Пламя свастики (Проект Аугсбург) - Константин Чиганов

  -- Конечно, нас лучше видно, если смотреть из России...

  -- Ладно, ладно. - Он, кажется, и не заметил яда. - Оставим национальную рознь на потом. В сущности, ты счастливый человек - такие как ты не понадобились ни вашим собственным властям, ни немцам.

  -- А ты?

  -- Сперва мной заинтересовались на родине. Если б не шеф Николай Андреевич, живым бы я оттуда не вышел. Да. Ты и не представляешь, что творится у меня дома, в России. Потом я попал к этим белокурым бестиям. Гассен, когда меня допрашивал, все удивлялся, почему я не перейду к ним на службу:

   "Вы верите в коммунизм? - спрашивал.

  -- Нет.

  -- Вы патриот? Обожаете Россию?

  -- Вряд ли, -сказал тогда я. -Скорее, меня доняли бредовые идеи. Что ваши, что наши. Они стоят друг друга. И не стоят пролитой крови.

  -- А-а! Вы повторяете вашего, как его? Достоевского. Слезинка ребенка...

  -- Чушь. Детские слезы - недолгие грозы. Если бы речь шла еще о жизни или свободе, как сейчас для нас, русских. Но национальная, копрофильная, инфернальная или иная идея! Убивать и умирать из-за больного воображения? Бред. Этого я никогда в вас, людях, не пойму. Довольно одного трупа, чтоб его кровью изгваздать самую святую идею. Любую! Вы понимаете?"

   Виктор замолчал, отвернувшись, забыв о Клери. Потом поднял на нее темно-свинцовые глаза.

  -- Он так и не понял, мадемуазель.

  -- Но я понимаю.

  -- Женщины вообще психически здоровее, Клер.

   Человек в сером костюме пожал плечами. В старом доме было тихо-тихо. Клери глядела в погасший камин: комната с картинами на желто-коричневых стенах превращалась в царство теней.

   В темном платье девушка казалась тоньше и старше, с тайной жалостью заметил ее собеседник. Он всю жизнь считал, что женщинам не место в таких делах. Есть вещи превыше женских сил и понимания. Но что делать, когда остро не хватает людей? Что прикажете делать?

   Начиналось лето. Опять будет жара. Человек в серой "тройке" был уже немолод, и остро чувствовал свое нездоровое изношенное тело в такое время года.

  -- Ты считаешь, он свой? Не струсит?

  -- Я думаю. Он просит проверки, говорит, что не может сидеть так. Пока... пока война. Он совсем поправился.

  -- Просит проверить в деле, значит...

   Теперь втроем они расположились у обочины проселочной дороги, в тени кустарника, поджидая машину штандартенфюрера. Эсэсовский полковник, фамилию которого Виктор не запомнил - незачем, имел отношение к системе концлагерей в Европе, так что Виктор мог считать, что хоть отчасти расплатится за Вано, Антона и Николая. Русский еще раз ощупал в кармане рубчатую гранату и маленький "Вальтер". Двое товарищей, в таких же широких макинтошах, назвавшиеся Апрель и Август, настороженно поглядывали на него. Виктор ни на минуту не усомнился: при малейшем неповиновении двое его убьют и оставят рядом с немцами.

   Апрель курил папиросу, и запах дешевого едкого табака неприятно щекотал ноздри Виктору. Август распахнул плащ и перевесил поудобнее автомат - неуклюжий маленький МАС-38. Передернул затвор. Лунный свет заливал поворот дороги перед ними, угольно темнели кусты по ее сторонам.

   Три минуты до срока.

   Легкий гул издали. Черный легковой "Мерседес" с брезентовым верхом показался в сумраке. Голубоватый свет его маскировочных фар почти не отличался от лунного. Виктор не к месту подумал, что в такую ночь фары можно было вообще не включать. Элегантная машина сделала широкий разворот, блеснул хром радиатора. Виктор достал гранату и стиснул в руке. После всего испытанного сейчас он почти не волновался. Единственное - не прострелят ли ему случайно спину, когда откроют огонь братцы-месяцы?

   Машина поравнялась. Виктор вырвал чеку, сжал бугристый чугунный плод и метнул его под длинный кузов. Хлопнуло - не очень громко. "Мерседес" тяжело осел на передние колеса и со скрежетом замер. Тут же из-за кустов сухо протрещал автомат и смолк - заело затвор. Распахнулась передняя дверца, и высокий человек в серой форме и фуражка прыгнул на дорогу, вскинул что-то металлическое в сторону обочины.

   Виктор, не раздумывая, не вспомнив о пистолете, шагнул на лунную дорогу, взмахнул руками, словно ловя что-то в воздухе. Дальше глазам можно было не поверить. Из рук эсэсовца-шофера вырвало автомат, оружие взвилось вверх и по дуге полетело к русскому. Виктор перехватил рукоять и выжал спусковой крючок. Фигура немца качнулась, фуражка слетела, и от затылка брызнуло на боковое стекло машины черно-серым.

   Когда подбежал Август, в голос ругаясь с фламандским акцентом, дергая затвор автомата, Виктор уже открыл заднюю дверцу. Брезгливо сморщился и поднял трофейный МП-40 стволом к темному небу.

   Проверка прошла успешно. Новичок оправдал надежды.

Глава 5

   -...Не чародей ли в союзе с дьяволом?

   -Теперь не средние века!

   -Ну, так вампир?

   -Он не сосал крови.

   -Ну, воплотившийся демон, посланный на срок;

   ну, словом: пришелец с того света?

   -Не помню, чтоб от него отзывалось серой.

   -Да - кто же он?

   -Не знаю. Отгадывайте.

Н. Мельгунов "Кто же он?"

  -- Ты действительно все это можешь?

  -- Все - это что? - Виктор отвернулся к окну. Он теперь одевался так, как ходят рабочие на отдыхе: в клетчатую черно-желтую ковбойку и серые поношенные брюки. Волосы на голове отросли еще больше, щеки покрывала синева, как он ни брился, и на верхней губе появились небольшие усы.

  -- Все - это то, что приписывают колдунам. Читать мысли, двигать предметы на расстоянии, летать...

  -- Летать не могу. Я что, похож на ворону? Кар! Кар!..- Он взмахнул руками, как крыльями. Получилось не смешно.

   Клери сидела за столом, облокотясь на руку. В коричневом вельветовом брючном костюме, светлой рубашке, с распущенными каштановыми локонами, она походила на женщину из зеркала, - но Виктор не рассказывал ей об этом. Теперь она казалась еще моложе, но над тонким прямым носом, меж прозрачными глазами легло несколько морщинок - последние дни дались нелегко. Немцы пригнали в Арнхейм пеленгаторы, и едва не засекли подпольную станцию. Клер вовремя предупредили: она успела оборвать прием. Теперь нужно было что-то решать со связью. Час от часу не легче.

  -- Я серьезно. Очень серьезно, Вик.

  -- Кое-что могу.

  -- Откуда это у тебя? Не знаешь?

  -- С рождения. То ли дар, а скорее - проклятие. - Виктор постучал по стеклу с непросохшими каплями дождя. В садике за окном из-за туч выглянул краешек солнца, свет раздробился в лужах.

  -- Как это было - в детстве?

  -- По разному. Иногда - во время игры. Я всегда первым угадывал слово или руку с камушком. Однажды сильно разбил об асфальт колени - и почувствовал, что нужно делать. Через две минуты не осталось и ссадин. Всякое бывало. Вот только лечить по-настоящему кого-то кроме себя я не научился - так, снять боль от ушиба.

  -- Можешь нам помочь? Надо проверить человека.

  -- На предмет чего?

  -- На предмет предательства, Вик. Кто-то уже сдал несколько человек СД. Виктор, мы теперь живем, как на иголках. Есть подозреваемый... - Она помолчала, откинула прядь со лба. Хрустнула пальцами с потерянным выражением на лице. - Мне особенно тяжело. Я этого человека знала...почти с детства. Я высказалась "за", когда его принимали. Виктор, я надеюсь всей душой, что это - пустые подозрения. Но лучше обидеть невинного.

  -- Я посижу в соседней комнате, пока вы говорите. - Виктор поправил желто-черный отложной воротничок.

  -- Дверь приоткрыть?

  -- Не надо. Так сойдет. - Ему выделили крошечный чуланчик с корзинами и банками, стоящими на полках по стенам. В кладовой поместился единственный стул, свет падал из окошечка высоко над головой, и едва освещал стены. Пожилой в сером костюме в соседней комнате сделал несколько тяжелых шагов и сел за стол. Виктору показалось, то он чует недавний запах его пота и застарелый - трубочного табака. Бросил курить? Тогда не меньше трех месяцев назад. На полу зашуршало, заскреблось что-то маленькое.

  -- Ты-то как меня нашел? - Виктор поднял крысу на ладони, - глазки поблескивали задорно, зверек привычно обвил хвостом большой палец человека, не пытаясь убежать. - Ах ты, Афанасий-путешественник... Погоди-ка, Афоня...

   Он прищурился, глядя на ладонь, кожа лба неприятно задвигалась, глаза заблестели. Крысенок пискнул, но не испуганно. Соскользнул на пол и исчез под дверью.

   Видеть чужими глазами оказалось непривычно - кололо в висках, но комната предстала отчетливо, хотя и в необычном ракурсе - от пола. За столом сидел господин в сером костюме и листал неизвестный документ. Дверь скрипнул. Вошел высокий, белобрысый, нескладный парень в темной измятой шерстяной одежде, больше подходящей для сиротского приюта. Сел против стола, обведя комнату бледно-зелеными глазами.