Ты, и никто другой - Евгений Лукин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И возник звук. Он был страшен.
— А-а-а!.. — на одной ноте отчаянно и тоскливо кричало что-то. Именно что-то. Человек не смог бы с таким одинаковым невыносимым отчаянием, не переводя дыхания, тянуть и тянуть крик.
Глаза у Андрея были плотно зажмурены, как у неопытного пловца под водой, и ему пришлось сделать усилие, чтобы открыть их. Он увидел жуткое серое небо — не мглистое, а просто серое, с тусклым белым солнцем.
В лицо ударил ветер, насыщенный песком. Песок был везде, тоже серый; он лежал до самого горизонта, до изгиба пересохшего русла реки. А посередине этой невозможной, словно выдуманной злобным ипохондриком пустыни торчало огромное оплавленное и расколотое трещиной почти до фундамента здание, похожее на мрачную абстрактную скульптуру.
Наверху из трещины клубилась варварски вывернутая арматура. И какая-то одна проволока в ней звучала — тянула это односложное высокое «а-а-а!..», и крик не прекращался, потому что ветер шёл со стороны пересохшего русла ровно и мощно.
Наконец Андрей почувствовал ужас — показалось, что мягкая невидимая горловина, охватывающая плечи, сначала незаметно, а потом всё явственней начала засасывать его, стремясь вытолкнуть туда — на серый обструганный ветром песок.
Он рванулся, как из капкана, с треском влетел спиной в фанерные обломки, расшиб плечо.
…А там, среди летней жёлто-серебристо-зелёной степи, снова стоял игрушечный коттеджик на металлической лапе, и высокая трава мела по нижней ступеньке висячего крылечка-трапа, а на горизонте сверкала излучина реки, не совпадающая по форме с только что виденным изгибом сухого русла.
«Вот это я грохнулся!..»
Шумно барахтаясь в обломках, встал. Держась за плечо, подобрался поближе к миражику, заглянул сверху. Камушек лежал на месте. Серого песка и бесконечного вопля проволоки, после которого каменная коробка звенела тишиной, просто не могло быть.
— Значит, плёночка, — медленно проговорил Андрей. — Ах ты, плёночка-плёночка…
А он-то считал её безвредной! Что же это она сделала такое с его мозгом, если все его смутные опасения, которые он и сам-то едва осознавал, вылепились вдруг в такой реальный пугающий бред!.. Самое обидное: выпрямись он до конца — пустыня наверняка бы исчезла, снова появился бы коттеджик, река, полупрозрачные спирали на том берегу…
Андрей машинально провёл ладонью по лицу и не закончил движения. Между щекой и ладонью был песок. Жёсткие серые песчинки.
* * *Тяжёлое алое солнце ушло за горизонт. На тёплом синем небе сияли розовые перистые облака. Полупрозрачные спирали за рекой тоже тлели розовым. Но всё это было неправдой: и облака, и спирали, и речка. На самом деле там лежала серая беспощадная пустыня с мутно-белым солнцем над изуродованным ощерившимся зданием.
И можно было уже не решать сложных моральных проблем, не прикидывать, сколько потребуется времени на возведение кирпичной стенки, потому что возводить её теперь было незачем. Издевательская подробность: камушек всё-таки лежал там, в траве.
— Ах ты, с-сволочь!.. — изумлённо и угрожающе выговорил Андрей.
Ему померещилось, что всё это подстроено, что кто-то играет с ним, как с котёнком: покажет игрушку — отдёрнет, покажет — отдёрнет…
В руках откуда-то взялся тяжёлый брус. Лицо сводила медленная судорога.
Андрей уже размахнулся, скрипнув зубами, когда в голову пришло, что за ним наблюдают и только того и ждут, хихикая и предвкушая, что он сорвётся в истерику и позабавит их избиением ни в чём не повинного миражика, пока не сообразит, что бьёт воздух, что брус пролетает насквозь.
— Всё! — злобно осклабясь, объявил Андрей невидимым зрителям. — Спектакль отменяется. Больше вам здесь ничего не покажут…
Он бросил брус и, дрожа, побрёл к трону. Не было никаких невидимых зрителей. Никто не станет буравить туннель между двумя (или даже тремя) эпохами, чтобы поиздеваться над монтировщиком сцены А. Скляровым.
Какие-нибудь штучки с параллельными пространствами, ветвящимся временем и прочей научно-фантастической хреновиной. Видишь одно время, а пытаешься пролезть — попадаешь в другое.
— И всё. И незачем голову ломать… — испуганно бормотал Андрей.
А ветерок? Тот лёгкий летний ветерок, который почувствовала его рука? Он был.
Но тогда получается что-то страшное: Андрей ещё здесь — и будущее существует. Он попадает туда — и будущего нет. Вернее, оно есть, но мёртвое.
«А-а-а!..» — снова заныла в мозгу проклятая проволока из руин ещё не построенного здания.
* * *Андрей плутал в тесном пространстве между загромождёнными углами, троном и миражиком. Иногда останавливался перед синим вечереющим овалом, и тогда губы его кривились, словно он хотел бросить какой-то обидный горький упрёк. Но, так ничего и не сказав, снова принимался кружить, бормоча и оглядываясь на «окошко».
…Туда падает камень, и ничего не происходит. Туда проникает человек… Стоп. Вот тут нужно поточнее. Какой именно человек туда проникает?
Во-первых, ты не Трумэн и не Чингисхан. Твой потолок — машинист сцены. Бомбу ты не сбросишь, полмира не завоюешь…
Итак, туда проникает случайный, ничем не выдающийся человек. И его исчезновение здесь, в настоящем, немедленно отзывается катастрофой… Но нас — миллиарды. Что способна изменить одна миллиардная? Это почти ноль! Каждый день на земном шаре десятки людей гибнут, пропадают без вести, и что характерно — без малейшего ущерба для истории и прогресса…
А откуда ты знаешь, что без ущерба?
Знаю. Потому что вон они — светящиеся спирали вдалеке, и коттеджик ещё можно рассмотреть в сумерках…
Ах, проверить бы… Только как? «Вася, помнишь, я тебе неделю назад трояк занял и до сих пор молчу? Так вот, Вася, я тебе о нём вообще не заикнусь, только ты, пожалуйста, окажи мне одну маленькую услугу. Просунь вон туда голову и, будь любезен, скажи, что ты там видишь: степь или пустыню?» Глупо…
Вот если бы дыра вела в прошлое — тогда понятно. Личность, знающая наперёд ход истории, — сама по себе опаснейшее оружие. А здесь? Ну, станет меньше одним монтировщиком сцены…
Так-так-так… Становится меньше одним монтировщиком сцены, вокруг его исчезновения поднимается небольшой шум, кто-то обращает внимание на то, что часть стены в одном из «карманов» новенькая, свежесложенная, стенку взламывают, приезжают учёные, а там — публикации, огласка, новое направление в исследованиях, изобретают какую-нибудь дьявольщину — и серая пустыня в перспективе… Ну вот и распутал…
Нет, не распутал. В том-то и дело, что не сложена ещё эта стенка, и никто не поднимал ещё никакого шума. Единственное событие: А. Скляров перелез отсюда туда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});