Алька. Технилище - Алек Владимирович Рейн

– Чего стоишь, беги за такси.

Я впрыгнул в брюки, схватил в руки майку и ломанулся бегом по лестнице – так быстрее. На мою удачу, во дворе, прямо напротив нашего входа парковался таксист – водитель жил в седьмом подъезде. Надевая на бегу майку, я подбежал к нему, объяснил ситуацию, попросил отвезти жену в роддом, он глянул на меня глазами из ввалившихся от усталости глазниц и произнёс:

– Прости, семнадцать часов баранку крутил, боюсь даже дальше за рулём находиться. Беги на проспект, может, поймаешь кого, мне минут пять надо в машине поковыряться, не поймаешь – отвезу.

Выскочив из двора, увидел – опять удача, в первом ряду на светофоре стояло такси, я скачками наискосок с угла дома добежал и встал перед капотом, чтобы она не укатила на зелёный, водила и не думал никуда двигаться – машина стояла перед светофором, габариты горели, хотя уже рассвело, было около половины пятого, но двигатель был заглушен, а водитель спал, откинувшись в кресле. Подскочив к водительскому стеклу, я негромко постучал – реакции не было, я постучал погромче, потом стал дубасить кулаками по крыше, раскачивать автомобиль, свистеть. Кричал:

– Жена рожает!

Водитель не реагировал ни на какие мои действия, поняв тщетность моих усилий, побежал во двор, моля в душе: «Господи. Лишь бы он не ушёл».

Он не ушёл, стоял, опершись спиной на машину, опустив голову, дремал, наверное, услышав мои шаги, сказал:

– Беги за женой. Прихвати водички похолодней.

Взлетел к нам на шестой, дверь была приоткрыта, Людочка сидела на табуретке у входа, мама стояла рядом, кабина лифта стояла на этаже. Пробежав мимо них на кухню, я открыл кран с холодной водой до предела, схватил пустую бутылку из-под молока, налил воды, мы спустились вниз, бережно помогли Миле дойти до машины. Я протянул водителю бутылку, он сделал глоток, вернул её мне, нагнулся и сказал:

– Слей.

Стал аккуратно лить ему на затылок воду, он, фыркая, умывался, прикрикнул:

– Давай смелее.

Я повернул бутылку вертикально, из широкогорлой бутылки вода течёт будь здоров. Водила наш покрутил головой, обрызгав меня с ног до головы, как пёс, вылезший из водоёма, разогнулся, посмотрел на меня повеселевшими и помолодевшими глазами и сказал:

– Ну, вот, совсем другое дело, хоть опять на смену.

Двенадцатый роддом находился от нас в десяти минутах ходу, мы там были минуты через три, удивило отсутствие людей, как-то мне казалось, что там всегда кто-то рядом крутится, хотя время было раннее. Мама помогала Людмиле потихонечку выползти из машины, а я бегом помчался к дверям. Подергал ручку – дверь оказалась закрытой, стал звонить в звонок и стучать в дверь, минут через пять дверь приоткрылась, оттуда высунулась рассерженная бабка в белом халате.

– Ты что, слепой?! Или читать не умеешь? Висит же объявление – «Роддом закрыт на плановую дезинфекцию».

Где это объявление? Может, и не увидел в горячке, но не до того. Потихонечку усадили уже измаявшуюся Людочку в машину и двинули в двадцатый роддом в Бабушкине.

Там всё работало, и роженицы создали очередь, дождались своей, схваток у нас не было, сдали нашу курочку в мозолистые руки акушерок.

Водитель наш дремал в автомобиле, дожидаясь нас, увидев, поинтересовался, как дела, счётчик показывал всего рубль семьдесят, я вручил ему трояк – выручил, если мог бы тогда, дал бы в разы больше, но он отсчитал мне рубль тридцать сдачи, сказав:

– Да ты что, такое дело, разве можно? Ещё пригодятся сегодня. Садитесь, мне ж всё равно домой ехать, в соседних подъездах живём, довезу.

Человечище. Пригодились. Я уже был в отпуске, через день надо было сдавать экзамен по математике, но какая тут подготовка, какая, к чёрту, математика?! Ходил маялся по квартире, не знал, куда себя деть, решил позвонить Димке Мурзину. Димон, услышав новость, сказал:

– Щас буду.

Пока ждал, спустился вниз, у нас в магазине, располагавшемся на первом этаже, открылся винный отдел, взял бутылку вина. Приехал Димка, сидели, о чём-то говорили, по чуть-чуть выпили. В одиннадцать позвонила тёща, кричала в трубку:

– Алек, Алек! У тебя сын родился.

Подумал: Мишка родился. У меня все дядья носили эти простые добрые красивые имена: Иван, Михаил, Григорий, Павел.

Михаил – равный, подобный богу, вымоленный у бога.

Димка, услышав новость, взял и подкинул меня к потолку, если б не знал его и Людочку хорошо, прям засомневался бы.

В роддом ездил почти каждый день, она лежала в палате на третьем этаже, перекрикивались через форточку, однажды она попросила наменять двухкопеечных монет, девчонкам звонить нечем. К следующему визиту наменял, сложил в столбик, завернул в кусочек ватмана, затянул плотненько чёрной круговой резинкой, по приходу вызвал Милку, стал кидать в форточку. Кидал несколько раз потихоньку, боялся, что рассыпятся, не рассыпались, но всё никак не мог попасть. Людмила кричит:

– Давай я спущусь.

Но я уже озлился и запустил их со всей дури, столбик влетел в форточку, вдруг из окна раздался визг сразу десятка женских глоток. Думаю: господи, да что я мог натворить пакетиком с мелочью? Через пару минут в форточке, смеясь, появляется Милка и сообщает, что пакет ударился в потолок, разорвался от удара и монеты как шрапнель разлетелись во все стороны, девки от неожиданности и перепугались.

Однажды, приехав раньше, чем договаривались с Людусей, я решил зайти к Надьке Хамсе потрепаться, мужику её лоб забрили, а у неё ребёнок где-то до года, узнать, как она крутится. Зашёл, а она гулять с ребёнком собирается, говорит: вот как хорошо, хоть кто-то поможет коляску вынести из подъезда. Вынесли коляску, гуляем, болтаем о том, о сём, смотрю, а у меня уже урочное время, говорю:

– Надюх, пошли со мной к Милке, потреплемся.

Она мне:

– Алек, это плохая идея.

– Да не выдумывай, пошли.

И пошли. Пришли, я выкричал Милку, выглянув в форточку, она изменилась в лице и строго мне сказала:

– Иди домой немедленно.

– Да ладно, Мил, чего ты?

– Я тебе сказала, иди немедленно домой.

Пробормотав Надюшке: «Ну, пока», – я поплёлся домой.

Ну, бабы, всегда на страже, враг не пройдёт.

Дня через три после моего неудачного визита собрался забирать Людочку с Мишанькой домой.

Сам ритуал получения младенца из роддома был строго регламентирован, мне велено было запастись двумя юбилейными рублями и шоколадкой, рубли надо было сунуть в карманы халатов нянькам, которые выносили ребёнка, а кому передавалась шоколадка, уже не помню.

Мне передали в руки маленький кулёчек, взяв его в руки, я, тихонечко приподняв одеяльце,