Песня любви - Диана Гроу

Астрид выгнула белесую бровь и посмотрела на Кетила. Ее холодный взгляд прошелся по приятному, но отрешенному лицу юноши.

— О да! Вижу, твой брат наверняка просто нарасхват. Ну-ка, ты, болван здоровенный, расскажи нам какой-нибудь стих, — велела она.

Полуулыбка Кетила сменилась паникой, и он торопливо попятился.

— Я не… Нет, это не я, а Рика. Это она скальд. Отец всегда это повторял.

— Очень хорошо. — Астрид обернулась к Рике и скрестила руки на груди. — Послушаем этого скальда. Что же ты нам расскажешь? Дай-ка подумать. О Торе и ледяных великанах? О Фрейре и ожерелье Бризингамен? Это я пойму очень даже хорошо, потому что сама обожаю украшения.

Она бросила оценивающий взгляд на серебряные броши, придерживающие накидку Рики. Их тонкая работа и рисунок были гораздо изящнее, чем кричащие бляхи на широких плечах Астрид. Она обошла Рику кругом, провела пальцем в перстнях по добротной ткани, покрытой засохшей грязью. Рика замерла, как заяц, стремящийся укрыться в тени от парящего над ним ястреба.

— Нет, — объявила Астрид. — Как насчет чего-нибудь легкого? Давай-ка послушаем отрывочек из «Хавамала».

Рика мысленно застонала, но выпрямилась и приняла певческую позу. «Дыши глубже», — приказала она себе. Сначала слова отказывались слетать с ее языка, но затем полились неудержимым водопадом.

«Огонь переходит в огонь. Огонь разжигает огонь. Человек слушает и так узнает новое, — выпалила она на одном дыхании. — А робкие… остаются невежами».

Голос Рики ослабел. Взгляд заметался из стороны в сторону, но больше ни одного поучения Одина не всплыло в ее мозгу.

— Сегодня не самый лучший для тебя день, — скривила губы Астрид.

— Пожалуйста, вы не понимаете. Я очень хороший скальд. Я знаю все саги. Правда! Я учила «Хавамал», но еше не выучила полностью. — Даже самой Рике ее речь показалась неубедительной.

— Я верю, что ты очень хитрая девушка с бойким языком и, возможно, неплохой памятью. — Астрид смерила ее откровенно оценивающим взглядом. — Но ты не скальд. Без сомнения, ты слышала одну или две саги и решила их повторить, чтобы избежать рабства, но если бы ты учила «Хавамал», ты бы знала, что не сможешь ни за что на свете изменить свою судьбу. — Бледные брови Астрид сурово сдвинулись. — Все, что ты можешь, это мужественно принять ее.

Глаза ее алчно сверкнули, когда она заметила янтарный молоточек на шее Рики. Он был незатейливый, но очень изящный. Поджатые губы Астрид ясно дали понять Рике, что она считает этот янтарь слишком хорошим для шеи рабыни.

— Можешь начать с того, что отдашь мне эту безделушку, — произнесла Астрид, Дракон Согне. — У рабов, знаешь ли, не должно быть собственных вещей.

Рика прикусила губу и, стащив через голову тонкий кожаный шнурок, вложила янтарный молоточек в ладонь Астрид. После этого хозяйка Согне обратила свое внимание на остальных вновь прибывших рабов.

— Снимите свою одежду… все. Вы наверняка кишите вшами и блохами. — Она повернулась к служанке, подававшей рог с медом Бьорну: — Инга, сожги их одежду и дай то, что больше соответствует их новому положению…

«Значит, вот как это начинается, — подумала Рика. — Чтобы превратить вольных людей в рабов, их сначала лишают того, что свидетельствует о том, кем они были раньше». Она сняла через голову свою одежду, мысленно уговаривая себя, что это не должно быть для нее важным. В мыслях она защитит себя своим искусством. Однако обнажившаяся кожа не прислушалась к этому внутреннему приказу, и, несмотря на солнечные лучи, по ее телу побежали мурашки.

После того как Кетил стащил с себя тунику, Астрид забрала ее у него и пропустила между пальцами дорогую ткань. Она была мягкой и плотной, струящейся как вода, в отличие от жесткого полотна, из которого была сшита ее одежда.

— Сохрани одежду этих двоих, — приказала Астрид служанке, указывая на Кетила и Рику. — Возможно, я найду ей применение. Разумеется, после того, как ее тщательно вычистят.

Щеки Рики пылали огнем. Мужчины, занятые учебными поединками, смотрели на нее и улюлюкали. Затем их, обнаженных, ее с братом и остальных рабов, погнали к кузнецу. Ей на шею надели уродливый ошейник из серого металла и заперли его скрепами. Вот такая мрачная замена ее изящному янтарному молоточку.

«По крайней мере, если я решу утопиться, мне не понадобится каменное грузило», — подумала Рика. Однажды она уже обманула жестокие волны. Может быть, теперь стоит отдать себя волнам и мужественно встретить свою судьбу? Но она не имеет права на это и должна позаботиться о Кетиле. Что бы ни случилось, она не может покончить с собой и будет жить ради него.

Инга дала им бесформенные рубахи из грубой некрашеной шерсти. И хотя Рика была рада прикрыть наготу, шершавая ткань сразу стала больно натирать ей шею и соски.

Затем появилась Астрид с овечьими ножницами. Казалось, ей доставило особое, извращенное удовольствие обрезать неровными кривыми прядями доходившие до талии волосы Рики. Густые косы девушки с трудом поддавались стрижке тупыми ножницами, но Астрид кромсала их и пилила, пока не добилась своего. Магнус никому не позволял стричь ей волосы. Он всегда говорил, что они сверкают, как дождевые струйки в лучах заходящего солнца. Когда длинные локоны падали на землю, Рика жмурилась, заставляя себя вспоминать, как расчесывал их Магнус, когда она была маленькой… Он всегда осторожно распутывал все узелки… Как бы ей хотелось, чтобы он оказался здесь и помог преодолеть ей это испытание!

Она растерянно провела рукой по безобразно обкорнанной голове. У Магнуса заболело бы сердце, если бы он увидел ее такой. Но освобожденные от привычной тяжести, оставшиеся волосы завились веселыми кудряшками на лбу и вокруг ушей.

Затем Астрид отправила Кетила и остальных рабов-мужчин на валку леса. Рике было поручено чистить выгребные ямы. От жгучего мыла, смеси золы, жира и щелочи ее руки быстро покраснели, а глаза стали слезиться. После того как она закончила работу, Астрид велела Рике присоединиться к женщинам, которые обрабатывали шерсть, многократно полоская ее в лохани с коровьей мочой.

Будучи дочерью Магнуса, она раньше даже не помогала ему пищу готовить. Ее дни были заполнены заучиванием бесконечных саг и песен, которые отец неустанно ей повторял. Еще она запомнила тайное искусство чтения рун и могла искусно вырезать их на дереве и камне. Во многих залах знатных вождей и ярлов восхищались нежными звуками певучих мелодий, которые она извлекала из маленькой костяной флейты.

Но теперь она стала всего лишь вещью. И Астрид, кажется, твердо вознамерилась в первый же день ее рабства свалить на нее все самые тяжелые работы по дому. Она не раз ловила на себе яростные взгляды женщин, работавших рядом с ней, но старалась принять невозмутимый вид. Если хозяйка Согне надеялась таким образом сломить ее волю, Рика постарается сделать так, чтобы эти попытки провалились. Она не позволит Дракону Согне заметить, как мучительно ноют кровавые мозоли на ее ладонях… и как болит ее израненное сердце.