Веретено - Владимир Юрьевич Коновалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К скелету Он вернулся поздно вечером. Было темно, но было заметно, что фасад здания глядел без стекол. Они были разбиты и выбиты почти полностью на нижних этажах. Комнаты на другой стороне не пострадали, но внутри здания осколки сильно разлетелись, и каждый шаг по темному коридору производил дикий скрежет.
Свет включать не стал, посидел на стуле, потом лег на пол, тут же расслабился и заснул, наблюдая, как веретено плетет сновидение.
Сотворив много признанных шедевров, в совершенстве познав и овладев всеми приемами живописи, став модным художником, став знаменитостью, достигнув мыслимых высот мастерства, художник утратил веру в создаваемую им иллюзию света и тени. Познав искусство обмана отражения, он утратил вдохновение. Несколькими движениями он мог создать жизнь, но для него это были всего лишь краски. Для ценителей, для его почитателей красками были рождены не просто символ или идея прекрасного, его красками для поклонников была рождена сама красота. Если этими простыми мазками было сотворено совершенство, как же тогда будет выглядеть то, что создано совершенными красками. Без обмана.
И мастер, боясь потерять эту нить надежды обрести вновь вдохновение, принялся искать новый абсолютный цвет. Смешивая, выверяя, создавая неотличимые оттенки, он быстро истощал запасы своей мастерской.
Синий, темно-синий, темно-темно-синий, еще темнее и любой глаз уже не отличит темно-синий от темно-красного, любой цвет можно довести до черного. И черного становилось все больше. Его так много, что можно с него и начать. Довести до абсолюта, получить совершенный черный цвет. Избавиться от отражения света, поглотить его полностью. Вглядывайтесь в него, он поглощает сам взгляд. Он пустота. Как он раньше не догадался. Сама природа пишет пустотой. Он сам по большей части пустота, кажущееся бытие кажущегося небытия. Эти совершенные краски, эти противоположности замечательно соседствуют в нем самом.
И вот на полотне иллюзия света и иллюзия его отсутствия заменены светом и его отсутствием. Свет и пустота. Бытие и небытие. Они стали всего лишь цветом для художника. Вся метафизика, философия, сама теория познания теперь пусть до негодования возмущаются его равнодушием, доходящим до кощунства, ведь он таки применил их как цвета. Бытие и небытие всего лишь еще одни цвета на палитре, в соседстве с прочими красками. И новая картина лишь для мастера совершенство. Она ничем не отличается от других картин на его новой выставке, она заставляет всех всё так же óхать и áхать.
Кто ты, кто ты. Солнечное утро на просыпающейся улице. В полированных плитах фасадов, в оконных стеклах, кругом везде размноженное сверкание лучей. Плавленый обезжиренный свет, многократно отражаясь, тонким слоем заливает длинные тени на асфальте. Не идти хочется – припрыгивать. Закрыв глаза, представляешь радостное голубое небо, открыв, его же видишь, мечта сбылась. Сверкает город, сверкает даже прозрачный воздух. Вдыхая его, даже сами легкие становятся прозрачными, еще вдох – эй-эй так можно и раствориться в сверкающей прозрачности. Через Меня нельзя смотреть на солнце, но Я прозрачен как чистый кристалл, то есть чист. Абсолютной властью над собой Я освободил Себя от греха: о с в о б о д и т ь. Непогрешим. Это не само счастье, но его основа. Кто сможет с этим поспорить кроме Меня Самого. Я непогрешим. Это и есть первый ответ на вопрос: кто ты. Все грешны, но каждый искренне признан собой непогрешимым, хотя бы и окольными путями своей совести. Непогрешимость делает каждого собственным центром. Это не упрек. Это интересный, очень интересный факт – потому что это признак высокой одухотворенности, высокой организации, высокой системности. Но таких систем хоть отбавляй, поэтому это всего лишь первая и маловажная, хотя и верная, часть ответа на вопрос: кто ты. Но если это весь ответ, то этот ответ не верен. Только этому Утру легко ответить на вопрос. Оно говорит: вот оно я, зачем спрашиваешь, ты что не видишь.
Дойдя до ближайшего терминала, Он еще раз проверил новые сообщения на свои запросы. Ответы снова противоречили друг другу. Либо Он не был понят, либо с сетью творилось неладное. Нужно было выяснить состояние дел непосредственно в центре.
Центральный узел представлял собой отдельное здание. Получив на входе допуск, Он оказался в неровно освещенном пространстве, плотно заставленном рядами шкафов. После долгого блуждания по этажам Ему посчастливилось заметить техника, который, тихо насвистывая, удалялся вглубь проходов. Он поспешил к нему, но вовремя заметил, что тот на ходу не отключался от телевизора. И Он не стал беспокоить Своими, по сути личными, вопросами того, кто сосредоточенно занимался и не отвлекался, тратя время на посторонних.
На всех этажах располагались неровные вереницы жестянно-стеклянных шкафов, набитые внутренностями из туго перепутанных шнуров. Пытаясь мысленно расплести эти перекрученные белые мотки, Он стал догадываться, что не о таком теле мечтает электронный разум. Насколько эстетически выигрывает построенная его мечтами форма как вместилище мыслительных потоков. Вакуумные каналы, потоки плазмы, стабилизированные хитроумными переплетениями магнитных полей. И вместо этих электронных мечт те, кто призван его обслуживать, ничего лучше придумать не могли, кроме как пародии на собственный химизм мышления. Человеческое тело, человеческий мозг, вся эта зависимая от гормонов, прикрепленная и перевязанная как попало сеть настолько же сложна в своей запутанности, насколько примитивен сам процесс такой организации деятельности мыслительного органа. Ведь сама мысль может даже иногда стыдиться такой своей физиологической подоплеки.
Если б человек не стеснялся поговорить с машиной об этом интимном вопросе, она многое была бы готова посоветовать и предложить. А если очень беспокоит мысль о соперничестве с машиной, так ведь этот контест легко можно выиграть, буквально объединившись с ней, точнее отбросить эту унылую мысль о соперничестве. Он ведь тут рядом ждет. Новый эволюционный помощник, новый эволюционный материал.
Весь день Он потратил на осмотр этой устаревшей оболочки разума. Облазил все этажи. Но, несмотря на общее электронное философское недовольство в сети, критических дефектов тут не наблюдалось.
На одном из подземных этажей Он увидел лужу на полу
