Уроки литературы и сценарии литературно-музыкальных композиций. Книга для учителя - Мария Амфилохиева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3. ИСКУССТВО ДЛЯ ИСКУССТВА, или ЧИСТОЕ ИСКУССТВО – название ряда эстетических концепций, утверждающих самоценность художественного творчества, независимость искусства от политики и общественных требований.
В России идеи и лозунг «Искусство для искусства» в середине XIX века были полемически противопоставлены НАТУРАЛЬНОЙ ШКОЛЕ в выступлениях А. В. Дружинина, В. П. Боткина, П. В. Анненкова и других представителей ЭСТЕТИЧЕСКОЙ КРИТИКИ.
НАТУРАЛЬНАЯ ШКОЛА – условное название начального этапа критического реализма в русской литературе 40-х годов XIX века. Вслед за Гоголем писатели Н. Ш. сатирически описывали чиновничество, критиковали темные стороны городской цивилизации и жизни деревни, сочувственно изображали «маленького человека», то есть были близки к острейшим социальным проблемам времени. С 60-х годов XIX века это название сменилось понятием КРИТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ. Идеологи этого направления в русской критике – Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов – представители РЕАЛЬНОЙ КРИТИКИ, своим предшественником считали В. Г. Белинского.
(Выдержки из Литературного энциклопедического словаря, Москва, 1987)
4.
.....
Блажен незлобивый поэт,В ком мало желчи, много чувства:Ему так искренен приветДрузей спокойного искусства;
Ему сочувствие в толпе,Как ропот волн ласкает ухо,Он чужд сомнениям в себе —Сей пытке творческого духа;
Любя беспечность и покой,Гнушаясь дерзкою сатирой,Он прочно властвует толпойС своей миролюбивой лирой.
Дивясь великому уму,Его не гонят, не злословят,И современники емуПри жизни памятник готовят…
Но нет пощады у судьбыТому, чей благородный генийСтал обличителем толпы,Ее страстей и заблуждений.
Питая ненавистью грудь,Уста вооружив сатирой,Проходит он тернистый путьС своей карающею лирой.
Его преследуют хулы:Он ловит звуки одобреньяНе в сладком ропоте хвалы,А в диких криках озлобленья.
И веря и не веря вновьМечте высокого призванья,Он проповедует любовьВраждебным словом отрицанья…
(Н. А. Некрасов)5. Петр Ильич Чайковский:
«Считаю его поэтом безусловно гениальным, хотя есть в этой гениальности какая-то неполнота, неравновесие, причиняющее то странное явление, что Фет писал иногда совершенно слабые, непостижимо плохие вещи… Можно сказать, что Фет в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных поэзии, и смело делает шаг в НАШУ ОБЛАСТЬ. Поэтому Фет часто напоминает мне Бетховена, но никогда Пушкина или Гете, Байрона или Мюссе».
Петр Ильич Чайковский:
«Подобно Бетховену, ему дана власть затрагивать такие струны нашей души, которые недоступны художникам, хотя бы и сильным, но ограниченным пределами СЛОВА. Это не просто поэт, скорее поэт-музыкант, как бы избегающий даже таких тем, которые легко поддаются выражению словом. От этого также его часто не понимают… Недаром же Фет, несмотря на свою несомненную для меня гениальность, вовсе не популярен».
6. Николай Тихонравов (председатель Общества любителей российской словесности):
«Смена настроений связана у вас с переливами света, с волною звуков, со всеми изменениями окружающей и одухотворяемой вами природы».
7. Н. Грот (председатель Психологического общества):
«…Вы правдиво и тонко передавали мельчайшие оттенки человеческих чувств… и, без сомнения, со временем, когда приемы психологического исследования расширятся, ваши произведения должны дать психологу обильный и интересный материал для освещения многих темных и сложных фактов в области чувствований и волнений челове ка».
8. Н. А. Некрасов:
«Смело можем сказать, что человек, понимающий поэзию и охотно открывающий душу свою ее ощущениям, ни в одном русском авторе после Пушкина не подчерпнет столько поэтического наслаждения, сколько доставит ему г. Фет».
9. А. А. Фет («Воспоминания», о середине 30-х гг.):
«В тихие минуты полной беззаботности я как будто чувствовал подводное вращение цветочных спиралей, стремящихся вынести цветок на поверхность; но в конце концов оказывалось, что стремились наружу одни спирали стеблей, на которых цветов не было. Я чертил на своей аспидной доске какие-то стихи и снова стирал, находя их бессодержательными».
10. А. А. Фет (Из письма И. П. Борисову, конец 40-х гг.):
«Могу сравнить свою жизнь (во время службы в Херсонской губернии) среди чудищ разного рода только с грязной лужей, в которой тону нравственно и физически. Через час по столовой ложке лезут разные гоголевские Вии на глаза, да еще нужно улыбаться…
Никогда еще не был я убит морально до такой степени. Я насилую мой идеализм жизнью пошлой и добрался до безразличия добра и зла».
«Как Сизиф, тащу камень счастия на гору, хотя он уже бесконечные разы вырывался из рук моих. Но ехать домой, бросивши службу, я и думать забыл, это будет конечным для меня истреблением».
11. И. С. Тургенев (из письма Фету):
«Переписываться с вами для меня потребность, и на меня находит грусть, если я долго не вижу ваш связно-красивый, поэтически-безалаберный и кидающийся с пятого этажа почерк… Вы человек, которого, не говоря о другом, по уму я ценю выше всех моих знакомых, и который в личном общении дает мне тот другой хлеб, которым, кроме ЕДИНОГО, будет сыт человек».
12. Яков Полонский:
«Что ты за существо – не понимаю… откуда у тебя берутся такие елейно-чистые, такие возвышенно-идеальные стихотворения… Если ты мне этого не объяснишь, то я заподозрю, что внутри тебя сидит другой, никому не ведомый, а нам, грешным, невидимый, человек, окруженный сиянием, с глазами из лазури и звезд, и окрыленный! Ты состарился, а он молод! Ты все отрицаешь, а он верит! Ты презираешь жизнь, а он, коленопреклоненный, зарыдать готов перед одним из ее воплощений…»
13. А. А. Фет:
«Жизненные тяготы и заставляли нас в течение пятидесяти лет по временам отворачиваться от них и пробивать будничный лед, чтобы хотя на мгновение вздохнуть чистым и свободным воздухом поэзии».
14. Николай Страхов (отзыв на первый выпуск «Вечерних огней», начало 80-х гг.):
«Не всякому времени дается чувство поэзии. Фет точно чужой среди нас и очень хорошо чувствует, что служит покинутому толпой божеству».
15. А. А. Фет:
«Красота разлита по всему мирозданию и, как все дары природы, влияет даже на тех, которые ее не сознают, как воздух питает и того, кто, быть может, и не подозревает о его существовании. Но пока глаз художника не видит ее ясных, хотя и тонко звучащих форм, там где мы ее не видим или только смутно ощущаем, – он еще не поэт… Ты видишь ли, или чуешь в мире то, что видели и чуяли в нем Фидий, Шекспир, Бетховен? Нет. Ступай!»
16. А. А. Фет (из письма жене, М. П. Боткиной, 1873):
«Теперь, когда все, слава Богу, кончено, ты представить себе не можешь, до какой степени мне ненавистно имя Фет… Умоляю тебя никогда его мне не писать, если не хочешь мне опротиветь. Если спросить, как называются все страдания, все горести моей жизни? Я отвечу тогда: имя Фет».
17. Предсмертная записка А. А. Фета:
«Не понимаю сознательного преумножения неизбежных страданий, добровольно иду к неизбежному. 21-го ноября 1892 года. Фет (Шеншин)».
18. Список основных переводов, выполненных А. А. Фетом:
1. В. Шекспир «Юлий Цезарь» и «Антоний и Клеопатра».
2. Гете «Фауст» (обе части).
3. Многочисленные стихотворения Гете, Гейне, Шиллера.
4. А также переводы из Саади, Анакреона, Гафиза, Шиллера, Байрона, Шенье, Беранже, Мицкевича и др.
В то же самое время его перу принадлежат статьи:
«Из деревни», «О вольнонаемном труде», «По вопросу о найме рабочих», «О конном заводе», «О земледельческом деле», написанные с точки зрения интересов нового, жаждущего выйти на рыночный простор помещика-буржуа пореформенного типа.
19. Александр Васильевич Дружинин – Л. Н. Толстому (1859)
«Фет стоит на опасной дороге – скаредность его одолела. Он уверяет всех, что умирает с голоду и должен писать для денег… не слушает никаких увещаний, сбывает по темным редакциям самые бракованные из своих стихотворений, требует «неслыханную цену» (выражение Некрасова) за свои произведения».
20. А. А. Фет (из письма бывшему однополчанину, начало 80-х гг.):
«Я был бедняком, офицером, полковым адъютантом, а теперь, слава Богу, Орловский, Курский и Воронежский помещик, коннозаводчик и живу в прекрасном имении с великолепной усадьбой и парком. Все это приобрел усиленным трудом, а не мошенничеством».
(Фет последовательно приобрел три имения, завел мельницу, конный завод. Он в течение 11 лет занимал также весьма почетную должность мирового судьи.)
