Жизнь на кончиках пальцев - 2 (СИ) - Новка Маруся

Впрочем, Халфин, казалось, понял затруднения гостьи, наклонился к уху Милочки, прошептал:

— Я бы порекомендовал попробовать коктейль из креветок и авокадо. Моей дочери он очень понравился. Горячих блюд сегодня не будет, но холодная паровая осетрина и заливная сёмга ничуть не хуже приготовленных на гриле.

— Хорошо, — ответила отчего-то охрипшим голосом.

Тимур направился к столу, уставленному разнообразными закусками, поставил перед Милочкой высокий бокал из тонкого стекла, из которого задорно торчал хвостик огромной креветки, словно невзначай, коснулся пальцами маленькой вилочки. Сел рядом, справа от Людмилы.

Она смотрела, как ловко управляется с таким же салатом сам Тимур. Радовалась тому, что гости рассажены на одной стороне стола, а не напротив друг друга, как это делается обычно. Это значит, что даже если она допустит какой-то промах, никто из гостей, кроме мужчины, сидевшего слева, чье имя Милочка успела забыть в круговерти знакомства, и самого Халфина её промах не заметят. Впрочем, сосед по столу был всецело занят своей дамой и на то, что и как ест Людмила, внимания не обращал.

Обед, перемежавшийся тостами в честь присутствующих дам, длился ровно два часа.

Гости, как по команде, отложили в сторону приборы.

Мужчины встали, начали помогать дамам, отодвигая стулья.

— Девочки могут немного отдохнуть и посплетничать, — Тимур провожал Милочку к одному из диванов, расставленных вдоль противоположной от стола стены, — а мы, пожалуй, перекурим, — усмехнулся. — Дамы, подверженные этой пагубной привычке, могут присоединиться. Мужчины, отвергнувшие её — составят компанию нашим милым спутницам.

Эмилия Гавриловна, мать Маши, как она сама и представилась, уселась на диван рядом с Милочкой, сразу заняв все оставшееся пространство.

— До чего же я люблю вот такие вечера, — заулыбалась, обмахиваясь веером, в котором совершено не было необходимости в прохладном помещении, — когда все попросту, по-домашнему. Когда нет нужды обдумывать каждое слово и следить за каждым движением. Когда собираются только свои.

Людмила едва не поперхнулась, услышав вот это: по-домашнему. Подумала, да кто же вы такие, черт возьми?! Если мужчины в смокингах и дамы в вечерних платьях для вас — по-простому?! Но Эмилия, не останавливаясь ни на секунду, продолжала болтать:

— Тимур Айдарович назвал вас Милочкой?

— Да, — кивнула Людмила, — у балетных принято называть друг друга уменьшительно-ласкательными именами.

— Вы знаете, — продолжала трещать Машина мама, — меня муж тоже Милочкой зовет, — хихикнула, — когда мы наедине.

Людмила еле сдержала улыбку, таким несоответствующим показалось имя Милочка для вот этой высокой полной дамы.

— Расскажите о себе, — глаза Эмилии сверкнули любопытством. — Давно ли вы знакомы с Тимуром Айдаровичем? Какие у вас отношения с его дочерью? Есть ли у вас общие планы на будущее?

— Недавно. Хорошие. Нет, — Людмила сжала зубы, не понимая, с какой стати к ней прицепилась эта дама?! Почему позволяет себе задавать подобные вопросы малознакомому человеку?! Расправила на коленях подол платья, и принялась рассматривать один из букетиков, мечтая только о том, чтобы вернулся Тимур и спас её от этой болтливой прилипалы. Вздохнула с облегчением, увидев, как к ним идут Халфин и муж, как ей помнилось, вот этой Эмилии.

— Могу ли я похитить свою обожаемую жену? — муж Эмилии склонился над рукой толстушки и коснулся губами её пальцев. — И пригласить на тур вальса?

— Танцы, танцы, танцы! — мать Маши неожиданно легко для своего веса вскочила с диванчика. — Я уж думала, что не дождусь!

Приглушенные звуки венского вальса заполнили зал в центре которого закружили три пары.

— Что скажешь о ней? — вопрос мужа Эмилии не был слышен никому, кроме той, что танцевала с ним.

— Закрыта, собрана, умет держать неожиданный удар. Не болтлива, не заносчива и не хвастлива, — если бы Людмила Марковна услышала, какую оценку дает ей недавняя собеседница, сказать, что была бы удивлена — ничего не сказать.

Но тихий краткий ответ не был предназначен для чужих ушей, а потому, пары все так же кружили в вальсе и, казалось, были поглощены друг другом.

Венский вальс сменился медленным фокстротом, а затем — вальсом- бостоном.

Милочка удивлено охнула, увидев, как приподняв пальцами край платья, ловко отплясывают пасадобль одна из гостий и её спутник. Для непрофессиональных танцоров они двигались на удивление легко и изящно. Людмила и сама бы с удовольствием потанцевала, но Тимур сидел рядом и молчал, чему-то непонятно улыбаясь. Никто из мужчин пригласить на танец гостью хозяина дома не спешил, а потому только и оставалось, что наблюдать за тем, как танцуют другие.

Она вздрогнула, услышав вопрос Тимура:

— Вы не хотите потанцевать?

— Я уже и не верила, что вы меня пригласите, — радостно кивнула Милочка. — Какой танец предпочтете? — спросила, не зная, умет ли Халфин танцевать в принципе.

— Танго, — Тимур встал и протянул ей руку. — Вы созданы для танго, — помог встать, повернулся к спутнице спиной и направился в другой конец зала.

Людмила продолжала улыбаться, не собираясь обидеться на показавшееся бы кому-то другому неуважительное отношение. Она поняла, что задумал Тимур.

Никто из гостей не покинул своих мест, когда под сводами зала зазвучали первые аккорды аргентинского танго.

Прожитые годы, неудачи в личной жизни, заботы и треволнения слетели словно флёр, обнажив юную душу балерины.

Она смотрела на Него. Только на Него. Ему в глаза, которые вспыхивали и манили.

Отсчитывала шаги Тимура.

Первый. Второй. Третий.

Увидела, как медленно поднимается рукав призывном жесте. Двинулась навстречу.

Шаг, второй, третий.

Ноги словно заступают за черту. Тело гибко наклоняется из стороны в сторону. Палантин, соскользнувший с плеч еще в начале движения и удерживаемый пальцами правой руки, остается на полу, когда пара, сделав еще шаг навстречу друг другу, соединяется в первом прикосновении.

Горячие пальцы, подрагивающие от волнения, сжимают ледяную руку партнерши.

Горячая ладонь обхватывает обнаженную спину и прижимает партнершу к себе.

Рука Милочки ложится на плечи Тимура.

Шаг, второй, третий.

Она словно пятится, отступает перед натиском мужчины, и тут же, осознав свою силу и власть, атакует, пытаясь доминировать.

Поворачивает голову вправо, словно осматривается, словно ищет путь к бегству.

Они будто заново знакомятся, изучают друг друга, учатся понимать тела и души партнера, то навязывая ему свою волю, то мягко поддаваясь.

Нет больше никого.

Ни в этом зале, ни в этом мире.

Только Она и Он.

Только Музыка и Танец.

Только его повелевающий взгляд и подчиняющее движение.

Только её желание подчиняться и отдаваться до конца.

Она откинулась назад. Перегнулась в талии так низко, что волосы рассыпались по полу. Казалось, еще мгновение и он её не удержит. Она выскользнет из обхватившей руки, словно шелковая лента.

Поднимает, распрямляет, прижимает к себе и тотчас отталкивает.

Левая нога безвольно скользит назад по паркету. Милочка замирает, опустившись перед Тимуром на колено правой.

Музыка смолкла.

Танец завершен.

Халфин, подхватив Людмилу Марковну за талию, ставит её пред собой. Внимательно смотрит в глаза, словно надеясь прочесть в них что-то.

Дыхание, порывистое и сбивчивое, как после марафона.

Милочка растерянно опускает веки. Встретиться взглядом с этим мужчиной сейчас выше её сил.

— Ты поможешь мне провести гостей? — тихо спрашивает Тимур.

«Странно», — думает Людмила, — «разве мы уже перешли на «ты»? — и тотчас одергивает саму себя: «А разве после такого танца может быть иначе?» — отвечает:

— Конечно, — обводит взглядом зал. — Хорошо, что нам не аплодируют, — смущено улыбается.