Из-за парты — на войну - Наталья Кравцова

Когда в разговор вступал Слава, Тимоха начинал нервничать. Не мог ли он примириться с тем, что у Славы есть то, чего не хватало ему, Тимохе, — врожденной интеллигентности, внутренней культуры, оскорбляло ли его отношение Славы к полетам — просто как к очередному виду спорта, в то время как Тимоха и другие ребята мечтали стать профессиональными летчиками, во всяком случае Тимоха чувствовал к Славе антипатию и часто не мог даже скрыть ее. К тому же он считал, что Слава непременно должен нравиться мне, и это, возможно, было главной причиной его недружелюбного отношения к нему.

Быстро наклонившись ко мне, Тимоха спросил:

— Ты как, Птичка, прыгнешь?

— Конечно, прыгну! Но только в том случае, если кто-нибудь столкнет меня с вышки!

— Ну, за этим дело не станет, предлагаю свои услуги! — вмешался Виктор. — А могу даже сбежать вниз и там поймать тебя!

— Не успеешь!

— Не успею? Да ты же зависнешь между небом и землей!

— Факт! — подтвердил Лека. — С таким-то весом…

— А у тебя есть мешочек с песком! — с радостью подсказала мне Валя.

— Ну уж нет!

В центре парка у деревянной вышки стояла очередь. Желающих прыгнуть оказалось не так уж мало. Мы к ним присоединились и, задрав головы, стали наблюдать, как с небольшой площадки на самом верху вышки прыгают парни и девушки.

Большой белый купол, наполнившись воздухом, уверенно опускал каждого на землю. Одни прыгали бойко, без всякой боязни, даже выкрикивали что-то при этом или пели, другие опускались с напряженными, каменными лицами, вцепившись в стропы и боясь шевельнуться. Были и такие, которые, поднявшись наверх по винтовой лестнице, спешили поскорее спуститься тем же путем.

Подошла наша очередь, и мы друг за другом стали подниматься по деревянным ступенькам. Первые минуты, чувствуя себя пока еще внизу, у земли, мы перебрасывались шуточками и еще по-настоящему не думали о предстоящем прыжке.

Я уверенно шагала вверх, и доски, которые изредка поскрипывали под ногами, казались мне прочными и надежными, а широкая у основания конусообразная вышка выглядела фундаментальной, крепко сколоченной. В просветы между ступеньками видна была зеленая трава, постепенно уходившая все дальше вниз. Но по мере того как земля отдалялась и вышка становилась все более узкой, я все чаще замечала, что доски, по которым я ступала, уже совсем старые, выщербленные и неприятно скрипят, потому что плохо прибиты, что щели между ними слишком велики, а тонкие перила, за которые я ухватилась, шатаются и, чего доброго, вот-вот рухнут совсем. Поверхность перил была гладкая, отшлифованная множеством рук, и я подумала, что вышка, видимо, построена очень давно и скоро развалится. Пожалуй, на нее и взбираться опасно…

Я взглянула вверх, чтобы определить, далеко ли еще до площадки, но увидела только фигуру Виктора, которая все закрывала от меня. Перед глазами мелькали его ноги в широких лыжных брюках и стоптанных матерчатых тапочках. Мне захотелось окликнуть Виктора, но в этот момент раздался пронзительный крик девушки:

— Ой, мама! А-а-а!

Вздрогнув, я невольно остановилась. Сердце тоскливо сжалось. Мне показалось, что с девушкой что-то случилось: может быть, она оступилась и упала с вышки…

Кто-то громко засмеялся, и от этого смеха мне стало жутко. Но все было спокойно, а девушка благополучно приземлилась. Я оглянулась. Валя, вся раскрасневшись и сияя от радости, смотрела на меня снизу блестящими глазами.

— Ты чего? Тимоху ищешь?

Я молча кивнула, хотя о Тимохе и не думала.

— Он там, внизу, остался. Сказал, что будет прыгать последним. Тебя, видно, будет ждать!

Нет, я просто трусиха — все меня пугает. Вот не боится же Валя! И я снова зашагала вверх, стараясь думать о чем-нибудь постороннем. Винтовая лестница казалась бесконечной. Но вот и последний пролет.

Наверху гудел ветер, раскачивая вышку. Площадка оказалась небольшим пятачком, и я осторожно подвинулась к центру, боясь сделать лишний шаг, чтобы не свалиться вниз.

Валя, не чувствуя никакого страха, подошла к самому краю и, взявшись за перила, ахнула:

— Посмотри, Наталка, как высоко! Я думала, будет ниже. Да ты подойди, посмотри вниз!

Я хотела сделать шаг, но мои ноги словно приросли к полу.

— Я лучше здесь…

— Да ты не бойся, давай руку!

С большим трудом передвигая чугунные ноги, я заставила себя приблизиться к краю площадки и взглянуть на землю.

От высоты сразу закружилась голова, но я, вцепившись в перила, продолжала стоять и смотреть вниз. Земля была далеко и в то же время совсем близко. Люди внизу выглядели крошечными и странно плоскими. Если купол но наполнится, тогда… Нет, прыгать мне совсем не хотелось, и я попятилась…

Поняв мое состояние, Валя ободряюще улыбнулась и похлопала меня по плечу.

— Наталка, держись! Тебе надо сразу же прыгать! Понимаешь, сразу!

Я замотала головой, но Валя стала легонько подталкивать меня в ту сторону, где на крюке уже болтался обвисший, словно неживой, парашют.

— Давай начинай первая! — сказала она.

Я затопталась на месте, надеясь, что вдруг произойдет чудо и прыгать мне не придется. Но чуда не произошло.

— Следующий!

Высокий парень, который здесь распоряжался, уже протягивал мне подвесную систему парашюта. Почему-то мне бросилась в глаза голубая футболка, которая была на нем, и развязавшийся черный шнурок у воротника. Шнурок был продет только в одну петлю и еле держался. Я подумала, что здесь, на вышке, где ветром продувает каждого насквозь, ему холодно в одной футболке. Надо бы завязать шнурок…

— Надевайте! — коротко бросил парень.

С ужасом смотрела я на несколько скрепленных ремешков, которые он держал в руках.

Заученным голосом, не глядя на меня, парень произнес:

— Сюда, поближе! Давайте руку. Теперь другую. Вот за эти лямки держитесь…

Голубая футболка приблизилась ко мне, и я почти уткнулась в нее носом. Прямо перед глазами болтался длинный конец шнурка. Надо бы завязать…

Парень быстро застегнул замок, увидел мое бледное лицо и улыбнулся:

— Да вы не бойтесь — это же раз плюнуть! Вот увидите — понравится! Во время приземления ноги держать вместе, чуть согнуть. Ну, пошел!

Перед прыжком я на мгновение зажмурила глаза, потом открыла и посмотрела на землю: на том месте, где мне предстояло приземлиться, стоял Тимоха и, задрав голову, ждал меня.

— Прыгай, Птичка, не бойся! — крикнул он.

Стоявшие в очереди оживились и тоже стали кричать:

— Эй, Птица! Воробей! Ворона! Прыгай же!

Парень слегка подтолкнул меня, и я шагнула куда-то в пустоту. В первый момент, когда я, потеряв под ногами опору, понеслась вниз, у меня перехватило дыхание. Сердце словно застряло где-то в горле, мешая вздохнуть, и я, как рыба, беззвучно открывала рот…

Но вот я, наконец, почувствовала собственный вес — это наполнился воздухом купол, который теперь надежно нес меня к земле. Сердце вернулось на свое место и начало бешено колотиться. Бурное, радостное чувство охватило меня, и теперь мне действительно показалось, что я на крыльях уношусь в синее небо.

Земля качалась подо мной, как огромная океанская волна, то вздымаясь, то опускаясь; купол раскачивался, и меня болтало из стороны в сторону, так что деревья, вышка и небольшая извилистая змейка очереди оказывались то впереди, то сзади, то выше, то ниже. И все же я снижалась.

Но почему-то опускалась я очень медленно, так медленно, что едва замечала, как приближается земля. Я даже подумала, что права была Валя, когда напомнила мне о мешочке. Он и здесь пригодился бы…

Когда я находилась приблизительно на полпути к земле, кто-то из очереди, потеряв терпение, крикнул:

— Эй, воробей, а побыстрее нельзя?

В очереди засмеялись и наперебой стали торопить меня, вспоминая всевозможные названия птиц, одно другого обиднее. Мой затянувшийся спуск никому не нравился. Но вот какой-то молодой человек сжалился надо мной и встал на мою защиту:

— Товарищи, дайте девушке спокойно приземлиться! Нельзя же так…

До земли оставалось метра три-четыре, когда мне показалось, что я совсем зависла. Испугавшись, я стала беспомощно болтать ногами.

— За ноги хватайте ее, за ноги! А то улетит вверх! Тяните за ноги скорее! — крикнули из очереди.

Какой-то рыжий верзила лихо подпрыгнул и почти коснулся моих пяток, но Тимоха решительно и вовремя оттеснил его мощным плечом. Наконец ноги мои коснулись твердой почвы, и я почувствовала, что меня держат крепкие руки Тимохи.

— Поздравляю, Птичка! Все прекрасно, — сказал он, видя, как я смущена тем, что мой спуск прошел не совсем гладко и спокойно. — Отличный прыжок!

Поглядывая на меня, он начал отцеплять парашют. В очереди переговаривались и посмеивались. Некоторые отпускали в паш адрес шуточки.

— Ладно, я сама. Ты иди прыгать! — сердито буркнула я, как будто Тимоха был в чем-то виноват, и попыталась сама отстегнуть ремни.