Страхи мудреца. Книга 2 - Патрик Ротфусс

— Не очень-то удобный способ, — заметил он. — В обычных обстоятельствах я просто выдал бы вам бумагу, предписывающую гражданам предоставить вам любую необходимую помощь.

Он вздохнул.

— Но использовать в пути подобное предписание — все равно что протрубить в рог, возвещая о своем прибытии.

Я кивнул.

— Если уж они ухитрились внедрить шпиона в вашу стражу, надежней предположить, что у них есть связи и с местным населением тоже, ваша светлость.

— Возможно, это и есть местное население, — мрачно заметил маэр.

Стейпс вывел меня из дворца тем самым потайным ходом, которым маэр проходил ко мне в комнаты. Освещая путь занавешенной воровской лампой, он провел меня несколькими извилистыми коридорами, а потом — вниз по длинной и темной лестнице, вырубленной в самой толще Крути.

Так я очутился один в холодной кладовке заброшенной лавки в Северене-Нижнем. Лавка находилась в той части города, которую несколько лет назад опустошил пожар, и немногие уцелевшие балки торчали на фоне бледного рассветного неба, точно черные кости.

Я вышел наружу из обугленного остова здания. Надо мной хищной птицей громоздился на краю Крути дворец маэра.

Я сплюнул. Мне совсем не нравилось, что из меня помимо моей воли сделали наемника. Глаза слезились после бессонной ночи и долгого путешествия по извилистым каменным коридорам внутри Крути. Выпитое вино дела тоже не улучшило. В последние несколько часов я отчетливо ощущал, как опьянение постепенно сменяется похмельем. Прежде мне не доводилось переносить весь этот процесс на ногах, и приятного тут было мало. В присутствии Алверона и Стейпса я держался молодцом, но на самом деле меня мутило и мысли путались.

От холодного предутреннего воздуха в голове немного прояснилось, и шагов через сто я начал вспоминать обо всем, что забыл включить в список, выданный Стейпсу. Вино и тут сыграло со мной дурную шутку. Ни огнива, ни соли, ни ножа…

Лютня! Я ведь так и не забрал ее у мастера, который чинил разболтавшийся колок! А кто знает, сколько времени мне придется ловить этих маэровых разбойников? И как скоро мастер решит, что лютня осталась бесхозной и пора ее продать?

Я сделал трехкилометровый крюк, но в мастерской было темно и тихо. Стучался-стучался — все без толку. Я немного поколебался, потом вломился внутрь и украл ее. Хотя, по правде говоря, это была никакая не кража: лютня-то была моя собственная, и за починку я уже уплатил…

Мне пришлось перемахнуть через стену, залезть в окно и вскрыть два замка. Ничего особенно сложного, но после бессонной ночи, с похмельной головой, мне, пожалуй, повезло, что я не свалился с крыши и не свернул себе шею. Однако все прошло гладко, если не считать упавшей плитки шифера, от которой у меня заколотилось сердце. Через двадцать минут я отправился своей дорогой.

Четверо наемников, которых собрал Алверон, ждали в кабаке в трех километрах к северу от Северена. Мы коротко представились друг другу и тотчас же двинулись в путь на север по королевскому тракту.

Я соображал так туго, что мы очутились в нескольких километрах к северу от Северена прежде, чем я кое о чем задумался. Мне только теперь пришло на ум, что, возможно, в нашем давешнем разговоре маэр был не вполне искренен.

Неужто я и в самом деле самый подходящий человек для того, чтобы возглавить горстку следопытов, которым предстоит в незнакомом лесу выследить и перебить банду разбойников? Неужели маэр в самом деле столь высокого обо мне мнения?

Нет. Конечно, нет. Лестно, но это не может быть правдой. У маэра под рукой есть куда более опытные люди. Правда в том, что он, по всей вероятности, попросту предпочел убрать подальше своего сладкоязычного помощника теперь, когда с леди Лэклесс все улажено. Ну и дурак же я был, что не сообразил это сразу!

И вот, значит, он отправил меня туда, не знаю куда, чтобы я не путался под ногами. Он рассчитывает, что я буду целый месяц гоняться по чащам Эльда за его несуществующими разбойниками, а потом вернусь с пустыми руками. Тогда становилось понятней и то, для чего понадобился кошелек. Сотни битов нам как раз хватит на то, чтобы прокормиться около месяца. А потом, когда у меня кончатся деньги, мне поневоле придется вернуться в Северен, маэр разочарованно поцокает языком и воспользуется моим промахом как предлогом, чтобы забыть о некоторых услугах, которые я оказал ему прежде.

С другой стороны, если мне повезет и я все же поймаю разбойников, тем лучше. Да, этот план совершенно в духе маэра, насколько я его знаю. Как бы ни обернулось дело, он в любом случае останется в выигрыше.

Меня это разозлило. Но не мог же я вернуться в Северен и высказать ему свое негодование! Раз уж я взялся за это дело, оставалось только постараться выйти из ситуации с достоинством.

Шагая на север, с гудящей головой и пересохшим ртом, я твердо решил еще раз удивить маэра. Я поймаю-таки его разбойников!

Бог троицу любит. Тогда маэр Алверон станет моим должником, окончательно и бесповоротно.

ГЛАВА 75

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

В первые несколько часов нашего похода я сделал все, чтобы поближе познакомиться с парнями, которых Алверон усадил мне на загривок. В переносном, конечно, смысле: во-первых, все они шли своими ногами, а во-вторых, одна из них была женщиной.

Первым привлек мое внимание Темпи, он же и удерживал его дольше всех, поскольку был первым наемником из адемов, которого я встретил. Темпи оказался вовсе не громилой-убийцей со стальным взглядом, как я думал, а довольно невзрачным мужичком, не очень-то высоким и не особенно крепко сбитым. Светлокожий, со светлыми волосами и светло-серыми глазами. Лицо его было пустым, как чистый лист бумаги. На удивление пустым. Нарочито пустым, я бы сказал.

Я знал, что наемники из адемов носят кроваво-красные одежды, это у них вроде формы. Однако одежда Темпи выглядела совсем не так, как я ожидал. Его рубаха была притянута к телу десятком мягких кожаных ремней. Штаны тоже были туго перевязаны у бедер, лодыжек и колен. Все это было кроваво-красного цвета и сидело на нем так же туго, как перчатка на джентльмене.

День выдался солнечный, и я увидел, как Темпи начал потеть. Он привык к холодному разреженному воздуху Штормвала, и в здешних краях ему, должно быть, было чересчур жарко. За час до полудня он распустил кожаные перевязи на рубашке, содрал ее с себя и принялся утирать ею лицо и руки. Похоже, его ничуть не смущало, что он идет по королевскому тракту голым до пояса.

Кожа у Темпи была белая-белая, почти как сливки, а тело — тощее и поджарое, как у борзой, и мышцы переливались под кожей со звериной грацией. Я старался не пялиться на него, но глаз поневоле выхватывал узкие бледные шрамы, оплетающие плечи, грудь и спину.