Ведомая огнем - Ольга Гусейнова

Так, в мучительной нерешительности, прошел, наверное, час. И вот в тот момент, когда я уже решилась сама подойти к отхожему месту, по коридору раздалось характерное цоканье. А затем появились крабы с уже знакомыми копьями и странными трубками наперевес.

Все пленники с тревогой внимательно следили за семью иномирцами, следующими по коридору и о чем-то раздраженно курлыкающими. Наконец, они добрались до нашей клетки, постояли, поглазели по сторонам и нам в том числе. При этом их тела по-дурацки подпрыгивали на жутких четырех конечностях. А затем крабы перешли к соседней клетке.

Там тоже постояли, покачиваясь вверх-вниз на ногах, продолжая издавать неприятные звуки, похоже, спорили о чем-то, а потом открыли дверь и вошли внутрь, по-военному профессионально оттесняя людей к стенам, направив на них копья.

Двое других направились к дыре в полу и начали ее изучать, водя над ней теми самыми, не понятными светящимися в середине трубками. В них что-то пискнуло, и крабы, видимо, получив какую-то негативную неожиданную информацию, яростно зашипели. У меня екнуло сердце от плохих предчувствий, и оно не обмануло.

Эти двое так разъярились, что не глядя пальнули лучами по людям, уже жавшимся к прутьям клетки. Мы все закричали и, действуя на инстинктах, упали на пол, прикрывая руками головы. Несколько мгновений было тихо. Затем пятеро охраняющих крабов гневно закурлыкали двоим стрелявшим, но тоже пару раз пальнули по людям — несколько мужчин из соседних клеток кинулись на пришельцев, но бунт заглушили в зародыше.

Крабы быстренько удалились из клеток, а потом и вовсе покинули отсек. Но вскоре вернулась целая крабья команда с инструментами и оружием наперевес.

В первую очередь, забрали трупы, а уж во вторую — начали заходить в каждую клетку, провоцируя напряжение и ужас у людей, там сидящих, и быстро собирали и устанавливали некие коробки. Потом за ошейник подтаскивали первого попавшегося пленника и показывали тип устройства. Оказалось, это туалет. Зашел, сел и сделал все дела. Затем вышел, нажал на панель, заглянул, а там уже ничего нет. Самое ужасное, что одна из женщин из другой клетки нажала на панель, не успев выйти, создалось ощущение, что ее куда-то засосало. Бесследно! Зато наглядно — таких ошибок больше никто не совершит!

Стоило пришельцам уйти, как в коробки, несмотря на тот кошмар, что мы видели, потянулись ручейки страждущих облегчиться. И я в том числе. Радовало, что борта тюремного космического сортира доходили до груди, и по крайне мере, ничего не видно, а на звуки уже никто внимания не обращал.

Плюхнувшись рядом с товарищами по несчастью, поджала ноги под себя и в этот момент ощутила, что адреналин в моем организме иссяк. Безвольной уставшей тушкой сидела и тупо пялилась в металлический пол. Стоило телу расслабиться, как навалились тоска и осознание всего произошедшего. Нереальность всего случившего, но ведь случившегося.

Еще вчера в это невозможно было поверить, а уже сегодня… Невосполнимые потери: Неля, тетя Нина, мама и Эрик… Меня буквально душили рыдания. Слезы жгли глаза, и я, упершись лбом в предплечья, стараясь тихо, плакала. Обо всем и обо всех. Мысленно хоронила близких, родных, свои мечты и саму жизнь. Думать о Земле в целом и ее дальнейшем будущем сил уже не было!

Ощутила, как придвинулись с двух сторон Артем и Кира, обнимая и молча разделяя боль и потери. А вскоре и Кира рыдала вместе со мной на моем плече. Я чувствовала ее горячие слезы, которые текли по моей коже. А еще со слезами приходило чувство пустоты внутри. Пусто, но болит, странно!

Спустя время, я все же успокоилась. Привычно подтянула сумку к себе и порылась в ней, отыскивая зеркало и расческу. Нечаянно наткнулась на подследнички. Всегда ношу их с собой, потому что кожа очень нежная и тонкая, и обувь часто натирает ноги. Вот и спасаюсь таким нехитрым способом. Тут же нацепила на замерзшие ноги, хоть какая-то защита.

Затем уставилась в зеркальце, всматриваясь в свои черты. Бледная чистая кожа лица хорошо контрастировала с каштановыми волосами. Короткая стильная прическа открывала симпатичные уши, тонкую шею и высокий лоб. Я всегда надеялась, что у меня «умный» лоб. Немного вздернутый, но милый носик, на котором круглый год красовалось несколько веснушек, которые так любила мама. Она всегда целовала меня в нос, называя веснушкой. Красавицей меня не назовешь, но тонкие черты лица и яркие глубокие голубые глаза заставляли многих мужчин оказывать знаки внимания и искать встреч со мной. Тем более, что и фигурой бог не обидел, хотя ноги могли бы быть и подлиннее, но все равно грешно жаловаться.

Но это было еще вчера, сейчас же в зеркале отражаются тусклые глаза, в которых застыли страдание и горечь потерь. Мягкие, в форме дуг губы сжаты в тонкую скорбную линию. Все лицо испачкано разводами из пыли и крови, а бровь рассечена длинной некрасивой ссадиной. Даже в ушах грязь. Про взлохмаченную коричневую шевелюру с торчащими в разные стороны прядями вообще молчу.

Тяжело вздохнув, достала влажную салфетку и принялась приводить себя в порядок, стирая грязь и кровь.

— Салфетки береги, еще пригодятся! — неожиданно хохотнул Артем, кивнув на туалет.

Мы с Кирой смутились, догадавшись, о чем речь. Боже, как все прагматично и прозаично!

Как только я закончила расчесывать волосы, заодно вытряхивая из них мелкие осколки бетона и остального, свалившегося на меня мусора во время обстрелов, мы вновь услышали жуткое цоканье, означающее приближение пришельцев и новые неприятности.

И они не замедлили появиться!

Мы все заволновались, потому что крабы начали уводить по два-три человека. А через некоторое, чрезвычайно томительное время, возвращались уже не все. Вернувшиеся пояснили соседям по камерам, что их водили в лабораторию, где различными способами проверяли. На что именно и для чего — осталось загадкой, но ничего болезненного или страшного не делали. Когда до нашей клетки осталось всего одна, Артем с горечью процедил:

— Ну что ж, вот и следующий критерий отбора. Им нужны только женщины и, видимо, детородного возраста.

Кира испуганно хрипло прошептала:

— Почему ты так решил?

Артем потер лицо обеими ладонями, а потом, печально ухмыльнувшись, ответил:

— Из восьми камер обратно вернули исключительно женщин. И заметь, их самый большой возраст сорок — сорок пять лет. Постарше не вернулись с проверки!

Я тоже пришла к озвученным выводам и сейчас, думаю, такая же бледная и отчаявшаяся сидела и смотрела на Артема, пытаясь найти способ спасти его от неизвестной участи.

— А давай что-нибудь с твоей одеждой сделаем?! Порвем штаны и сделаем типа юбки и…