Кутузов - Михаил Брагин

После заключения мира с Фридрихом II русская армия вернулась в Россию, и ее стали обучать на манер прусской армии, которую она только что разбила.

Петр I тоже не считал зазорным учиться военному делу даже у своих противников. Но он воспринимал все лучшее в военном искусстве Запада и, используя все передовое, развивал собственные успехи русской армии. Он привлекал из-за границы на службу специалистов – образованных инженеров, артиллеристов, действительно полезных офицеров и генералов.

Совсем иначе шло дело при наследниках Петра. Иностранцев приглашали потому, во-первых, что русские дворяне старались пораньше уйти в отставку и надо было заполнять свободные вакансии в войсках; и, во-вторых, потому, что иноземные наемники ограждали от народа царский трон и душили русский народ еще сильней и беспощадней, чем «свои» угнетатели-помещики. Этим наемникам были чужды интересы России, иные из них были ей прямо враждебны, почти все они имели главной целью свою карьеру, стяжательство, обогащенье. (С одним из подобных наемников – бароном Леонтием Беннигсеном придется вести тяжелую борьбу М. И. Кутузову в 1812 году.)

Но в 60-х годах XVIII века обстановка, сложившаяся в России, способствовала тому, что русскую армию стали поворачивать на путь, по которому она шла при Петре I.

Мир с Пруссией и война с Данией, которую затевал Петр III, не считаясь с интересами России, недовольство дворян и гвардии, интересы которых он игнорировал и ущемлял, привели к заговору. Заговорщики свергли Петра III, вскоре он был умерщвлен, и возвели на трон участвовавшую в заговоре его жену Екатерину.

Дворянская Россия при Екатерине II поставила перед собой большие цели. Петр I вывел Россию к Балтийскому морю, но к черноморским берегам ее по-прежнему не допускала Оттоманская империя.

Для больших войн нужна была большая, хорошо вооруженная, обученная армия; крепнувшая промышленность страны позволяла ее вооружить, и во второй половине XVIII века войска России увеличились в девять раз.

В русской армии снова стали ценить боевой опыт, улучшали обучение войск, трезво оценивали опыт иностранных армий, отказывались от ненужных экзерциций и сковывающих солдата форм одежды.

Потемкин в своем приказе писал: «В Россию вошли офицеры иностранные с педантством того времени, а наши, не зная прямой цели вещам военного снаряда, почли все священным и как будто таинственным. Им казалось, что регулярство состоит в косах, шляпах, обшлагах, ружейных приемах и прочем. Занимая же себя таковой дрянью, и до сего времени не знают еще самых важных вещей. Словом, одежда войск наших и амуниция такова, что придумать нельзя лучше к угнетению солдата. Тем паче, что он, взят будучи из крестьян (в 30 почти лет), узнает уже узкие сапоги, множество подвязок, тесное нижнее платье и пропасть вещей век сокрушающих. Красота одежды военной состоит в равенстве вещей их употреблению. Всякое щегольство должно уничтожить, ибо оно плод роскоши, иждивенья и слуг, чего у солдата быть не может… Костюм солдата должен быть таков: как встал, так и готов».

Достаточно сказать, что у кавалеристов вес одежды и снаряженья был уменьшен на 1 пуд 39 фунтов (!) – легко себе представить, каков же он был до этого!

Была создана воинская комиссия по разработке новых инструкций и уставов, в которых учитывался опыт войн. В инструкции пехотного полка полковнику указывалось, что солдат надо обучать разумно и не наказывать их без вины.

Это не значит, что стал гуманней строй крепостников и подобрели дворяне-офицеры. Наоборот, при Екатерине II гнет крепостничества становился все более невыносимым. Крестьянство, составлявшее 96 % населения, было измучено войнами, требовавшими сотен тысяч рекрутов, хлеба, скота. Две трети государственного дохода уходило на армию, а новые налоги непосильной тяжестью ложились на плечи народа.

Крестьянство ответило восстанием Пугачева, из года в год, из века в век бунтовало, не мирясь с помещиками.

Царскому правительству был необходим солдат для армии, осуществлявшей завоевательные планы, а беспощадно наказуемый рекрут не мог стать обученным военному делу солдатом; армия нужна была как сила и для подавления народа, и нужен был готовый на это солдат.

Потому именно новые инструкции рекомендовали учить солдата «с терпением» и внушать ему, что, дав присягу царю и став солдатом, он перестает быть крестьянином.

Были в русской армии офицеры, генералы, полководцы, верой и правдой служившие царям и не за страх, а за совесть осуществлявшие планы своего класса – дворянства.

И в то же время они превыше всего дорожили национальными интересами России, судьбами родины, и они же по-настоящему гуманно относились к русскому солдату, были подлинно близки к нему.

Таким полководцем был Александр Васильевич Суворов. В 1762 году, будучи полковником, он командовал Астраханским пехотным полком, и к нему на должность командира роты прибыл юный прапорщик Михаил Кутузов.

Невиданные для того времени картины боевой учебы и войскового быта увидел Кутузов в Астраханском полку. Солдат не били, не издевались над ними. Они были одеты, обуты, накормлены.

Полк часто поднимали по тревоге, и командир полка вел его вначале по дорогам, потом покидал «битый путь» и шел целиной, сквозь леса, переправлялся по любой местности, в любую погоду, в любое время суток и года. Суворов обучал солдат штыковым атакам. Во главе своей роты Кутузов бросался в штыки на другие роты и стремился прорваться сквозь их строй, зная, что и они не отступят, не пропустят. При ударе в штыки Суворов не позволял наступающим ни на секунду задерживаться, но, как бы ни был удар силен, он не позволял отражающим этот удар обойти и только в последнее мгновение разрешал поднять вверх штыки, чтобы солдаты не поранили друг друга в начинавшейся отчаянной схватке. На роты пехоты «в полный карьер на саблях» скакала кавалерия, и опять, чтобы научить пехоту выдерживать этот натиск, и то только в самое последнее мгновение, пехотинцам разрешалось разомкнуться и пропустить сквозь свои ряды кавалеристов. Учились не только люди. Позади строя пехоты Суворов приказывал ставить лукошки с овсом, и лошади привыкали прорываться сквозь строй, зная, что за ним их ждет поощрение.

Полковник водил полк в труднодоступные места, строил там укрепления, и солдаты обучались штурму крепостей. Кутузов хорошо усвоил суворовское правило: «Тяжело в учении – легко в бою», от которого ни на шаг не отступал полковник.

Кончались ученья и маневры. Кутузов видел, что Суворов, подстелив плащ, отдыхает вместе с солдатами у бивачного костра, беседует с солдатами об их горестях и скромных радостях, шутит, сыплет прибаутками.