Шторм на Крите - Сергей и Дина Волсини

Вода обожгла ноги холодом. Антон Ильич поежился. Как и вчера, никто кроме них с утра не купался. Может, вернуться на берег? А искупаться днем, когда вода немного прогреется? Он хотел предложить это Юле, но она, в отличие от него, уже уверенно шла в море, не обращая внимания на холод и колючие брызги волн. Неловко было отставать от нее. Антон Ильич потер ладони и со словами «эх, была – не была!» ринулся в воду, вытянул руки вперед и с шумом бухнулся вниз головой в набегающую волну.

Завтракали на веранде. Антон Ильич снова выбрал удачное место, поодаль, в тени деревьев, и они наслаждались едой под открытым небом. В утренней тишине верещали птички. Солнце поднялось и жарило бы весьма ощутимо, если бы не пихты, укрывавшие их столик густыми ветвями.

Оба ели с удовольствием – утреннее купание бодрило и пробуждало аппетит. Откуда-то появились кошки, сначала одна, потом еще две, и еще. Кубарем выкатились котята, игривые, шустрые, громкие. У других столиков тоже крутились и мяукали коты. Их было множество, всех размеров и мастей. Они не казались ни бездомными, ни хищными, шерсть у них лоснилась, глаза лениво щурились и смотрели требовательно, как будто они привыкли получать здесь свою порцию корма. Внутрь их не пускали, а здесь, на веранде, они чувствовали себя как дома, ходили между столами, запрыгивали на перила, терлись о ноги и тянулись наверх, выманивая еду. Юлю это приводило в восторг. Она умилялась им, гладила их и кидала кусочки колбасы, стараясь сделать так, чтобы доставалось всем по справедливости.

– Вы любите животных? – спросила она Антона Ильича, который до сих пор не бросил ни кусочка со своей тарелки.

Антон Ильич замялся. Если скажу «нет», сразу упаду в ее глазах, понял он. Скажу «да», а она спросит: тогда почему вы не гладите их за шкирки и не даете им колбасы?

– У меня появилось здесь два лохматых друга, – загадочно сказал он.

– Как это? Каких друга? Где?

– На пляже.

– На пляже?

– Да.

– И кто же это?

– Я представлю вам их сегодня.

Она расхохоталась.

После завтрака они распрощались.

– Увидимся, – неопределенно сказала Юля и поспешила к себе.

Антон Ильич видел, что, хоть она и соглашалась проводить время с ним – купаться с утра и вместе завтракать после – она все же держалась на расстоянии. Сегодня она была улыбчива и смешлива, точно как вчера, но в ней чувствовалась какая-то сдержанность и отстраненность. Она как будто говорила ему, что, каким бы прекрасным ни был вчерашний вечер, это вовсе не означает, что теперь они будут вместе все время. Ему дозволялось встречаться с ней поутру, он мог пригласить ее на завтрак, но не более того. Она как будто боялась, что Антон Ильич неверно истолкует ее вчерашнюю откровенность и станет настаивать на большем. Но Антон Ильич и не думал настаивать.

Он ни на что не рассчитывал и вообще ничего не загадывал наперед. Он был счастлив тем, что снова видел Юлю, что вчерашний вечер оказался не сном и наутро она никуда не исчезла, а сидела перед ним, красивая и зеленоглазая. Одна только мысль, что здесь, в этом отеле есть Юля, заставляла его трепетать от радости. Она есть! И от этого ему было хорошо.

После завтрака он отправился на пляж. Сюда сегодня высыпал весь отель. Погода наладилась, ветер совсем утих, день обещал быть ясным, и никто не хотел упустить возможности пожариться на солнце – кто знает, быть может, это последний солнечный денек в этом году. Мест не хватало. Благо, Антон Ильич подумал об этом еще утром и занял зонтик и два лежака под ним у самой кромки моря.

Кругом царило веселье. Из кафе неслась музыка, на мелководье кричали и резвились дети, взрослые играли в пляжный волейбол. Соседями Антона Ильича была арабская семья. Они не снимали своих платков и платьев до пят, даже когда купались, однако закрытая одежда не мешала им веселиться, они носились друг за другом, кидались мокрым песком, толкались и играли как малые дети. Стоило Антону Ильичу подняться на ноги, чтобы прогуляться вдоль моря, как к нему подбежали его старые друзья, собаки. Снова вдвоем, снова виляя хвостами, и снова длинноногая пошла за ним как за хозяином.

Солнце горячо припекало. Прохладные волны приятно ласкали ноги. Море блестело в солнечных лучах. Наверху на холмах пышными гроздьями цвели деревья. Глядя на эту летнюю жаркую картину, Антону Ильичу не верилось, что стояла глубокая осень и что всего через месяц наступит зима.

Когда он вернулся, около своего зонта он увидел Юлю. Она была в длинном сарафане с отрытой спиной, лицо ее прикрывала от солнца соломенная шляпка, в руках она держала такую же плетеную из соломы сумочку.

– Это ваше место?

Антон Ильич кивнул, приглашая ее садиться и располагаться.

– Я только пришла, а здесь уже все занято. Можно, я опять к вам подсяду?

Антон Ильич был счастлив.

– Кажется, это уже стало традицией, – улыбнулась Юля.

Они расположились под его зонтом. Юля попросила развернуть ее лежак головой в тень, ногами на солнце, скинула сарафан, осталась в одном купальнике, достала из сумочки книжку и уселась читать.

Антон Ильич достал газету, принесенную ему утром в номер, и тоже сел читать. Однако взгляд его сам собой соскальзывал с газеты и тянулся к Юле. Ему нравилась эта легкость, эта милая небрежность, с какой она быстро и по-свойски устроилась у него под зонтом. Казалось, ее вчерашняя доверчивость к нему снова вернулась. Ее лица ему не было видно, зато он мог любоваться ее длинными ногами, вытянутыми на солнце, и выбившимися из-под шляпки прядками волос на ее шее. Он обратил внимание, что сегодня на ней был другой купальник, зеленый, с красными бретельками, которые она ослабила и опустила с плеч… Однако, одернул себя Антон Ильич, что это я уставился на нее? Это уж совсем неприлично! Он встряхнул в руках газету и снова взялся за статью на передней полосе.

До чего же она красива, подумал Антон Ильич, не одолев и нескольких строк. Он снова любовался Юлей поверх своей газеты и ничего не мог с собой поделать. Эдак она сбежит от меня, пойду лучше, выпью чего-нибудь, решил он. Сложил газету и поднялся.

Юля глянула на него краем глаза, но ничего не сказала.

Антон Ильич снова прошелся по пляжу, окунулся в море, посидел в баре у бассейна, выпил холодного пива, поболтал с Эвклидом и уже не знал, чем еще себя занять. Глазами он все время поглядывал на Юлю, проверяя, как она и не нужно ли ей чего. Он мог бы до вечера сидеть около нее и любоваться ею, но больше всего он боялся спугнуть ее, показавшись чересчур навязчивым. Он хотел, чтобы Юля отдыхала и чтобы никто не докучал ей, и, прежде всего, он сам.

Перед тем, как идти обратно, он попросил Эвклида приготовить какой-нибудь особенный коктейль.

– Для дамы? – догадался тот. – Сейчас все будет сделано!

Этот грек на удивление хорошо владел русским, и Антон Ильич был уверен, что он учился где-нибудь в России. Но Эвклид заверил его, что никогда там не бывал, а язык выучил здесь, общаясь с гостями отеля. Антон Ильич ему не верил, но всякий раз, когда он спрашивал об этом, грек отшучивался – закатывал глаза кверху, складывал ладони в молельном жесте и отвечал:

– Это дар богов. У нас в Греции, на этой благословенной земле, до сих пор случаются такие чудеса.

Он приготовил коктейль из мороженого и свежих фруктов, налил его в большой изогнутый фужер, сверху выдавил сливки в форме сердца, украсил дольками клубники и отдал Антону Ильичу, заговорщицки подмигнув:

– Работает. Я сам проверял.

Юля, кажется, обрадовалась.

Больше Антон Ильич не смел ее тревожить.

Пришло время обедать.

– Может, вы опять ко мне присоединитесь? – осторожно поинтересовался он.

Юля оторвалась от книжки и посмотрела на него. В глазах ее читалось сомнение.

– Давайте не будем нарушать традицию? Я заказал столик в таверне, – он показал на маленький ресторанчик с тенистой крышей, стоявший прямо над пляжем.

Юля все еще сомневалась.

– Вы же не хотите искать себе место в общем ресторане, как вчера? – достал Антон Ильич свой последний козырь.

Глаза ее прищурились.

– Я подумаю.

– Хорошо, – обрадовался Антон Ильич, как будто она уже дала согласие. – Подумайте. Если надумаете, приходите.

Официант как раз поставил перед ним тарелку с супом и дымящуюся фоккачу, пожаренную на огне, когда администратор подвел к его столику Юлю. Так уж получилось, что они снова обедали вместе.

Когда они закончили, Антон Ильич сказал:

– Давайте не будем больше полагаться на случай и сразу договоримся. Приглашаю вас на чашечку кофе в наше кафе.

– Я бы с удовольствием, но не могу. Я записалась на массаж.

– Тогда после вашего массажа?

– Давайте.

– Во сколько вы освободитесь?

– Ну… Наверно, где-то около пяти.

– Я буду ждать вас в баре отеля.

В половине пятого Антон Ильич занял стратегическую позицию: сел за столик у стены так, что ему были видны все, кто заходят и выходят из бара. На столе перед ним стоял белый фарфоровый чайник с голубым узором, две чашки с блюдцами, две тарелки и приборы. Посередине стоял поднос, закрытый высокой полукруглой крышкой, какие используют в ресторанах для подачи горячего блюда. Сам он был выбрит и надушен. В белой выглаженной рубашке, черных брюках и ботинках, он выделялся на фоне окружающих, заглядывавших в бар шлепанцах и купальных костюмах. Было видно, что Антон Ильич здесь по делу.