Сделка с мажором (СИ) - Совина Таня

— Красивая, — хмыкает он и получает кулаком в бок.

— После меня можешь попытать счастье.

— У меня вообще-то девушка есть, и у нас все хорошо.

Любопытно, что он сказал «все хорошо», а не «я ее люблю», но это его личное дело.

— Нет, не выяснил, — отвечает после паузы. — Ты знаешь структуру универа: одну справку в деканат, другую в профком, третью в бухгалтерию и так далее. Тем более недавно грамотный айтишник пошаманил над системой. Дай время. Не хочу переть на пролом, чтоб меня засекли.

— Да, пожалуйста. Просто очень уж любопытно откуда у провинциалки деньги на курсы и внешний вид инстафифы.

— Ну соцсети у нее пустые. Я в первую очередь проверил. Своих фоток мало, в основном котики, щеночки и всякая природная растительность с прогулок, — Егор на секунду замолкает, впиваясь взглядом в экран смартфона, и резко меняет тему. — Ден, забрось меня к Машке на полчаса-час. Ей помощь нужна. Я потом к тебе сам в ТЦ подъеду.

В этот момент Полина садится в машину, и у меня не остается причин задерживаться.

— Называй адрес, довезу. Раз уж Маруся требует к ноге.

— Не называй мою девушку Марусей или Машенькой. Особенно в лицо. Она терпеть этого не может.

— Ладно, — посмеиваюсь, — когда ты нас познакомишь?

— Соберемся как-нибудь, и познакомлю.

— Твоя Маша живет недалеко от офиса отца, — говорю я, забив адрес в навигатор, — Заскочу к нему, узнаю, что хочет. А ты как закончишь, набери меня.

* * *

Беспрепятственно пройдя охрану центрального здания банка, поднимаюсь на самый верхний этаж. Радуюсь, что секретаря нет на месте, не сообщит о моем визите. Устрою «любимому» папе сюрприз. Скорее всего неприятный. Без стука вваливаюсь в кабинет и застаю милую картину. Из-под дубового стола торчит задница в короткой юбке, а рыжая голова обладательницы упругих булок ритмично двигается над ширинкой папаши.

Мужику пятьдесят восемь лет. Сплошное олицетворение пословицы — седина в бороду, бес в ребро.

— Добрый день, — говорю весело.

Бедная секретарша вздрагивает, бьется головой о массивную столешницу и шустренько начинает выползать. Лучше бы она от испуга ему член прикусила.

— Тебя стучать не учили? — рявкает батя, заправляя рубашку в брюки.

— Что-то не припомню, — отвечаю с издевкой.

Я действительно не помню, что мне прямым текстом об этом говорили. Как-то само собой с детства было заложено в подкорке.

— Добрый день, Денис Олегович, — томно щебечет рыжая, проходя мимо.

— Дверь закрой, — бросаю, не взглянув на нее.

Я не помню, как ее зовут, но помню строгую молодую женщину, похожую на училку, которая пришла на собеседование четыре года назад. Радовался, что отец наконец нанял принципиального, профессионального секретаря.

Быстро она изменила своим убеждениям стоило поманить премией и трансформировалась в типичную секретутку. Все бабы одинаковые, только ценник отличается.

— Ты звонил, — говорю, плюхаясь в кресло. — Зачем?

— Нашел-таки время для отца, — говорит холодно. — Рад тебя видеть.

Врет. «Чувства — это слабость», — так он сказал однажды, когда напился, выгнав маму на улицу. Я был слишком мал, чтобы понять его тогда, а сейчас не хочу.

— Не могу сказать того же, — отвечаю равнодушно.

Давно прошло то время, когда я старался во всем угодить отцу. В детстве хотел заслужить его любовь, потом уважение, но ему нужно только беспрекословное подчинение. Он не добился его от Артема — старшего сына. Майю ни во что не ставил, потому что она девочка. А за меня взялся всерьез. Я малолетний кретин думал, что особенный для него, но на самом деле был последним вариантом, кого можно назвать наследником.

— Мне не нравится твое поведение, — припечатывает отец, — после возвращения из Америки.

— И что с ним не так?

— Я понимаю, уехав ты почувствовал свободу, но пора браться за ум. Ты больше не можешь водить своих девок в дом.

Подумаешь за два месяца, что жил у него, привел парочку. Ну, может, десять или около того.

Это неплохой способ спустить пар и не сорваться на отце, заодно позлить его. Уверен, он знает краткую биографию каждой.

— Если одна из них от обиды наговорит что-нибудь журналистам или блогерам, то пострадает моя репутация…

— Ох уж эта репутация примерного семьянина, — перебиваю, растягивая губы в издевательской ухмылке, — а как секретарша вписывается в идиллическую картину? Соображаете с мачехой на троих или Елену возбуждает запах чужих духов?

Вообще-то с Леной у нас сложились неплохие отношения. Их свадьбу в прошлом году я саботировал, и познакомились мы после моего возвращения. Она не пыталась ни подружиться, ни поднасрать. Мы даже неплохо пообщались за ужином, когда отца не было.

И мне стыдно, что я мараю имя женщины, которая отнеслась ко мне по-человечески, но отец смеет читать мне нотации о нормах морали, хотя женат третий раз и продолжает трахать секретарш. Изменял даже моей маме, не смотря на заверения, что она его большая и единственная любовь.

— Не дерзи, не дорос еще, — впервые глаза отца отражают эмоции, он злится. — Вот посмотри.

На стол глухо падает папка, и когда отец снова на меня смотрит, взгляд привычно мертвый.

— Если это не документы на бизнес мамы, не трать мое время.

— Я решил, что тебе пора остепениться. Здесь, — отец указывает на папку, не пытаясь скрыть издевку в голосе, — биография одной милой особы. — Изучишь, очаруешь и заведешь отношения. Раз уж ты не хочешь работать в семейном бизнесе, пригодишься в другом.

Пригодишься? Я что, какая-то вещь?

Чувствую себя старой газетой, в которой информация устарела, но еще можно подложить по ножку, чтобы стол не шатался.

— Не интересно, — голос отстраненный, а внутри кипит вулкан злости. — Если это все, я пойду.

Егор еще не звонил, но лучше подожду его на улице или в ТЦ. Я и так сдерживаюсь из последних сил, чтобы не набить отцу морду.

— За работу в моих банках, бьются тысячи кандидатов, — летит мне в спину, — а ты нос воротишь, будто я заставляю тебя полы в офисах мыть. И даже сейчас не хочешь помочь, хотя я предлагаю тебе то, чем ты и так занимаешься. Просто надо трахать не всех подряд, а одну, — отец делает паузу и презрительно заканчивает. — Воспитал на свою голову. Надо было тебя пороть, а я пылинки сдувал.

— Воспитал? — последние слова заставляют меня обернуться, закипая от злости сильнее. — Сдувал пылинки? Дай-ка уточню. Ты называешь воспитанием тех нянек, которых ты трахал, а они смотрели на меня как на мусор? Но стоило тебе появиться на горизонте, превращались в любящих мамочек. Или то, что они забывали меня покормить, потому что рассказывали своим подружкам какие обои хотят в хозяйскую спальню? Так в чем заключалось твое воспитание? — на последней фразе мой голос повышается, а яд буквально щиплет язык.

Отец любит напоминать сколько дал мне: жизнь, безбедное детство, лучшее образование в стране, деньги, машины, оплачивал каникулы на самых дорогих курортах мира.

Но предпочитает забывать, что с уходом мамы меня окружали игрушки и няни, а мне нужны были любящие родители. Образование было лучшим только на бумаге. Я усердно учился, потому что мне это нравилось. Но если б я решил положить болт на уроки, ниже тройки мне бы не поставили, а некоторые учителя зассали бы и тройку ставить. Деньги, тачки, курорты — я бы променял все это на любящую, заботливую семью, в которой дети, не должны завоевывать внимание отца, соревнуясь друг с другом. На такую семью, где каждый ее член важнее лишнего рубля на банковском счете.

8 Денис

Не могу сдержать эмоции. Мой взгляд полыхает, кулаки сжаты, но на суровом лице отца не дрогнул ни один мускул.

— Ты забыл, кто оплачивал лечение твоей мамашке? — выплевывает он.

Сжимаю кулаки сильнее, уговаривая себя на бить отца. Это желание живет во мне с семнадцати лет, когда я узнал, что у мамы рак. И мне пришлось согласиться на работу в банке в обмен на ее лечение. Этим он держал меня за яйца около трех лет, пока мама не вышла замуж за одного из меценатов частной клинике, где лечилась, и Ричард не взял на себя все расходы.