходите сразу после эфира. Мы ещё поговорим, попьем чайку». И произнёс он это так, будто и зрителя приглашал к чайному столу…

Кстати, о столе. Я тут специально выложил стоп-кадр этой самой беседы в студии канала «Ностальгия». Приглядитесь к тому, как сидят Гурченко и Глазунов. Не напротив друг друга, как это почти всегда делается в других интервью на других каналах. Нет, они разместились «под углом», оставляя две стороны стола, обращённые к камере, не занятыми. Казалось бы – не занятыми, а на самом деле здесь сидят… зрители. Понимаете? Как часто мы видим собеседников, обращённых к нам «в профиль». То есть и по форме, и, уж так получается, по содержанию они разговаривают друг только с другом, и мы, зрители, чувствуем себя при этом просто лишними, нам даже становится неловко, будто мы чужой разговор подслушиваем.

В студии канала «Ностальгия» Владимир Глазунов и Людмила Гурченко

Впоследствии Глазунов поменял четырёхугольный стол на круглый, но и здесь по-прежнему зрителю оставлено его законное место.

Любое телевизионное интервью – это разговор втроём. И, как правило, журналисты, работающие в формате «интерактива», волей-неволей помнят об этом. В отличие от своих коллег, напрямую не подключённых к зрителям, тем более, когда у них интервью идёт не в эфир, а на запись. Тут на уровне подсознания срабатывает, что, дескать, передо мной – просто камера, а зритель – его сейчас и нет, он когда ещё увидит беседу.

В свою очередь, этот зритель, тоже «на уровне подсознания», отлично чувствует, когда разговаривают с ним и для него. Чувствует, что выключить посреди беседы телевизор – это равносильно тому, что неожиданно выйти из-за стола, не извинившись.

Мне почему-то кажется, что даже Эвелина Закамская иногда не чувствует «третьего собеседника». Вот она разговаривает с кем-то, всё интересно, всё познавательно-увлекательно. Но вдруг создаётся такое впечатление, что «третий собеседник», зритель, исчезает. Я не могу понять, в чём тут дело, не произносить же ей каждый раз слова, типа «наши зрители хорошо понимают», «любой из зрителей это может подтвердить». (Хотя порою просто как бы случайно брошенный взгляд в камеру может прийтись очень кстати; взгляд ироничный, озабоченный, удивлённый – да какой угодно, лишь бы был он искренним). Может быть, тут происходит вот что. Корреспондент «Литературной газеты» как-то прозвал Закамскую «мисс Обходительность». Допустим, оно и так, но я бы сюда прибавил «мисс Энциклопедия». Диву даёшься, как она умещает в своей памяти столько разнообразных сведений на все случаи жизни. И вот, когда Эвелина Владимировна сама увлечена беседой, она как-то забывает, что зритель может чего-то и не знать. Пару раз натолкнувшись на неведомый термин или на незнакомое событие, он просто пожмёт плечами: «О чём это они?»

В фирменной программе Закамской «Мнение» приглашенные в студию специалисты в основном высказывают свои мнения по экономическим вопросам. Вот, к примеру, в гостях у Эвелины Владимировны – глава Фонда прямых инвестиций Кирилл Дмитриев. Идёт подробнейший получасовой разговор, который начинается с экономической «сенсации дня» – покупки компанией «Роснефть» контрольного пакета акций «Башнефти». «На эти акции претендовал и Фонд прямых инвестиций, но он готов был заплатить на 10 процентов меньше», – сообщает Кирилл Александрович. Не буду утомлять читателя тонкостями российской экономики, скажу только, что интервью Закамская ведёт тактично и изобретательно, она умело обходит острые углы, но всё же даёт понять, что же происходит на самом деле. Но… думается, что «массовый зритель», на которого вроде бы рассчитан канал «Россия 24», с первых же слов запутался во всяких «инвестициях», которые к тому же «структурированы с участием консорциума РФПИ». Он, массовый зритель, небось и вообще не понимает, что такое инвестиции, да ещё прямые. Для него, безусловно, беседа с умным, оптимистичным Кириллом Дмитриевым была бы интересна, если бы сам интервьюер сделал разговор чуть понятнее. Ну, хотя бы для того, чтобы интервью стало живее и интереснее.

Хотя, может статься, я привожу не очень корректный пример. Дело с этой покупкой-перекупкой достаточно сложное, и в переводе с экономического языка на обычный могли бы возникнуть неточности.

Вот Александру Мягченкову легче, у него аудитория специфическая и достаточно подготовленная, ей не надо объяснять, что такое «рампа», «мизансцена» или «софиты».

К сожалению, иногда видишь на экране и таких корреспондентов, которые нарочито бравируют своей осведомлённостью, знанием чего-то такого, чего простому зрителю и знать не положено. Во-первых, «простых зрителей» не существует в природе, каждый из них интересен по-своему, каждый видел чего-то такое, что вам и не снилось, любой человек – это целая Вселенная, как сказала прекрасная русская писательница Нина Берберова. А во-вторых, чаще всего такая бравада – это оборотная сторона невежества, своего рода защитная реакция.

Кстати, тут есть одна заковырка. Вот вы ведёте интервью, и ваш собеседник, допустим, упомянул о какой-то конференции по чему-то там такому. Глупо спрашивать у него: «Иван Иванович, а что это за конференция?» Ведь Иван Иванович прекрасно знает, что вы на этой самой конференции присутствовали, да ещё как раз договорились впрок об этом сегодняшнем интервью. Короче говоря, как журналисту спросить о том, о чём он сам прекрасно знает, а если знает, то зачем спрашивает?

Самый простой приём – задать этот вопрос таким образом: «Иван Иванович, пожалуйста, напомните нашим телезрителям, что это была за конференция?» Или – «а давайте, Иван Иванович, расскажем нашим зрителям, что это была за конференция, ведь на ней такие важные вопросы решались».