Становление информационного общества. Коммуникационно-эпистемологические и культурно-цивилизованные основания - Анатолий Лазаревич

Казалось бы, в господстве информации находит свое разрешение извечная коллизия «натура – культура». Однако, в отличие от Б. Гейтса, М. Кастельс – не апологет «информационного общества». Оно для него «не конец истории», которая «завершилась счастливым примирением человечества с самим собой. На деле все обстоит совсем иначе: история только начинается… Речь идет о начале иного бытия, о приходе нового, информационного века, отмеченного самостоятельностью культуры по отношению к материальной основе нашего существования. Но вряд ли это может послужить поводом для большой радости, ибо, оказавшись в нашем мире наедине с самими собой, мы должны будем посмотреть на свое отражение в зеркале исторической реальности. То, что мы увидим, вряд ли нам понравится» [163, с. 505].

Креативность такого подхода все же снижается редукцией проблемы к дуальной оппозиции «натура – культура». В этой оппозиции остается неясным, почему глобальная информационная культура не дает повода для оптимизма, тем более – для ее оценки как «осевого», то есть смыслообразующего культурно-цивилизационного прорыва. Очевидно, ответ может быть найден путем рассмотрения противоречивого назначения информации в смысловой связке «культура – цивилизация» и производной от противоречий между ними, по определению З. Баумана, «вторичной варваризации».

В принципе информация изначально является одной из ипостасей Хаоса – неупорядоченным потоком лишенных смысла «следов», которые познаваемые объекты оставляют в сознании субъекта (не говоря уже о специальной проблеме искажающих эти «следы» технологических и операциональных «шумов»). Прибегая к образному выражению Аристотеля, оттиск на воске может означать что угодно, если мы не знаем, что на нем – отпечаток перстня. Информация – «черный ящик» таких «следов» – кодов, условных знаков. Их декодирование предполагает предварительное знание установленных кодов и последующее оперирование ими для преобразования информационного хаоса в познавательный логос. Гипотетически – мы не находим «братьев» по космическому разуму потому что не знаем смысла посылаемых ими сигналов, и наоборот – находим их там, где их нет, поскольку нам доступны лишь антропные смыслы в мире. В этом ракурсе «знат – значит владеть информацией. Понимать – значит проникать за знания, сквозь информацию. Знание (информация) – это экран, который надо преодолеть, чтобы выйти к иному, сделать его своим. О-своить. О-владеть. Понимать – значит "владеть сутью". Большинство людей "знают, но не владеют"… Многие люди читают, чтобы не думать», – отмечал Дидро (цит. по: [187, с. 134]).

Тем не менее сегодня многомиллионные обитатели информационной паутины убеждены, что «читая», они не только думают, но и являются подлинными властителями дум. «Декларация независимости Киберпространства» гласит: «Наш мир – другой… (он) одновременно везде и нигде… Ваши правовые понятия собственности, выражения личности, передвижения и контекста к нам неприложимы… Этот способ правления возникнет согласно условиям нашего, а не вашего мира» (см.: [http://www-win.zhurnal. ru/I/deklare.htm]).

Перед нами лишь по видимости информационный Вавилон, в котором «всяк сущий язык» дает себе имена. На самом деле содержание информационных потоков предварительно создается, символически интерпретируется и передается в определенном смысловом контексте. Решающая проблема – в его направленности, культуре обращения с информацией.

«Всемирная паутина», виртуальное киберпространство становятся ареной не только естественного культурного мессианизма, но и геополитического миссионерства и экспансии, которые заметно трансформируют современные социокультурные процессы. «Универсальные культурные стереотипы не отражают даже внешне действительные социокультурные, политические и экономические условия настоящего и исторического становления культуры стран, где эти информационные парадигмы теперь создаются и моделируются… Информационные культурные стереотипы, внешне основанные на демократических принципах… игнорируют и фундаментальные исторические корни и черты экономического развития отдельных стран» [329, с. 107, 109].

Такая экспансия напоминает предупреждение библейского Иосифа в известной литературной версии: «Всемогущество – это. если подумать, великий соблазн. Смотри на это как на пережиток хаоса!.. Тебе придется бороться с самим собой… как когда-то с другим» [217, с. 503, 561].

Таким образом, становится понятно, что информационная революция не является самодостаточной для объяснения ключевых тенденций современной социокультурной динамики. Более того, не пройдя адаптации культурно-цивилизационными смыслами, тотальная информатизация способна стать инструментом низведения общества к «вторичной варваризации». По Достоевскому, неограниченная свобода неизбежно ведет к неограниченному деспотизму.

1.2. Понятие социальной коммуникации

Информационный процесс имеет атрибутивный и универсальный характер, и он детерминируется «своим-другим» – социальной коммуникацией. Коммуникация – это conditio sine qua non (неисключимое, непременное условие) жизнедеятельности человека и порядка в обществе. Уместно изначально подчеркнуть, что если информация неограниченно долго предшествует социуму и трансформируется в нем благодаря ее осмыслению, то есть наделению антропоморфными ценностями и смыслами, то коммуникация изначально возникает только со становлением социума и непреходяще характеризует все многообразие человеческих взаимосвязей. Об этом свидетельствует уже этимология понятия «коммуникация» (от лат. communicatio, что означает сообщение, передача, и от «communicare» – делать общим, беседовать, связывать, сообщать, передавать).

Социальные коммуникации можно определить как совокупность пространственно-временных условий, целей и технологий формирования и развития процессов взаимодействия субъектов. Любая социальная деятельность имеет свою пространственно-территориальную и временную протяженность, и на характер ее протекания влияют конкретные факторы экономического, политического, духовно-культурного и других состояний общества.

Наиболее характерными признаками необычности пространственно-временного континуума современной социальной коммуникации являются:

существенное усиление разнообразия и интенсивности пространственно-темпоральных конфигураций процесса взаимодействия;

ослабление или вовсе устранение пограничных барьеров;

возможность виртуализации;

демократичность («гибкость» социального устройства, экономических моделей, политики, идеологии, национально-государственных отношений и т. п.);

эффект «мировой деревни» или «всемирной общины» и др.

В своем интегральном выражении данные характеристики обусловливают ситуацию взрывного взаимодействия пространства, времени и информации, что не может не влиять на структурные и содержательные особенности становления и развития современного коммуникационного процесса.

В XX в. сформировалась научная дисциплина, известная как теория коммуникации, наука о коммуникациях, коммуникационная наука и даже – коммуникология, коммуникативистика или коммуникатика, а в западноевропейском и американском наименованиях – communication studies, или просто – communications, а также метадискурс (Р. Крэйг) как процесс «коммуникации/взаимодействия/интеракции», понимаемый в качестве первоосновы для многообразных процессов жизни человека и общества, а также его результатов. Согласно Н. Луману, под коммуникацией следует понимать некое исторически-конкретное, протекающее, зависимое от контекста событие, специфическую операцию, характеризующую исключительно социальные системы перераспределения знания и незнания.

Исходя из своеобразных вех в развитии средств коммуникации, когда коренным образом изменялись методы передачи информации, ее объемы и качественные характеристики, можно выделить разные вехи или этапы в развитии социальной коммуникации. Таких вех было несколько: дописьменная первобытная культура, знаково-символическая культура, письменная культура, письменно-печатная культура, культура электронных средств социальной коммуникации. Кратко остановимся на каждом из перечисленных этапов, чтобы определить особенности их формирования и влияния на технологию социальной коммуникации.

Первый этап – первобытной дописьменной культуры – характеризуется, прежде всего, определенным устным способом передачи информации. Первоначально объемы передаваемой информации были минимальными, а средствами передачи информации служили непосредственно подручные человеку знаки (огонь, предметы обихода, собственное тело и т. д.), которые помогали обозначить свое отношение к конкретной ситуации, совершить совместные (коммуникационные) действия. Необходимость передачи все более сложных (информативных) сообщений, в связи с усложнением условий жизнедеятельности человека, привела к формированию речевой и далее – письменной культуры.