Ева Браун: Жизнь, любовь, судьба - Нерин Ган

Наверняка Гели Раубаль сразу догадалась, что письмо отправлено Евой Браун. Гели, вероятно, понимала, что у светловолосой соперницы есть одно неоспоримое преимущество — она на четыре года моложе ее. Разумеется, это еще не повод для самоубийства даже в день, когда в Мюнхене дует фён и многие впечатлительные натуры впадают в депрессию. Но, возможно, все объясняется гораздо проще. Видимо, Гели Раубаль поняла, что теряет власть над своим дядюшкой Ади и что она уже никогда не сможет заставить его жениться на ней. В противном случае разве он заинтересовался бы Евой Браун?

Девушка из хорошей семьи

Накануне 6 февраля 1912 года в трехкомнатной квартире преподавателя ремесленного училища Фрица Брауна в доме 45 на Изабеллаштрассе в Мюнхене царили беспокойство и напряженное ожидание.

Хозяин сидел за столом с незажженной трубкой в зубах и котом Реслем на коленях. Внешне он был совершенно спокоен и иногда даже, вынув изо рта трубку, наливал себе пива из наполовину уже опустошенного кувшина. Внутри у него, правда, все кипело от волнения, но уроженец Рейнской области давно стал по характеру настоящим баварцем и умел сохранять невозмутимость даже в самых сложных ситуациях. В этот день Фрица Брауна тоже, казалось, ничто не могло вывести из себя, хотя его теща, госпожа Кронбургер, супруга господина окружного ветеринара, строго-настрого запретила ему курить.

Двумя днями раньше у его жены Франциски начались первые родовые схватки. Фриц Браун немедленно вызвал повивальную бабку и врача, но его дородная, прямо-таки лучившаяся уверенностью теща сразу же заявила, что излишние заботы ни к чему.

— Нет никаких причин для беспокойства. Моя дочь Франциска только с виду такая хрупкая, а на самом деле она сильная, как лошадь. Вот увидите, она родит сына, и он станет доктором, как и его дед.

Правда, дед был просто ветеринаром сельского округа в Верхнем Пфальце. Однако по должности ему полагался роскошный мундир с вышитым на погонах королевским гербом.

Преподаватель ремесленного училища всей душой надеялся, что 6 февраля 1912 года жена наконец родит ему сына. Ведь три года назад у них в семье появилась дочь. Теперь он считал себя обязанным подарить своему королю будущего солдата. Фриц Браун даже имя ему придумал: Рудольф.

Назвать предполагаемого сына именно так его побудила опубликованная в эти дни одной из мюнхенских газет романтическая новелла под длинным названием «Трагическая история эрцгерцога Рудольфа и его возлюбленной баронессы Марии Ветсера, которые вместе ушли из жизни в замке Майерлинг».

Фриц Браун вновь развернул газету и долго смотрел заголовки новостей. Его не интересовало ни наделавшее столько шума воззвание английских интеллектуалов о «Вечном мире» — оно, впрочем, ничуть не помешало Италии продолжать вести войну против Турции, — ни сообщение о запрете в великосветских салонах Лондона, Парижа и Берлина считающегося «неприличным» модного танца «Турецкая трусца». И уж тем более его совершенно не тронуло известие о внушительной победе социалистов над католической партией Центра на выборах в Баварский ландтаг. Полночь уже миновала, когда он, тяжело вздохнув, с недовольным видом небрежно отбросил газету и устало подпер лоб рукой.

Ребенок появился на свет лишь около трех часов ночи. День был такой же унылый, как и все предыдущие. За окном непрестанно моросил мелкий дождь. Так во всяком случае отмечала тогда газета «Мюнхенер Нойесте Нахрихтен». Фриц Браун осторожно взял ребенка на руки и покачал головой — опять девочка. Проснулась трехлетняя Ильзе и сразу же пообещала всю жизнь заботиться о младшей сестренке.

Фриц Браун был не только разочарован, но и сильно встревожен. В семье его жены испокон веков рождались только дочери. У самой Франциски было три сестры. А что, если она так и не подарит ему сына? Фриц Браун помотал головой, отгоняя мрачные мысли, и, чувствуя, что сегодня уже не заснет, дрожащей рукой принялся составлять список родственников, которых надлежало известить об очередном пополнении рода Браунов.

Позднее кое-кто утверждал, что это вовсе не настоящая фамилия Евы. Дескать, она, желая угодить Гитлеру, взяла псевдоним, прямо ассоциирующийся с такими понятиями, как «коричневые рубашки» и «Коричневый дом»[12]. Автор опросил множество лиц из ближайшего окружения Гитлера, от корки до корки прочел «Майн Кампф», но так и не нашел логического объяснения выбора именно этого цвета. Сама же идея одеть членов своей партии в одинаковую униформу принадлежит Муссолини.

«Возможно, — полагает по-прежнему красивая бывшая секретарша Гитлера Герда Христиан, — фюрер выбрал коричневый цвет потому, что все остальные уже стали символами различных политических течений. Потом он не такой маркий и очень подходит людям, вынужденным целыми днями маршировать или падать на землю, чтобы избежать столкновения с полицией».

Делалось для журналистов в Берлине и официальное объявление, согласно которому коричневый цвет выбрали потому, что он символизировал собой цвет исконно немецкой земли.

Как бы то ни было, не подлежит сомнению, Браун — настоящая фамилия Евы.

Основатель их рода, член городского Совета Туттлингена и владелец трактира «Под солнцем» Каспар Браун, родился в июне 1617 года. Считается, что он взял себе эту фамилию, так как входил в гильдию, члены которой были обязаны носить коричневую одежду. Один из его потомков, чьи заслуги перед отечеством, похоже, сводились к содержанию четырех любовниц, в 1790 году получил дворянский титул и право ставить перед фамилией частицу «фон». Знаменитый создатель обрушившихся на Лондон в годы Второй мировой войны Фау-1 и Фау-2 состоял с ним в отдельном родстве. Напомним, что после поражения Германии Вернер фон Браун имел прямое отношение к запуску американских космических кораблей.

Фриц Браун никак не мог выбрать для новорожденной подходящее имя. Он исповедовал лютеранство и, вступая в брак, обещал крестить детей по католическому обряду. Иначе родители Франциски никогда бы не дали согласия на церковное бракосочетание. Имя первой дочери Фриц выбрал сам и теперь тоже решил настоять на своем и дать второй дочери имя Ева, которое, как известно, символизировало вечно женственное. К сожалению, он забыл заглянуть в церковный календарь своей жены. Ведь Ева — имя каноническое. Впоследствии дочь неоднократно попрекала отца тем, что по его вине она была вынуждена справлять именины накануне Рождества.

Царившая в семье Браунов атмосфера полностью соответствовала традиционным бюргерским представлениям о счастливом браке. Правда, при скромном жалованье преподавателя ремесленного училища ни о каких излишествах не могло идти речи. После рождения второй дочери Фриц Браун был вынужден еще больше ограничить свои потребности, но семья его по-прежнему не испытывала ни в чем недостатка.