Спасение в любви - Робин Карр

— Да ладно тебе, Прич. Ты вполне справишься. Это твое дело — я ее даже не видел. Просто поговори с ней тихим и мягким тоном. И постарайся не напугать.

— Она уже и так напугана тем, что я знаю о ее проблемах. А ребенок меня еще не видел — вчера он спал. А когда увидит, наверняка тут же с криком и убежит.

В семь тридцать Причер поставил на поднос миски с хлопьями, тосты, кофе, апельсиновый сок и молоко. Он поднялся по задней лестнице и осторожно постучал в дверь. Ее мгновенно открыли. Пейдж освежилась под душем и переоделась. На ней были все те же джинсы и рубашка из шамбре с длинными рукавами. Из-под открытого воротника виднелся синяк, и Причер мгновенно испытал прилив гнева. Он постарался, чтобы это не отразилось на его лице, и сосредоточился на ее глазах насыщенного изумрудно-зеленого цвета и влажных волосах, рассыпавшихся по плечам мокрыми от воды завитками.

— Доброе утро, — приветствовал он, стараясь говорить тихо и мягко, как говорил бы Джек.

— Привет, — ответила она. — Вы рано встали.

— Я уже целую вечность на ногах, — сказал Причер.

— Мамочка? — послышалось у нее за спиной.

Он посмотрел мимо Пейдж и увидел ее маленького сына, Кристофера, который по-турецки сидел посреди кровати.

Пейдж открыла дверь пошире. Причер вошел и поставил поднос на бюро у двери. В глубину комнаты он заходить не стал и кивнул ребенку. Он попытался смягчить выражение лица, но сомневался, что у него это получилось.

— Эй, приятель, хочешь позавтракать?

Малыш пожал плечами, но округлил глаза и уставился на Причера.

— Он не слишком хорошо ладит с мужчинами, — тихо прошептала Пейдж. — Стесняется.

— Да? Я тоже. Не волнуйтесь, я уже ухожу, — сказал Причер.

Он посмотрел на мальчика и попробовал улыбнуться. А тот показал на голову Причера и спросил:

— Ты ее бреес?

Причер засмеялся.

— Да. Хочешь потрогать? — спросил он, а потом медленно и осторожно подошел к кровати и наклонил к ребенку бритую голову. Он почувствовал, как маленькая ручка касается его макушки, и снова засмеялся. Потом поднял голову и сказал: — Круто, да?

Ребенок кивнул.

Причер вернулся к Пейдж:

— Жена моего друга, Мелинда, сегодня утром пойдет в медицинскую клинику, и мне бы хотелось отвести вас к ней. Пусть она посмотрит мальчика и убедится, что с ним все в порядке, а если нет, она даст ему лекарство прямо там.

— Вы говорили, она — медсестра?

— Да. Но она особенная медсестра. Акушерка. Она принимает роды и тому подобное.

— О! — Пейдж вроде бы немного заинтересовалась. — Наверное, это хорошая идея. Но у меня не так много денег…

Он засмеялся:

— Мы об этом вообще не думаем, когда кому-то нужно оказать помощь. Так что все в порядке.

— Ну, если вы уверены…

— Все хорошо. Когда будете готовы, спускайтесь вниз. Мел приходит к восьми, но вы можете не торопиться. Здесь не так много заболевших, и обычно работы у нее мало.

— Хорошо. Тогда нам стоит поспешить…

— Пейдж, вы можете пожить здесь пару дней, если нужно. Я имею в виду, если мальчик плохо себя чувствует. Или если вы устали вести машину.

— Я лучше продолжу путь.

— Куда вы направляетесь? — спросил он. — Вы не говорили.

— Немного подальше. У меня есть подруга… Мы собираемся ее навестить.

— А, — протянул он, хотя, если бы их цель находилась недалеко, она не стала бы делать остановку так близко от нее и доехала бы туда еще вчера. — Ну, вы подумайте об этом. Предложение остается в силе.

Пока Кристофер, сидя на кровати, ел хлопья, Пейдж перед зеркалом накладывала макияж на фиолетовый синяк, образовавшийся на щеке. По крайней мере, он хоть немного побледнел. Но с разбитой губой она ничего не могла поделать, там все было ободрано. Кристофер мог бы коснуться ее и сказать «мамочкино бо-бо».

Она мысленно вернулась к последним побоям. Пейдж до сих пор была в шоке оттого, что не могла вспомнить, с чего все началось. Кажется, с игрушек Кристофера, разбросанных по гостиной, потом оказалось, что костюм Уэса не вернули вовремя из химчистки. Ему не понравилось, что она приготовила на обед. Или ее слова об игрушках? «Иисусе, Уэс, у него есть игрушки — он с ними играет. Просто дай мне минуту…» После этого он дал ей пощечину? Нет, после того, как она тихо забормотала: «Не заводись, не надо злиться, я сейчас все сделаю…»

Откуда ей было знать, что он так отреагирует? Она никогда не могла предсказать его реакцию. Без насилия иногда проходили целые месяцы. Но когда он пришел домой из офиса, она все поняла по его глазам. Они как бы говорили: «Я буду бить тебя и бить, и ни ты, ни я не знаем почему». Как обычно, она осознала опасность, когда было уже слишком поздно.

Потом у нее начались кровяные выделения и появилась опасность потерять ребенка — она была беременна, о чем недавно ему сказала. После его пинков это было неудивительно. Она заставила себя встать с постели и пошла за Кристофером в садик. Дебби, секретарь в приемной, охнула, увидев ее лицо. И потом произнесла, запинаясь:

— Мистер Лэсситер сказал, чтобы мы ему позвонили, если вы придете за Кристофером.

— Дебби, посмотрите на меня. Может, вы забудете позвонить ему? Всего один раз. На какое-то время.

— Я не знаю…

— Он не станет вас бить, — дерзко бросила она.

— Госпожа Лэсситер, может, вам стоит позвонить в полицию или еще куда-нибудь?

Пейдж глухо рассмеялась. Ну да, точно.

— Полагаю, вы думаете, я еще этого не делала.

Что ж, по крайней мере, она выбралась из города. С единственным чемоданом, почти пятьюстами долларов в кармане и адресом в Спокане.[5]

И вот теперь она здесь, проснувшаяся под очередным потолком в виде буквы V. Все еще перепуганная до смерти, но на данный момент явно в безопасности.

Пока Кристофер ел, она осмотрелась вокруг, ни к чему не прикасаясь. Комната была не очень большая, но в ней хватало места для атлетического тренажера Причера и его гирь. Она посмотрела на лежащие на полу гантели — по шестьдесят фунтов[6] каждая. На тренажере стоял вес четыреста фунтов[7]; Уэс неустанно хвастался, что поднимает двести пятьдесят.

У стены стоял средних размеров книжный шкаф, набитый до отказа. На нем сверху и рядом на полу тоже лежали книги. Пейдж спрятала руки за спиной: сила привычки — Уэсу не нравилось, когда она прикасалась к его вещам, за исключением вытирания пыли. Странный подбор книг — биография Наполеона, военные самолеты Второй мировой, средневековые армии, гитлеровская оккупация, от которой у нее прошел мороз по коже. Почти все книги зачитанные, старые. Немного новых. Художественной литературы она не увидела — только документальная, военной или политической тематики. Возможно, эти книги принадлежали его отцу или дяде. На активного читателя он нисколько не походил, а вот на кого точно смахивал, так это на тяжелоатлета.