Занавес опускается - Найо Марш

Пропитанный солнцем морозец обдал их холодной волной. Поезд встречали двое: юноша в форме младшего лейтенанта и высокая девушка. Они хорошо смотрелись вдвоем и были чем-то похожи – оба худые, темноволосые, с голубыми глазами. Увидев Агату и Седрика, они двинулись навстречу; юноша хромал и опирался на палку.

– Ну вот, – проворчал Седрик, – Анкреды пошли косяком. Привет, родственники!

– Здравствуй, Седрик, – ответили те без особого энтузиазма и тотчас от него отвернулись. Девушка с радушной улыбкой взглянула на Агату.

– Моя кузина Фенелла Анкред, – вяло пояснил Седрик. – А этот воин мой кузен Поль Кентиш. Наша гостья – мисс Агата Трои. Или надо говорить «миссис Аллен»? Господи, до чего все сложно!

– Как прекрасно, что вы приехали! – сказала Фенелла. – Дедушка ждет не дождется и даже помолодел лет на десять. У вас много вещей? Нам тогда надо либо сделать два рейса, либо, если не возражаете, поднимемся на горку пешком. У нас только маленькая двуколка, а Росинант очень немолод.

– Пешком?! – взвизгнул Седрик. – Фенелла, детка, ты с ума сошла! Я – пешком?! Росинант – отвлекаясь добавлю, что дать этой скотине такое имя было верхом абсурда, – Росинант повезет меня на себе, даже если потом окончательно впадет в маразм.

– У меня два чемодана и куча всего для работы, – сказала Агата. – Так что груз тяжелый.

– Что-нибудь придумаем, – заверил ее Поль, неприязненно глянув на Седрика.

Они договорились на станции, что мольберт, подрамники и тяжелые коробки доставят в Анкретон позже, и, погрузив в двуколку потрепанные чемоданы Агаты, а также выдержанный в зеленых тонах багаж Седрика, вчетвером взгромоздились сверху. Толстый белый пони неторопливо повез их по узкой дороге.

– Тут всего миля до ворот усадьбы, – сказал Поль. – А потом еще одна миля в гору. Мы с тобой сойдем у ворот, Фен.

– Я бы тоже прошлась пешком, – заметила Агата.

– В таком случае Седрик поедет дальше один, – с довольным видом заявила Фенелла.

– Я вам не конюх, – запротестовал Седрик. – А вдруг эта тварь усядется посреди дороги или возьмет и укусит меня? Какая ты, Фенелла, вредная!

– Не говори глупости, – сказала Фенелла. – Росинант как идет, так и будет идти до самого дома.

– Кто у нас нынче обретается? – спросил Седрик.

– Всё те же. Мама приедет на следующие выходные. Я здесь потому, что у меня две недели отпуска. А так, как обычно, только тетя Милли и тетя Полина. Тетя Милли – это мать Седрика, а тетя Полина – мать Поля, – объяснила она Агате. – Вообще-то легко запутаться. Тетя Полина, она по мужу миссис Кентиш, а моя мама по мужу миссис Анкред. Тетя Миллеман тоже миссис Анкред, потому что ее муж – Генри Анкред.

– Генри Ирвинг Анкред, – вмешался Седрик. – Прошу не забывать. Покойный Генри Ирвинг Анкред. Мой папа, как я вам говорил.

– В нашей половине замка это все, – продолжала Фенелла. – Ну а в западном крыле, конечно, Панталоша, – (Седрик застонал), – Каролина Эйбл и вся их школа. Тетя Полина им помогает. У них там совершенно некому работать. По-моему, я перечислила всех.

– Всех? – громко переспросил Седрик. – А что, Соня уехала?

– Нет, она здесь. Я про нее забыла, – коротко ответила Фенелла.

– Забыла?! Завидую тебе – так легко забыть самое главное! Может, ты еще скажешь, что Сонино присутствие никого уже не волнует?

– Какой смысл это обсуждать? – холодно заметил Поль.

– А в Анкретоне больше обсуждать нечего, – парировал Седрик. – Лично меня эта тема очень интересует. Пока мы ехали, я миссис Аллен все рассказал.

– Знаешь, Седрик, это уже слишком! – хором возмутились Поль и Фенелла.

Седрик победно засмеялся, и в двуколке наступила неловкая пауза. Агата чувствовала себя не в своей тарелке и в конце концов завела разговор с Полем. Он казался ей приятным парнем. «Серьезный, но доброжелательный, – подумала она. – И про войну говорит спокойно, не замыкается». Ранение он получил во время Итальянской кампании и до сих пор долечивался. Агата поинтересовалась, чем он займется после демобилизации, и удивилась, когда он вдруг покраснел.

– Вообще-то я думаю… честно говоря, у меня были планы поступить в полицию, – признался он.

– Боже, какой ужас! – вставил Седрик.

– Поль у нас единственный, кто не желает иметь дело с театром, – объяснила Фенелла.

– Я бы с удовольствием остался в армии, но теперь это исключено, – добавил Поль. – Может, я и в полицию не гожусь, не знаю.

– Когда приедет мой муж, вам надо будет с ним поговорить, – сказала Агата и тотчас засомневалась, согласится ли Рори.

– С инспектором Алленом?! – изумился Поль. – Вы серьезно? Было бы замечательно.

– Ну, не то чтобы поговорить… я думаю, он просто скажет, есть у вас шансы или нет.

– Как я рад, что у меня язва двенадцатиперстной кишки! – заявил Седрик. – В том смысле, что мне даже не надо притворяться, будто я хочу быть отважным и сильным. Нутром я пошел в Старца, это точно.

Агата повернулась к Фенелле:

– А вы, наверно, решили связать судьбу со сценой?

– Да, теперь, когда война кончилась, хочу попробовать. Пока что работаю при театре шофером.

– Ты будешь играть экстравагантных женщин, а я буду сочинять для тебя умопомрачительные костюмы, – влез в разговор Седрик. – Если когда-нибудь получу в наследство Анкретон, будет забавно превратить его в этакий абсолютно элитарный театр. Правда, если в Анкретоне останется Соня, она, как вдовствующая баронетша, потребует, чтобы все главные роли давали только ей. Господи, до чего же мне нужны деньги! Фенелла, как ты думаешь, что для меня в конечном счете выгоднее: подсюсюкивать Старцу или ходить на задних лапках вокруг Сони? Поль, ты же разбираешься в тактике скрытого наступления, – посоветуй, как мне быть, милый.

– Это тебе-то денег не хватает? При том, что, как известно, ты зарабатываешь в два раза больше, чем все мы, вместе взятые!

– Миф! Чистой воды миф! Я живу на гроши, уверяю тебя.

Росинант неспешно вывез их на проселок, упиравшийся в ворота, за которыми во всей своей красе открывался Анкретон. От ворот вверх по холму пролегала через террасы сада широкая аллея; местами переходя в ступени, она заканчивалась площадкой перед парадной дверью дома. Подъездная дорожка поворачивала от ворот налево и терялась за деревьями. «Должно быть, они очень богатые люди, – подумала Агата. – Ведь, чтобы содержать все это в порядке, нужны огромные деньги».

– Отсюда вам, конечно, не видно, что осталось от цветников, – словно в ответ на ее мысли, сказала Фенелла.

– А что, трудные дети все еще окучивают фрейдистские символы? – осведомился Седрик.

– Они, между прочим, прекрасно работают, – вступил в разговор Поль. – В этом году вся вторая терраса занята под картошку. Вон, видите, они ее там копают.

Агата уже заметила крошечные фигурки, копошившиеся на склоне.

– Картошка, – скривился Седрик. – Сублимация беременности, не сомневаюсь.

– Тем не менее ешь ты ее с удовольствием, – резко сказала Фенелла. – Вот мы и приехали, миссис Аллен. Вы правда хотите пройтись? Тогда мы пойдем по центральной аллее, а Седрик пусть едет дальше.

Они выбрались из двуколки. Объяснив, что сторожка привратника используется сейчас для хранения овощей, Поль открыл затейливые решетчатые ворота с гербом Анкредов. Седрик, всем своим видом выражая брезгливое недовольство, натянул вожжи, и двуколка уползла влево, за поворот. Поль, Фенелла и Агата двинулись по аллее наверх.

В осеннем воздухе плыла песня, металлические нотки в писклявых детских голосах производили странное впечатление.

Пой песню матросскую, пой!За моря поплывем мы с тобой.Эх, немало красоток знавал яНа берегах Сакраменто!

Когда они поднялись выше, до них донесся бодрый женский голос, перекрывавший детский хор:

Воткнули – копнули – вы-ы-сыпали. И еще!Воткнули – копнули – вы-ы-сыпали.

На второй террасе десятка три мальчиков и девочек в такт песне орудовали лопатами. Одетая в бриджи и свитер рыжеволосая молодая женщина, задавая ритм, выкрикивала команды. На глазах у Агаты какой-то мальчишка в последнем ряду высыпал целую лопату земли за шиворот своей соседке. Девочка, не прекращая визгливо петь, в отместку стукнула его лопатой по заду.

– Воткнули – копнули – вы-ы-сыпали. И еще! – Женщина весело помахала рукой Полю и Фенелле.

– Идите сюда! – крикнула ей Фенелла.

Оставив свой отряд, женщина размашисто двинулась к ним. Дети продолжали петь, но уже без прежнего воодушевления.

Подошедшая была на редкость хороша собой. «Мисс Каролина Эйбл», – представила ее Фенелла. Мисс Эйбл крепко пожала руку Агате. Краем глаза Агата увидела, как все та же девочка, повалив своего обидчика, уселась на него верхом и принялась тщательно обмазывать ему голову грязью. Для удобства она сняла с него белый колпак. Такие же странного вида головные уборы были еще на нескольких детях.