Вниз по течению-1 (СИ) - Уайт Кирра

…

— За что он… так… с нами? — голос сестры вернул её из воспоминаний. Найра посмотрела на Фриду: по серым от пыли щекам текли слёзы, оставляя светлые дорожки. На её ноги, скрытые под горой камней, Найра старалась не смотреть — чересчур страшно.

— Не знаю, — прошептала она в ответ. На зубах хрустнул песок.

— Я думаю, ты… ошиблась, — простонала Фрида. — Он нас не бросил. Он ушёл за помощью.

Найра не стала спорить. Если сестре так легче, пусть думает, что Хадар хороший, пусть ждёт.

Хотя как ещё понимать удар, которым он отбросил Найру в пещеру, прежде чем завалить за собой выход, как не предательство? Да и сам обвал, скорее всего, случился не просто так.

— Он придёт, — прошептала Фрида.

— Придёт, — как эхо повторила Найра.

Сестра всхлипнула.

Дышать стало тяжелее. Факел почти догорел — и гасить не надо.

Найру охватил приступ ярости. Нет, они не умрут здесь, как бы этого не хотелось Хадару! Они выберутся, и она сама выцарапает его лживые глаза! А Фриде найдёт хороших врачевателей, которые спасуют её ноги. Сестрёнка опять будет танцевать.

Если бы можно было вновь попасть в залу с сосудами! Драгоценности из них можно выбросить, а сами сосуды использовать для расшатывания перекрывших вход валунов. Но туда не вернуться. Валуны завалили все входы и выходы, оставив сестрам крохотный пятачок, где ни встать в полный рост, ни ноги не вытянуть.

Найра стала обшаривать пол, погружая руки в песок и надеясь наткнуться на какой-нибудь черепок, которым можно копать.

В этот момент сверху раздался скрежет, точно великан раскусил орех. Подняв голову, Найра увидела, что по потолку ползёт трещина. Она росла, изгибаясь и ширясь, а потом сквозь неё хлынула мутная вода. Она обрушилась на голову, залила глаза, рот, нос.

«Наконец-то Фрида напьётся!» — подумала Найра и очнулась.

Она лежала на кровати в комнате Весёлого дома, и над ней склонились встревоженные люди. Много людей, целая комната. Ближе всех Хозяйка, рядом с ней кухарка, из-за юбки которой выглядывал щедро усыпанный конопушками внук.

— Слава Праматери! Ожила! — воскликнула кухарка.

Все сразу загалдели, заходили, от мельтешения лиц и рук у Найры закружилась голова. Хозяйка требовала принести полотенца и мазь, кухарка бестолково кудахтала, мальчишка носился туда-сюда, спрашивая: «Где мазь? Где полотенца?»

Чей-то мужской голос предлагал накрыть мёртвого островного, другой — раздеть и осмотреть; одни говорили: «Надо вынести его вон», им сейчас же возражали: «Пусть лежит до прихода хранителей»…

Почувствовав прикосновение к ноге чего-то шершавого, Найра опустила глаза. Женщина, лица которой не было видно из-за густых рыжих волос, зажала в изящной руке цепочку Найры. Мгновение, и цепочка исчезла в широком рукаве её тёмного платья.

В другой раз Найра вскочила бы и закричала:

— Держите воровку!

Но сейчас от слабости не могла даже пошевелиться.

А рыжая уже потерялась в толпе. Её высокая фигура появилась на миг возле двери и исчезла насовсем.

Глава 3. Мира

Мира не сразу поняла, что они плывут. Оглянувшись, сквозь сероватую пелену увидела, что от острова их теперь отделяет широкая полоса воды. На берегу сгрудилась толпа людей. Они что-то кричали им вслед, потрясали над головами кулаками, но голоса сливались в один сплошной гул. Мира перевела взгляд на Гая. Он грёб, хмуро глядя на воду.

С каждый взмахом вёсел страшный остров становился всё дальше, пока не превратился в узкую тёмную полоску, людей стало не различить. Вокруг вновь была вода, вода и вода. А сверху небо: низкое, сизое, дождливое. И ни одной птицы. Жуткий мир, мёртвый. Перед глазами по-прежнему стояло искажённое от боли лицо Олыны. Мира понимала, что теперь это будет с ней навсегда.

Гай продолжал грести, делая вид, что он в лодке один. В памяти Миры вертелся его разговор с рыжим.

Гай: Я работаю на Башню. Если отдам вам, что скажу хранителям?

Рыжий: Ну, придумай что-нибудь. Мы заплатим больше хранителей!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что она попала к работорговцу, который везёт её к каким-то хранителям. И, убив рыжего, Гай защищал не её, а свои деньги. А она, дура, сперва считала его спасителем! Но кто такие, эти хранители? И что с ней сделают?

— Раньше здесь всё было не так, — произнёс Гай.

Мира вздрогнула от неожиданности и тихо спросила:

— Как не так?

— Прежде всего, река звалась не Мёртвой, а Великой. Со всеми вытекающими.

— А потом что случилось? — спросила Мира, подумав, что нужно узнать об Азаре как можно больше.

Как известно, знания — сила; а незнание — потерянные возможности. Например, знай, она раньше, что бывает с островными от воды, попыталась бы убежать, пока Гай разговаривал с рыжим. Но в тот момент Мира была уверена, что они не дадут ей отплыть и затащат обратно на берег. Теперь оставалось только кусать локти и жалеть об упущенном шансе.

— Если вкратце, — говорил лодочник, — несколько поколений назад здесь велась война между двумя Великими домами: властителями Элсара и Сухири. Элсарцы проигрывали, и тогда их маги отравили воду Сухири. Но что-то пошло не так, и мёртвой оказалась вся вода в реке. Мелкие города полностью вымерли, крупные на три четверти обезлюдели. Воду выдавали из старых запасов по каплям, но все понимали, что даже при самом экономичном использовании она скоро закончится. Тогда же выяснилось, что проклятие не действует на пришлых из других миров, которые каким-либо образом попали на Азар. Естественно, их способность решено было использовать. То был период примирения азарцев. Великие дома даже породнились, вместе они выловили всех чужаков и пробовали на них разные способы очищать воду. Первым повезло магам Элсара. Так появились мокрозявы. Дом Элсара, естественно, сразу же объявил изобретение своей собственностью и перемирие закончилось. С тех пор, все озабочены лишь тем, где взять денег на откукренную воду. Ну и, конечно, мечтают, как бы раздобыть секрет кукрения.

— Что значит кукрить?

— Делать воду безопасной для азарцев.

Безопасной. Она вновь вспомнила покрытое ожогами тело Олыны.

— Как это происходит технически? Ну… как кукрят?

Он поморщился:

— Об этом тебе расскажут хранители.

— Почему хранители?

— Потому что я не хочу.

Мира бросила на него угрюмый взгляд:

— На острове вас тоже называли мокрозявом.

— Называли, — нехотя подтвердил Гай.

— Значит, вы такой же, как я. Тогда почему не хотите рассказать? Я ведь ни о чём вас больше не прошу!

По лицу лодочника скользнула усмешка, будто он хотел возразить: «Пока не просишь». Но промолчал. Мира решила не отступать.

— Пожалуйста, расскажите, что меня ждёт, — она подалась вперёд, коснулась его холодной и шершавой руки, заглянула в лицо. — Ведь вы тоже мокрозяв!

— Я лодочник, а не мокрозяв, — сказал он таким тоном, что Мира отпустила его руку.

— А в чём разница? — резко спросила она. — В лодке?

— В том числе. Ещё в инструкции.

Она опешила:

— Какой инструкции?

— По которой я не должен с тобой разговаривать. Забрал, доставил, всё, — он сплюнул за борт.

Мира нервно рассмеялась:

— Какая может быть инструкция посередине реки?! Кроме нас двоих об этом разговоре никто не узнает.

Он усмехнулся:

— Сразу видно, что ты не служила в армии.

— Да, представляете, такая вот аномалия: не служила.

Она ожидала, что он скажет: ещё послужишь. Но Гай промолчал. Наверное, тоже следовал какому-то пункту инструкции. Её жгло разочарование: какой же он оказывается солдафон! Тупой исполнитель приказов! Мира всю жизнь ненавидела таких вместе со всеми их инструкциями. Жить нужно, следуя порывам души. Только тогда человек может называться человеком. Чувствуя, как пылает лицо, Мира перегнулась через борт и, набрав пригоршню воды, умылась. Она ощущала на себе взгляд лодочника, но когда подняла голову, он смотрел мимо неё, на реку. Нужно успокоиться. Психозами и истериками от этогомужика ничего не добьёшься.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})